Печать волка (СИ) - Федорченко Юлия

— Зачем я нанял тебя, ульцескор? — наконец произнес Натан. Ланн промолчал. — Почему она сбежала? Говори. Ты приставал к ней?

— Я не сделал ничего, противоречащего условиям контракта, — угрюмо отозвался Ланн. Скорее уж ваша неугомонная дочь навязывала мне свою благосклонность. Этого он, конечно, не стал говорить вслух.

— Она убежала от тебя, — настаивал ди Рейз, смотря в глаза ульцескору. Ему хотелось ударить Ланна, но этим делу не поможешь. — Такими были твои слова.

— События позапрошлой ночи отразились на рассудке госпожи Летиции, — зло ответил Ланн. — Ей померещилось, что я и есть оборотень, явившийся за ней в поместье. Не представляю, зачем бы мне понадобилось так изгаляться.

— Прекрати зубоскалить. — Натан вздохнул. Его сердце разрывалось от тревоги за дочь. Нужно вернуть ее любой ценой. — Зачем ты вернулся? Ах, да, контракт, — понял он прежде, чем Ланн успел вставить хоть слово. — Ты страшишься смерти?

— Дело не в том, чего я боюсь. Мы потеряем время.

— Так чего же ты медлишь? — удивился Натан. — Возьми все, что необходимо и отправляйся на ее поиски. И если хоть один волосок упадет с ее головы…

— Странно слышать от вас это.

— Послушай меня, ульцескор. — Ди Рейз положил ему руку на плечо: она показалась Ланну тяжелой, как камень. — Я поступил так, как считал правильным. И если ты окажешься бесполезным, будь уверен, Гильдия непременно узнает об этом. Мое терпение не безгранично. Чем быстрее ты справишься с заданием, тем лучше для тебя.

Ланн заставил себя склонить голову, хотя очень не хотел этого делать. Как правило, охраняемые не сбегают от своих охранников, если первые не являются узниками и не страдают слабоумием.

— Я вернусь не позже, чем через месяц.

— Месяц? Да ты свихнулся, — устало бросил Натан, опускаясь в кресло.

Утро выдалось облачным под стать предшествовавшим ему событиям. Ланн наполнил вином походную флягу, прихватил кое — какие запасы съестного и тонкое одеяло, справедливо полагая, что отныне будет ночевать в лесу. В поместье ди Рейзов возвращались слуги, галереи и залы наполнялись эхом от шагов и шумом голосов. Вилл волочила за собой тяжелый чемодан; завидев ульцескора, шагавшего ей навстречу, она несказанно обрадовалась. Все — таки не уехал, думала Вилл, и ее лицо светлело по мере приближения Ланна. Может, он задержался из — за нее? Поравнявшись с мужчиной, она окликнула его по имени и немедленно уставилась в пол, не совладав со смущением.

Ланн прошел мимо, не удостоив камеристку взглядом. Вилл долго не могла поверить, что он не остановился, чтобы поприветствовать ее, и замирающий звук шагов принадлежит именно ульцескору, похитившему ее сердце.

Глава 9

Что в этом лице было таким отталкивающим? Она и сама не знала. Летиция обхватила голову руками, съежившись на земле среди веток. Ночью сосновое ложе показалось ей намного мягче сырой земли, но на рассвете щедро выпала роса, и тонкое платье госпожи ди Рейз стало влажным и холодным под стать ее лесной постели. Она не помнила, как добралась сюда, и не представляла, в какую сторону теперь двигаться; в потемках выбравшись на окраину города, Летиция долго бежала через лес очертя голову, пока ноги не отказались ее нести.

