Дорога издалека (книга вторая) - Мамедназар Хидыров

Удалось ему завязать сношения с Салыром, оба вожака разделили «сферы влияния», обязавшись ничего не предпринимать друг против друга. Дайхане по обоим берегам Джейхуна хорошо знали того и другого: беднякам они вреда не чинят. Но, — наверное, Аллаберен-бай со своими родичами тому способствовал, — Азиз-Махсума повсюду считали более необузданным и жестоким, нежели таких же, как он, степных калтаманов — стихийных бунтарей. «Погоди, придет Азиз-Махсум!» — так пугали в аулах малых ребятишек.

Между тем в аулах на юге Лебаба и в самом Керки постепенно менялась обстановка. Крепли местные ячейки Коммунистической партии, в Керки прибывали из столицы республики и оставались на месте новые работники — опытные, закаленные партийцы. В аулах возникали ячейки комсомола, батрачкомы. Было принято решение создать в округе, по примеру Советского Туркестана, организации союза «Кошчи» — объединения сельских тружеников. Активней становилась аульная беднота, все больше людей сплачивалось вокруг ревкомов.

И наконец, под давлением массы трудовых дайхан, которые начали понимать, что они — настоящие хозяева положения, в округе сменилась власть. Почтенного Моман-сопы сняли с должности председателя ревкома. Временно, до проведения выборов в Советы, на его место назначили Акмета Хаджи, в прошлом заместителя Момана, из керкинских кустарей, вступившего в партию в дни обороны Керки. Сам ревком стал именоваться исполкомом окружного Совета, хотя Совет пока еще не был избран. Вслед за предревкома оставил свой пост Молла-Джума Сурхи, начальник отрядов самообороны. Место его занял Розыкул Анна-оглы — чаще его звали попросту Розы-Анна, тоже керкинец, уже в детстве хлебнувший горя.

Грамотный человек, совсем еще молодой, года двадцать четыре было ему в то время. Невысокий, но крепкий, круглолицый, и нрава веселого — всегда-то улыбается, со всяким разговаривает охотно и попросту. Еще ребенком остался Розыкул сиротой, сперва приютил его, на правах сородича, Джумакулчи-караулбеги из рода Лакыров, потом передал Ходжамураду из того же рода. У того и другого ходил Розыкул подпаском до тех пор, пока усы не начали пробиваться. И всего ломоть сухой лепешки получал за свой тяжкий труд от зари до зари. А когда в возраст вошел, наскучила ему безрадостная жизнь, он бежал от «щедрого» сородича. В Керки прибился к лодочнику на переправе из Керкичи. Лодочник этот промышлял также извозом, новому работнику поручил править арбою, на которой пассажиров доставляли от паромной переправы в город. Многое эта работа дала. Всяких людей приходилось ему возить, среди них были и русские солдаты из крепости. Сам Розыкул вскоре по-русски немного выучился. Жизнь города Керки также узнал хорошо. Еще до революции в России Розыкул уже понимал: богатые и бедные — враги извечные, и близится время, когда власти богачей наступит конец, тут и белый царь не поможет.

Завелись у него друзья в русской крепости, и в крепости керкинского бека знал он кое-кого. После революции сразу нашел свое место в рядах сторонников новой жизни. Во время обороны вступил в отряд красноармейцев из Новой Бухары, вместе с ними и уехал, позже принял участие в штурме эмирской столицы. Почти год провел в чужих краях, затем вернулся в Керки, служил в отряде у Молла-Джума Сурхи. В партию вступил уже в двадцать первом году. Его-то и решили сделать окружным начальником отрядов самообороны.

Розыкул Аннаев начал с того, что решил сам побывать в каждом из крупных аулов округа. Первым наметил Бешир. Приехал он сюда на целых две недели. Быстро сошелся с Бекмура-дом, Джумакулчи, вожаком комсомольцев Аллаком. Командир отряда самообороны Аллакули тогда еще оставался на прежнем посту. Опасаясь за свою шкуру, выдал новому начальству всех своих скрытых сообщников по «карательным экспедициям» в Кизылкумы. Так Розы-Анна выявил почти всех, кто держал руку Абдурахмана-караулбеги, с Мамедшой-мирахуром водит дружбу. И насчет ревкома беширского получил полное представление. Отряд проверил всех тех, кто на руку оказался нечист — Абдуллу Джапара, Джума-Кёра, — выгнал с позором. Дайхане, узнав про это, вздохнули с облегчением.

Как только Розы-Анна вернулся в Керки, обстоятельно доложил обо всем председателю чека, затем в окружкоме партии. А еще неделю спустя из Бешира по приказу из округа доставили в Керки самого Абдурахмана-караулбеги, с ним ближайших сподвижников. Всех как следует допросили, предъявили улики, осталось им лишь признаться в своих кознях и замыслах.

