Девяносто триллионов Фаустов - Джек Чалкер

Ган Ро Чин тут же подскочил к ней.

– Ты видела ее? После? А может, ты заодно видела и этого… его?

– Нет, я не стала смотреть на него. Я вроде как встретила его тогда, в ничто, и встречаться по-настоящему мне не хотелось. Так что, когда Джимми крикнул, чтобы все закрыли глаза и не смотрели, я прижалась к стене и тоже закрыла глаза. Но когда я ощутила, что он ушел – внезапно, будто исчез; так странно… – тогда я подсмотрела. Она шла между двумя демонами, задрав нос, без единой ссадины, как будто и не дралась. Выглядела она… ну, почти привлекательной, как будто все ее шрамы исчезли, и еще сильной. После всей этой драки у нее осталось только три красных царапины на лбу.

Джимми Маккрей вдруг заинтересовался.

– Царапины?

– Ага. Прямо посреди лба. Как будто кто-то провел когтями сверху вниз.

Джимми поднес три пальца к волосам и провел ими до бровей.

– Так?

Она кивнула.

– Да. Точно так.

– Это важно? Царапины? – спросил капитан.

– Очень может быть, особенно если это вовсе не царапины, – ответил Джимми. – Это же иврит! «Вав, вав, вав» – шесть, шесть, шесть. В иврите буквы обозначают также и числа. Число шесть обычно пишется просто как вертикальная черта. Старый святой Иоанн Богослов на самом деле видел поклонников Кинтара! Две тысячи лет при помощи нумерологии пытались понять, о чем же он говорит, доказали все что угодно, да только не то. Да, должно быть так! Достаточно просто для любого, имеющего под рукой уголек или даже грязь, и достаточно загадочно, чтобы никто не понял, что это значит!

– Слишком просто, – заметила Криша, понимая, что Гриста получила в наследство от Молли навыки эмпатии, но не такие сильные, как у остальных, благодаря заложенным конструкторами ограничениям. – Можно ли ей доверять? Или это еще один способ помучить нас?

– Даже если она действительно Гриста и говорит чистую правду, я бы не доверял ей, – честно ответил Джимми. – У нее всегда были свои цели, как правило, мало связанные с чьими-то еще, а ведь ей больше не нужно заботиться о моей безопасности.

– Все равно, это очень подозрительно, – заметила Тобруш. – Откуда нам знать, что они не обманули ее, чтобы запутать нас, просто чтобы мы могли потешить себя надеждой, перед тем как нас скормят существам иного мира?

– Есть только один способ доказать эту гипотезу, а заодно и узнать еще кое-что важное, – сказал капитан, догадавшись о содержании их переговоров. – Кому-то из нас придется провести себе эти линии на лбу, подняться по мосту до сада и посмотреть, пропустят ли его идолы. Если да, то предположение верно, и тогда ему надо заодно поискать там следы наших приятелей-демонов – не выходили ли они там. Если они пошли там, то значит, здесь станции нет. Но если она здесь, то мы, считай, выбрались.

Остальным вдруг вспомнился Морок, пытающийся перебраться через невидимый барьер и поглощенный им.

– Ты вызываешься добровольцем? – нервно спросил его Джозеф. Лингвистические упражнения Маккрея не произвели на него ни малейшего впечатления.

– Нет! – закричала Криша. – Не надо!

Ган Ро Чин улыбнулся.

– Я должен. Помни, они могут читать мысли. Мы уже говорили, что там некие разумные существа, способные действовать в этом измерении через идолов. Маккрей нанесет мне метки на лоб чем придется, и я пойду туда на разведку, один. Уверяю тебя, я вовсе не испытываю восторга от перспективы карабкаться туда, но у меня есть ощущение, что времени осталось мало.

– Я не пущу тебя! – воскликнула она с истерическими нотками в голосе. – Ты – все, что у меня осталось!

Он взглянул на нее, как обычно подавив невероятную жалость к ней.

– Так будет лучше. Если я останусь, то меня наверняка ждет печальная участь. Если дела станут совсем плохи, прыгайте в тот водоворот. По крайней мере, спасетесь от них, а может, и выберетесь как-нибудь. Я совершенно не способен чувствовать тот мир, и у меня нет иллюзий по поводу того, как меня будут убеждать примкнуть к ним. В лучшем случае съедят живым по кусочку. Как-то нет желания проверять. Так что или я выберусь до того, как они вернутся, или умру легко и быстро.

Она не могла отказать ему в логике.

– Тогда позволь мне пойти с тобой!

– Они сразу прочитают про нашу задумку в твоих мыслях, – объяснил он. – Нет, надо торопиться. Я пошел, а вы поищите станцию. Встречаемся здесь. Если у меня выйдет, я вернусь к вам. Если нет, пробуйте другие пути.

