Именем человечества - Владимир Корчагин

Хант согласно кивнул:

— Хорошо. С этим ясно. Теперь второе, еще более сенсационное сообщение. Только что получено донесение от семнадцатого. И вот тут… — Хант взъерошил аккуратно подстриженную шевелюру. — Тут я не знаю, чему и верить. То есть, если бы не сообщение Управления космических исследований об этом «феномене икс», я вообще счел бы все это бредом сумасшедшего. Но поскольку реальность «феномена икс» не вызывает сомнения, то… Словом, семнадцатый сообщает, что он установил наблюдение за неким Максимом Колесниковым, который якобы побывал на инопланетном космическом корабле и получил там необходимую информацию для создания установки по дистанционной стабилизации радиоактивных изотопов. С помощью этой установки, в которой используются те же нейтрино, можно, если верить Колесникову, вывести из строя любое ядерное оружие. Это, конечно, слишком фантастично. Но…

С минуту все молчали. Затем посыпались вопросы:

— Кто же он, этот Колесников, может, просто душевнобольной?

— Или пройдоха-авантюрист, каких немало и у нас в Штатах?

— А если это не так, то каково его отношение к институту ядерной физики? Или в институте ничего не знали ни о нем, ни о добытой им информации?

— И, главное, почему этот человек, побывавший на внеземном звездолете и обладающий, как следовало бы ожидать, совершенно уникальными знаниями, торчит в какой-то таежной дыре, а не восседает в Академии наук или военном ведомстве России?

— Тише, тише, господа! Не все сразу! К сожалению, я не могу пока ответить ни на один из ваших вопросов. Все изложенное мной действительно слишком фантастично и неправдоподобно. Единственное, что можно предположить, это то, что Колесников ничем не примечательная личность, случайно попавшая на внеземной корабль, и официальные власти России, включая и научные круги, просто не принимают его всерьез. Ситуация вполне естественная, если учесть сложившееся отношение их к проблеме НЛО. Человеку просто не верят. Но именно этой ситуацией мы и должны воспользоваться. Что же касается правдоподобности версии Колесникова, то ведь речь идет не только о его рассказах. В донесении семнадцатого фигурируют какие-то бумаги и некий металлический диск, якобы доставленный со звездолета. А это уже кое-что…

— Вот диск и бумаги и должен заполучить ваш агент, — подал голос эксперт-физик. — Мы, я уверен, смогли бы помочь вам расшифровать любые материалы подобного рода. А все остальное, простите, такие пустяки, что…

— Ну, пустяков в нашем деле не бывает, — сухо возразил Хант. — То, что главное сейчас заполучить названные агентом вещи, ясно каждому. Но нельзя пренебрегать и тем остальным, что сообщает семнадцатый. Если все, что он пишет, окажется блефом, то слава богу. Если, однако, хоть небольшая часть его донесений соответствует действительности, то наша святая обязанность не допустить, чтобы любые сведения, добытые Колесниковым, стали достоянием официальных властей России. В лучшем случае они должны принадлежать нам, в худшем — престо уничтожены. Я считаю, что ситуация, складывающаяся в далеком Вормалее, на сегодняшний день в тысячу раз опаснее для нас, чем любые работы, ведущиеся в подмосковном институте ядерной физики, и потому предлагаю всем, кто имеет отношение к семнадцатому, еще раз внимательнейшим образом проанализировать обстановку и разработать конкретные предложения к десяти ноль-ноль завтрашнего дня. Все, господа.

Глава седьмая

1

Так было впервые, что она сидела у него в гостиной, за праздничным столом, одетая не в больничный халат и не в спортивный костюм, а в изящное светлое платье. И это ее платье, легкое, воздушное, открытое на груди, ее пышная прическа, ее тонкие гибкие руки, едва прикрытые коротким рукавом, делали ее еще красивее, еще моложе, еще таинственнее, как и все, что принадлежало тому другому, непонятному для Зорина миру.

И тем не менее было несказанно приятно видеть, как она сидит за их столом, с какой милой женской грацией разливает чай, нарезает торт, как легко и непринужденно помогает ему и Дмитрию исправлять неизбежные промахи их чисто мужской сервировки праздничного ужина.

Но особенно приятно было сознавать, что все эти чувства разделяет и Дмитрий, что ему также доставляет удовольствие общество Тропининой, и он также делает все, чтобы показать свое искреннее расположение к ней.

Словом, давно в квартире Зорина не было такого теплого, задушевного застолья, давно он не испытывал такой острой пьянящей радости, как сегодня, сидя рядом с любимой женщиной и видя счастливые глаза сына.

Впрочем, разговор за столом шел далеко не на гастрономические темы.

— Я согласен, Татьяна Аркадьевна, — говорил Дмитрий, подвигая к Тропининой вазу с фруктами, — врачи больше, чем кто-либо, делают для сохранения и совершенствования человечества, если рассматривать это в, так сказать, биологическом аспекте.

— Благодарю вас, я достану, — улыбнулась Тропинина. — Но что значит в биологическом аспекте?

— А то, что ведь вы одинаково лечите и хороших людей и, простите, подонков. Между тем здоровый подонок куда опаснее для общества, чем больной.

— Замечательно, Дмитрий Андреевич! — рассмеялась Тропинина.

— Да, не смейтесь. Его, подонка, мало вылечить. Его надо еще научить уважать законы человеческого общежития, вложить в него хотя бы крупицы элементарной человеческой культуры. И здесь медицина…

— Вы слишком примитивно смотрите на обязанности врача, Дмитрий Андреевич, и вообще, как мне кажется, плохо представляете процесс вкладывания в человека этих «крупиц культуры». Вы что же, полагаете, врач должен лечить, физик — исследовать строение вещества, а какой-то профессионал-воспитатель — учить основам культуры?

— В принципе, да. А вы со мной не согласны?

— Нет, не согласна, даже убеждена, что если в нашем обществе и осталось еще немало, как вы выразились, подонков, то не последнюю роль в этом сыграло именно то заблуждение, что за культуру человека отвечают лишь воспитатели. А ведь это обязанность любого гражданина: и инженера, и научного работника, и, конечно же, врача…

— Если заставить их читать лекции о правилах хорошего тона?

— Нет, если убедить их честно относиться к своей работе и не забывать об этой обязанности — воспитывать культуру окружающих каждым своим поступком, каждым словом, каждым движением души. Я думаю, вы не будете возражать, что одним из начальных элементов культуры является чувство благодарности, чувство ответной признательности, чувство необходимости сделать добро за добро.

— Да, пожалуй…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});