Теперь в Бешире никто не сомневался: Шихи-бай, отец арестованного Абдурахмана, с ним Давуд-бай недолго продержатся у власти.

Розы-Анна побывал и в других крупных аулах. Кое-где заменил командиров. В Ходжамбасе он поставил во главе самообороны Халика Хасана, из местных батраков, которого давно знал по Керки. Тот сперва грузчиком-поденщиком работал на базаре, затем перебрался на станцию Самсоново, здесь тоже трудился на разгрузке вагонов, познакомился с русскими железнодорожниками, многому от них научился.

Вскоре Розы-Анна составил себе полное представление о делах на территории всего округа. Пришло время начать повсеместную, окончательную ликвидацию басмаческих банд.

Для борьбы с ними следовало подготовиться основательно, причем использовать все средства, в первую очередь дипломатические. Тут окружном партии с особым отделом разрабатывал свой план, детали которого сохранялись в тайне. А пока Розы-Анна предстояло силами отрядов самообороны срочно выловить и обезвредить мелкие шайки разбойников.

Для начала он решил выследить одного, постоянно орудовавшего в районе Бешира, — Молла-Дурды. Неуловимым был этот вожак всего лишь четверки удальцов. Стана своего в степи не имел, отсиживался после набегов где придется. Промышлял по мелочам, чаще обирал торговцев и путников издалека, земляков же своих не обижал, потому многие покрывали его.

Но как-то раз его постигла неудача. Ночью схлестнулся с дозором удальцов Салыра-непромаха. В темноте не стали дознаваться, кто да что — пальнули разом с обеих сторон. У Салыра были жертвы или нет, осталось неизвестным. А у Дурды один убитый, остальные все четверо враз лишились коней — у кого убит наповал, у кого ранен.

Раненых лошадей пришлось тут же пристрелить, убитого предали земле. Пешком двинулись к Беширу. В доме у старого знакомца нашли приют до лучших дней.

И первой заботой Молла-Дурды сделалось — раздобыть коней себе и соратникам. Спустя неделю высмотрели и увели со двора Ходжанияз-Тахира чудесного гнедого жеребца. Этого жеребца он только что подарил своему сыну Пирджану — парень жениться задумал и коня выхаживал к скачкам на свадебном тое. Вдруг — не стало коня! Пирджан, член ячейки комсомола в Бешире, заподозрил, чьих рук это дело, — в ауле слышали про стычку салыровцев с людьми Молла-Дурды. Рассказал секретарю Аллаку, тот передал Бекмураду Сары. Как раз в эти дни в Бешире появился с отрядом Розы-Анна. И ему рассказали об этом случае.

Со своими людьми заехал Розы к Джумакулчи-караулбеги, своему прежнему воспитателю. Двор его — на окраине Бешира, где издавна селились люди рода Лакыр, тут неподалеку и дорога проходит на Карши. Старик жил одиноко, с сестрой и двоюродным братом, тоже престарелыми.

Розы-Анна, от природы мягкий и великодушный, не помнил зла за человеком, у которого некогда ходил, по сути, в батраках. Да и Джумакулчи рад был увидеть сородича. Встретились тепло, хозяин принял гостей со всем радушием. Как будто чуял Розы-Анна, что не напрасно он завернул во двор старого караулбеги.

Поздним вечером, уже после ужина, гость и хозяин беседовали при свете керосиновой лампы. В это же время Молла-Дурды со своими молодцами решил устроить ночную засаду на караванном пути. Все четверо шли, растянувшись цепочкой, мимо двора Джумакулчи. Глядь — свет от лампы пробивается сквозь занавешенные двери. И в загоне — конское ржанье… Кто-то в гостях у старика! Розы-Анна всегда появлялся в аулах неожиданно и без шума. Сейчас лишь немногие беширцы знали, что он здесь. В дозоре один из керкинских джигитов стоял, с приказом: себя не обнаруживать, если пожалуют нежданные ночные гости, скрытно дать знать командиру. Едва заслышал Молла-Дурды конское ржанье — коротким свистом остановил своих, взял одного и во двор прямо в ворота. Дозорный — незаметно в дом. Секунду спустя все были на ногах, с карабинами заняли посты в разных концах двора, как условились еще засветло. Встречать непрошенных гостей вышел брат хозяина.

— Кто пожаловал? Назовите себя, добрые люди.

— Сюда, старик! — сам атаман передернул затвор винтовки, шагнул навстречу. — Не шуметь, отвечать коротко: кто у вас нынче? Будешь запираться, шутить не станем! Ну, теперь узнал меня?

— Как не узнать… Торговцы у нас. С верховьев идут, от самого Керкичи. Поторговали, теперь на Карши сворачивают. Заночевали перед дальней дорогой.