Остальные кивнули.

– И сколько нам ждать? – спросила Модра. – Здесь нет дня и ночи, а часы я оставила в другом скафандре.

Он криво улыбнулся.

– Подождите, пока что-нибудь не произойдет. После этого не теряйте ни секунды.

Джимми Маккрей вернулся в храм, принес оттуда немного жирной черной сажи и нарисовал ею на лбу капитана три вертикальные черты. Ган Ро Чин подошел к Крише и мягко сказал:

– Ты должна держаться во что бы то ни стало. До сих пор ты сталкивалась с обычным и умным злом, но никогда – с истинным. Ты должна отбросить сомнения и преодолеть страх. Этих существ не победишь оружием или талантом, их можно победить лишь верой, а вера требует больше мужества, чем что-либо еще. Я не намерен умирать; я намерен выбраться отсюда и сражаться с ними. Но если я все же умру, ты должна сражаться до конца, чтобы моя смерть, и смерти наших друзей и соратников, ушедших раньше, обрели смысл. Они весьма хорошо справляются со своим делом. Будьте лучше.

– Я… не знаю, справлюсь ли, – честно ответила она.

– Ты можешь. Если будешь верить в себя и в высшие силы, то все, что они смогут – это убить тебя. Кошмары, проклятие и остальные неприятности они смогут принести тебе, только если ты сама им поможешь. Хотя бы один мицлапланец должен вернуться назад, чтобы рассказать. Хотя бы один мицлапланец должен предупредить Святых Ангелов, пока не начнется настоящий ужас. Только у них ключ ко всему. – Он помолчал, потом ободряюще улыбнулся ей. – Не волнуйся. Я вернусь через пару часов. Пока что я больше всего боюсь, как бы не свалиться с моста от усталости. – Он взял ее руку, поцеловал, потом подмигнул ей и бодро пошел назад в Город.

Он не замедлил шага и не сгорбился, пока не уверился, что она его уже не видит.

ИЗ БЕЗДНЫ

Казалось, прошли дни. На самом деле – всего несколько часов, но Ган Ро Чин не вернулся. Станции они тоже не нашли, хотя кто знает, как должна выглядеть станция в этом проклятом Городе?

Криша ждала у громадного бурлящего водоворота энергии, не желая пропустить Чина, когда – или если – он вернется. Сначала ей было не так уж плохо, но потом скука и бездействие взяли свое. Она подошла к ограде, отделяющей тротуар от великой бездны, и заглянула в него.

Если бы это было романтическим приключением, подумала она, я бы, посмотрев сюда, внезапно обрела силу, превосходящую демоническую, и вернулась с мечом в руке – Святая Воительница, защищающая свой народ и искореняющая зло.

Однако она не была героиней фантастической книги или вдохновенной саги; здесь все было по-настоящему. Чем больше она всматривалась в эту странную чашу, где клубилась почти твердая энергия, тем больше сдавали у нее нервы. Ей начало казаться, будто нечто – быть может, тот абсолютный властелин зла – вот-вот выскочит оттуда и схватит ее. Почти неосознанно Криша отшатнулась, и после этого чаще оглядывалась на источник, чем на Город, где оставались остальные, и откуда, по ее молитвам, должен был появиться Ган Ро Чин. Ей казалось, что стоило ей отвести взгляд, как там начинало двигаться нечто, видимое только уголком глаза.

Нервы, сказала она сама себе. Она не чувствовала себя настолько напуганной, настолько беспомощной с тех самых пор, как Инквизиция привела ее пред очи Высочайшего, дабы закрепить ее послушание. Но даже тогда было не так. Многие в прошлом сопротивлялись Зову Первосвятителя, или никогда не желали его испытать, но, услышав Зов, не могли не подчиниться воле богов. Сейчас… сейчас было по-другому.

Даже если Чин прав, и эти Кинтара лишь древняя раса, из плоти и крови, пусть могущественная, но навряд ли божественная, дело не в них. Сердцем этого ужаса являлся их господин – тот Иной, которому они служили. Даже не видя его, даже с заблокированным восприятием, она все равно чувствовала это существо и знала, что в нем нет ничего от известной ей Вселенной. Мощь, излучаемая самим его присутствием в том зале, затмевала любую силу, с которой она до сих пор сталкивалась. Святые Ангелы и князи демонов были пылинками по сравнению с ним. Его кристально холодный, совершенно чуждый разум был настолько могучим, настолько подавляющим, что она не могла подобрать для его описания иного слова, нежели «богоподобный». И вместе с тем ему чужды были понятия любви, заботы, жалости, которые она всегда ассоциировала с этим словом.