Канарский вариант - Андрей Молчанов

– Ну… есть дело, - осторожно сказал Сергей.

– Может, и я впрягусь? - предложил Вася. - Глядите… Катер вот у меня…

– Катер - штука пользительная, - согласился папаня.

– Конечно, - сказал Вася. - К тому же, как говорится, маленькая пиписочка, но своя - вытащил и, значит, пописал…

– Обсудим. - Я встал из-за стола, решив совершить в ожидании десерта променад по пляжу, возле которого располагался ресторан.

Скинув ботинки, ступил на черный, в блестках обсидиана вулканический песок, перешедший в наст серой и бурой пемзы, окатываемой легкой волной. Выйдя на причал, глядя на стаи рыб в колышущейся прозрачной воде под сваями, я, опьяненный вином и воздухом вечной здешней весны, с трудом представлял себе грязные сугробы сумрачной Москвы, оставшиеся словно в другой, привидевшейся жизни.

Неужели все это было? Офисы, бандиты, суетящийся меркантильный Соломоша…

Я еще некоторое время постоял у естественного аквариума, наблюдая за рыбками, скользкими юркими крабами и черными кактусами морских ежей, прилипших к прибрежным валунам, а после, возвращаясь к ресторану, машинально зашел под прозрачный колпак, установленный над телефонным агрегатом. Опустил в прорезь пару монет.

– Хэллоу? - ответил знакомый вкрадчивый голос моего американского партнера.

– Чего же ты смылся, Соломоша? - спросил я, туманным счастливым взором обозревая океанскую даль, над которой висел, тяжело и стремительно опускаясь в воду, громадный оранжевый таз африканского солнца.

– Ты откуда, Гарри?

– Из Африки, - сказал я. - Ну, что скажешь?

– В Америку не собираешься?

– Ни в коем случае.

– Ты извини, Гарри, но ты же понимаешь…

– Значит, с Россией завязано, да?

Ответить Соломон не успел. Лимит оплаченного времени закончился, и связь прервалась.

Собственно, все и без его слов было ясно. И даже без этого ностальгического звонка.

Прошлая жизнь кончилась. Новая начиналась. Вот и все.

И за нее, новую, следовало выпить с обретенными компаньонами чистого рубинового вина Испании. Под африканскими фиолетово темнеющими над океаном небесами.

ЧЕЧЕНСКИЙ СЫСК

В Москву Аслан и Джамбик прилетели самолетом компании «Красноярские авиалинии», взяв самые дешевые билеты.

Из общака им не выделили ничего, молчаливо дав понять, что расходы на розыски стукача должны понести провинившиеся исполнители заваленной операции.

Кроме того, Аслан и сам уяснял, что, заикнись он о каких-либо командировочных, не сносить ему головы: подобную просьбу дядя воспринял бы как хамство и, маскируя свою клиническую жадность «понятиями», привычно бы самоуверился в такой версии, введя себя в праведное исступление, способное закончиться Бог весть какими оргвыводами.

В аэропорту их встречал троюродный брат Аслана - Иса, осевший в столице России еще в середине восьмидесятых годов и сумевший возглавить одну из крупных чеченских группировок, контролировавшую игорный бизнес и несколько банков.

Хладнокровный патологический убийца, вероломный и хитрый, Иса сумел создать в организации железную дисциплину, проводя одновременно политику взаимовыгодного долевого сотрудничества со славянскими группировками, благодаря чему уверенно держался на плаву в пиратских водах криминального бизнеса, успешно избегая конфронтации с конкурентами.

Даже чеченская война, сильно подорвавшая позиции практически всех группировок, состоящих из его соплеменников, обошлась Исе в минимальные уступки славянской братве и незначительные материальные потери.

Иса поселил прибывших из Америки опальных командированных в один из своих загородных домов - бывшую госдачу, некогда приписанную к канувшему в небытие советскому министерству, и дал гостям ключи от потрепанной «девятки».

Предоставление ему подобного средства передвижения Аслан воспринял как умышленное оскорбление, но, переборов гнев, на рожон не полез, сказав родственнику, что, увы, отвык от управления механической коробкой передач - причудой американских богачей, и нижайше просит подыскать иную машину, с обыкновенной автоматической трансмиссией.

Смерив учтивого братца долгим и пристальным взором, Иса, холодно усмехнувшись, согласился.

– Дам тебе БМВ, - изрек с неохотой. - Но учти: за «тачку» отвечаешь.