Они же люди. Примерно на четверть. Богиня содействовала ей, вихрем толкала Летицию в спину и укрыла ее в путанице улиц Сильдер Рока, но правильным ли было это решение? Умей Ланн обращаться волком — он бы в миг настиг беглянку, схватил ее зубами поперек поясницы и утащил в свое логово. Летиция прижала ладонь к груди: сердце учащенно билось, каждый удар отзывался тянущей болью во всем теле. Надо подниматься и идти — рано или поздно куда — то да выйдешь; но у нее совсем не осталось сил. Волглая одежда липла к коже, покрывшейся мурашками от холода, голова была тяжелой, как чугун, а опухшие веки слипались, словно она сутки не смыкала глаз. Летиция ощутила теплую влагу на своих щеках и поняла, что плачет. Госпожа ди Рейз привыкла быть храброй и самостоятельной, хотя ей было некого защищать, кроме себя: Эвелин отродясь не нуждалась в ее опеке, а Вилл была старше Летиции на два года и сама могла обидеть кого хочешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Будь он оборотнем или колдуном, будь он кем угодно — с того времени, как отец поведал ей историю десятилетней давности, случившуюся в этом самом лесу, Летиция остро нуждалась в Ланне. Она принимала его за друга? Защитника? Возлюбленного? Это было не столь важно. Да и разве человек, так искусно плетущий сети лжи, заслуживает лишь презрения? Ланн пробудил в ней чувство одиночества, о существовании которого она раньше не догадывалась; может, оттого, что с малых лет Летиция была окружена заботливыми слугами и любящей семьей. Но теперь в душе госпожи ди Рейз образовалось пустое место, и Летиция со стыдом признала, что заполнить этот пробел под силу ему одному. Девушка закрыла глаза: как много отдала бы она сейчас за лицо Ланна, склонившегося над ней, за звучание ее имени, сорвавшееся с его губ; она осознала это так же ясно, как и то, что этому не суждено случиться.

Волк пришел на ее запах. Цветочные нотки духов, которыми госпожа ди Рейз пользовалась позавчера ночью, бесследно испарились, и теперь от нее разило только первобытным страхом. Архен стоял в нескольких шагах от лежащей девушки, его взгляд скользил по изгибам ее тела, отмечая малейшее движение. Его захлестнули чувства, присущие человеку: ведь это он решил все за Летицию, выбрал ей судьбу, которой она не желала. В какой — то момент ему захотелось вывести девушку из леса и попрощаться с ней навсегда, лишь на секунду уткнувшись холодным носом в ее ладонь. Но грехи отцов падают на детей, и кто — то должен за них расплачиваться; охотники, в числе которых был и Натан, убили Эстер, его белую мардагайл, и Архен целых десять лет ждал невесту, не имея потомства.

Летиция попыталась сесть, помогая себе руками; лицо закрыло пеленой черных, спутанных волос. Она прислонилась спиной к дереву и вытянула ноги, предоставив на обозрение волка израненные лодыжки и истертые до крови ступни. Перед сном госпожа ди Рейз растянула шнуровку платья, не пожелав облачиться в ночную рубашку, и белые полукружья грудей, не поддерживаемые корсетом, соблазнительно выглядывали из декольте. Архен почувствовал возбуждение: повинные мысли растворились в лучах рассвета, и он всенепременно захотел сделать ее своей.

— Ланн? — Госпожа ди Рейз наконец заметила волка. — Ланн, это ты? — с упавшим сердцем спросила она. Архен смотрел на нее, не раскрывая пасти; но Летиция уже знала, что волк умеет говорить. — Ответь мне.

— Нет. Я не тот, за кого ты меня принимаешь.

Ее губы дрогнули, и Летиция крепко стиснула челюсти, чтобы не разрыдаться. Она допустила ужаснейшую ошибку и теперь раскаивалась в содеянном. Архен предпочитал отмалчиваться, он давно отвык от слов; звери общались жестами или воем.

Цепляясь за ствол дерева, девушка выпрямилась. Сосновые ветки вонзились в ранки на ступнях, и Летиция чуть не вскрикнула от боли. Будь Архен человеком, это странное, мучительное достоинство, которое госпожа ди Рейз невольно выставила напоказ, вызвало бы у него снисходительную улыбку. Летиция не стала зашнуровывать корсет — ведь перед ней был зверь, не мужчина; она и подумать не могла, что волк точно так же реагирует на ее полуголые прелести.

— Ты не заставишь меня пойти с тобой, — гордо заявила Летиция. — Я лучше умру.

— Ты не умрешь. Ты пойдешь добровольно. — Когда девушка замотала головой, выражая несогласие, Архен добавил: — Упираться бессмысленно. Наш союз неизбежен, это всего лишь дело времени. Кроме того, твой отец скоро присоединится к стае. — Какое — то время волк наслаждался ее реакцией. Летиция пошатнулась: молния, раскроившая сосновый ствол в двух шагах от девушки, произвела бы меньшее впечатление. — Лекарства нет. Только моя смерть.

И ты расстанешься с жизнью, мрачно подумала Летиция. Обязательно расстанешься. Надежда была слабой, но ей безумно хотелось верить в то, что Ланн отправится на ее поиски — даже после того, как она его отвергла.