Голодные Игры глазами Пита Мелларка - Mary Hutcherson

на арене?

— Никак, но если бы трибуты были тестом, я бы справился с ними в один счет, — зрители свистят мне и аплодируют. Неужели получилось им понравится?

— Ну, ладно, Пит. Тогда скажи мне, ждет ли тебя дома девушка? — отлично! Как и обещал Хеймитч, разговор заходит в нужное мне русло! В ответ я лишь отрицательно качаю головой. Все мысли путаются, сердце колотится, как бешеное. Вот и настал тот самый момент.

— Не может быть, чтобы у такого красивого парня не было возлюбленной! Давай же, скажи, как ее зовут!

— Ну, вообще-то есть одна девушка… — вздыхаю я. — Я люблю ее столько, сколько себя помню, — пытаюсь не запинаться на каждом слове, — только… я уверен, что до Жатвы она даже не знала о моем существовании.

Куда я клоню? Неужели нельзя просто сказать?

— У нее есть другой парень?

— Не знаю, но многие парни в нее влюблены…

— Значит все, что тебе нужно — это победа: победи в Играх и возвращайся домой. Тогда она уж точно тебя не отвергнет, — он похлопывает меня по спине. Да уж, совет что надо.

— К сожалению… не получится. Победа в моем случае не выход.

— Почему нет? — озадачено спрашивает Цезарь.

— Потому что… — боже мой, да соберись же ты! — потому что, — чувствую, как мои щеки краснеют, глубоко вдыхаю и наконец, произношу, — мы приехали сюда вместе…

Зал ахает, Цезарь не знает, что ответить. На всех экранах показывают шокированное лицо Китнисс. Я сам не могу перевести дыхание и смотрю в пол.

— Да-а, вот уж не везет, так не везет, — говорит ведущий, с нотками искреннего сострадания в голосе.

— Не везет, — соглашаюсь я.

— О, мы тебя все прекрасно понимаем: трудно не потерять голову от такой прекрасной юной леди. Кстати, она знала о твоих чувствах?

— До этого момента нет, — лицо Китнисс опять появляется на экранах.

— Неплохо было бы вытащить ее снова на середину и послушать, что она скажет, как думаете? — обращается он к толпе, и получает в ответ восторженный рокот тысяч голосов. — К сожалению, по правилам я не могу этого сделать. Наше время с Китнисс уже потрачено. Ну что ж, — подытоживает он, — удачи тебе, Пит Мелларк, и, мне кажется, я не ошибусь, если скажу за весь Панем: наши сердца бьются в унисон с твоим.

Зрители уже не просто аплодируют, они ревут без остановки. Звучит звонок, я произношу: «Спасибо», — и возвращаюсь на свое место.

Теперь меня ждет самое страшное — посмотреть в глаза Китнисс. Но не успеваю я зайти закулисы, как она убегает в другой лифт и уже едет наверх. Сажусь в соседний лифт и еду следом. Я думал, что мое сердце не может колотиться сильнее, чем на интервью, но здорово заблуждался. Сейчас у меня есть последний шанс подойти и поговорить. Пытаюсь выдохнуть и успокоиться, но ничего не помогает.

Двери лифта раскрываются, вижу Китнисс. Она оборачивается и идет ко мне. Не понимаю ее эмоций. Она вытягивает вперед руки. Неужели она собирается меня обнять? На секунду в мыслях появляется надежда, но через мгновение она исчезает, когда Китнисс толкает меня в плечи, я теряю равновесие и падаю на огромную вазу, а ее осколки впиваются мне в ладони. Вскрикиваю от боли и смотрю на свои окровавленные ладошки.

— За что? — ошарашено спрашиваю я.

— Ты не имел права! — кричит она. — Не имел права говорить обо мне такое!

Как раз в этот момент дверцы лифта открываются, и из него выходят Эффи с Хеймитчем и стилисты. Эффи взвизгивает, когда видит меня.

— Что происходит? — спрашивает она, — ты упал?

— Да, после того как она, — я тычу в сторону Китнисс пальцем, — меня толкнула…

Эффи и Цинна помогают мне встать.

— Ты его толкнула? — кричит на Китнисс Хеймитч, в ответ она прямо-таки набрасывается на него.

— Это ведь ты придумал, да? — она толкает его в плечо. — Выставить меня дурой перед всей страной?

— Он не причем, это моя идея, — отвечаю я.

Из ладоней идет кровь. Приглядываюсь и вижу, что пару осколков загнанны под кожу, но когда начинаю их доставать, боль становится ужасно сильной.

— Дура! — усмехается Хеймитч, — думаешь, он навредил тебе? Да он подарил тебе то, чего ты сама в жизни бы не добилась!

— Из-за него все будут считать меня разряженной девицей! — кричит в ответ она.

— Из-за него все будут считать тебя обольстительной, а в твоем случае помощь очень пригодится! Ты была привлекательна, как пугало, пока Пит не признался, что «грезит» о тебе. И теперь ты всеобщая любимица. Все только и твердят о несчастных влюбленных из дистрикта 12.

— Мы не несчастные влюбленные, — говорит она сквозь зубы. Хеймитч хватает ее за плечи и прижимает к стене.

— Да какая разница? Это все показуха! Главное, чтобы все думали, что это так на самом деле! Вот скажи, что можно было сказать о тебе после интервью? Что ты милая девочка. Хотя для тебя это уже удивительно! А благодаря ему, — он хватает меня за руку, — ты стала покорительницей сердец! Ай-ай-ай, мальчишки дома штабелями падают к твоим ногам! Как думаешь, какой образ оценят спонсоры?

Китнисс отталкивает его и разворачивается к нам спиной, будто обиженный ребенок. Цинна подходит к ней и говорит что-то на ухо.

— Надо было хотя бы предупредить меня, чтобы я не выглядела такой идиоткой, — уже спокойней говорит она.

— Нет! Ты выглядела замечательно, — успокаивает ее Порция, — знай ты все заранее, вышло бы и в половину не так убедительно!

Неужели я так противен ей? Или, может, она боится, что ее родные разочаруются в ней? Что об этом узнает Гейл. Гейл… все-таки Хеймитч был прав, говоря о нем…

— Она просто переживает из-за своего парня, — тихо говорю я, когда понимаю, что Хеймитч был прав. Глаза Китнисс расширяются, и она краснеет.

— У меня нет парня!

Вранье… Она переживает из-за него! Боится, что он все не так поймет! Да он и так все знает…

— Да мне без разницы, — говорю я. — Но я уверен, у него хватит ума распознать притворство. К тому же ты ведь не говорила, что любишь меня. Так что можешь не волноваться.

Китнисс глубоко вздыхает, и по ее лицу видно, что она задумывается. Если моя любовь насколько ее раздражает, пусть думает, что это все игра на камеру.

— Но ведь когда он сказал, что любит меня, все ведь подумали, что я тоже его люблю?

— Я подумала, — мгновенно отвечает Порция, — ты так отворачивалась от камер, краснела…

Остальные соглашаются с ней.

— Ты прелесть, солнышко. Спонсоры будут занимать очередь в другом