Эта мелочность вызвала у Аслана новый приступ ярости, оставшейся опять-таки невыказанной: в его положении проштрафившегося исполнителя петушиться не стоило. Тем более он с завистью и удручением сознавал, что на скользкую иерархическую лестницу криминала Иса забрался довольно-таки высоко, стоя практически на одних позициях со всемогущим дядей, а потому уделом его, Аслана, в общении с дальним родственником были терпение и покорность.

Ни ожидаемых ресторанных кутежей, ни веселых девочек от заважничавшего, озабоченного крутыми делами Исы дожидаться не приходилось.

Ушло время, когда залетного гостя из Америки, сумевшего хоть как-то устроиться в недосягаемых капиталистических кущах, воспринимали как полубога, ловя каждое его слово и с благоговением взирая на демонстрируемые им символы могущества мировой элиты: волшебные кредитные карточки и зелено-серые доллары.

Ныне же все понимали, что дело не в обладании куском пластика, а в сумме идентифицируемых им денег, а уж наличными свеженькими баксами Россия была заполнена в большей степени, чем та страна, в которой их для нее ударными темпами распечатывали.

А государство грез Америка, и доныне закутанное для непосвященных в цветной туман ложно-сказочных о ней представлений, не просто приблизилось к российским рубежам, но находилось на углу каждой улицы: дух и суть ее перенес сюда тот же самый доллар, установивший повсеместное свое господство «в стране мечтателей, стране героев».

Мечтали теперь, правда, в основном о нем же, зелененьком, и серая героика будней страны колыхалась криминальными и национально-освободительными разборками и войнами исключительно во имя его.

Единственное, что обнаружил Аслан на кухне дома, в холодильнике - шмат замороженной говядины и пластиковую бутыль с минеральной водой. Пришлось вспомнить традиционную еду горных племен - отваренное несоленое мясо.

О всяческих экзотических «суши», к которым он пристрастился в Нью-Йорке, приходилось напрочь забыть.

Вручая ему пару ненадежных китайских «ТТ», Иса рассказал, что не без труда высвободил подставленных РУОПу русаком бойцов, что сейчас идут разборки с Тофиком, на кого он повесил ответственность за конфискованный кокаин - знай, мол, с кем дружить! - но от претензий азербайджанцы увиливают и, возможно, готовятся к войне.

Впрочем, это Аслана не касалось. Ему был нужен стукач. Вернее, уши стукача.

Иса был уверен, что страну стукач не покинул, а отсиживается где-то поблизости, а потому надо выявить его родственников и знакомых, способных дать какую-либо наводящую информацию.

И - повезло!

Сосед по лестничной площадке, с кем провел задушевную беседу Джамбик, разыскивающий, дескать, приятеля, которого не видел пять лет, сказал, что у объекта поисков есть деревенский дом под городом Скопином, в Рязанской области, используемый как летняя дача, и он, сосед, как-то на этой даче побывал.

– В грязи Игорь забуксовал, - поведал сосед Джамбику. - У него еще тогда «Жигуленок» был. Ну, сжег сцепление. А добираться туда своим ходом муторно - триста, по-моему, верст от Москвы… Ну, припахал меня, поехали с ним вызволять «тачку».

– Вызволили?

– Два дня ковырялись.

Сосед в деталях рассказал, как именно до дома добраться, и вскоре воодушевленные Аслан и Джамбик катили на БМВ Исы по узкому Волгоградскому шоссе, тянувшемуся по длинным склонам просевших низменных холмов.

Мартовская снежная крупа липла к лобовому стеклу, истаивая, ползла ленивыми водяными дорожками, мутно размазываемыми «дворниками»; мерно гудел двигатель, шуршала, уверенно рассекая застившую асфальт льдистую жижу, широкая тяжелая резина колес.

Аслан, вспоминая солнечные сухие трассы Америки, изобилующие аккуратными островками многочисленных придорожных комплексов сервиса, с терпеливым пренебрежением косился на проносящиеся в оконце заснеженные голые поля, черные перелески, покосившиеся кресты заброшенных церквей с нахохлившимся на них вороньем.

«Когда же, наконец, обратно?» - стучала в голове единственная мысль.

С трассы они свернули в дебри захолустного городишки и по петляющей колдобистой дороге выехали к обозначенной на схеме железнодорожной узкоколейке, затормозив перед переездом.

Тут возникла заминка.

Сосед доносчика уверил, что, не доезжая до переезда каких-нибудь десять метров, им предстоит свернуть вправо, на широкий проселок, ведущий к деревне, но ни малейшего намека на какую-либо дорогу не обнаруживалось.