Девяносто триллионов Фаустов - Джек Чалкер

Они застали демона врасплох. Давление на их плечи на мгновение ослабело, и он замотал головой, как будто пытаясь стряхнуть с нее что-то. Но победа не продлилась долго. Внезапно оба заклинателя ощутили невероятное давление, на этот раз не физическое, а на сознание. Оно казалось материальным – черной, непроницаемой, давящей тьмой, накрывшей огонь их веры.

– Довольно! – заорал демон. – Если бы хоть один из вас поменьше болтал, или же в глубине души действительно верил в ваших жалких доморощенных божков, то, возможно, вам бы и удалось собрать достаточно энергии, чтобы слегка расстроить меня. Но оба вы в душе сомневаетесь, и этого достаточно! Вы молитесь богам, в существовании которых сомневаетесь, а это значит, что вы молитесь пустому месту!

Чернота затопила их сознание, вселяя в них ужас холодным злом, которым от нее веяло, и одновременно разыскивая, выявляя и усиливая их сомнения, углубляя их духовный колодец, который был таким пустым, пустым, пустым!…

Станция, их спутники – все перестало существовать. Каждый из них оказался в водовороте тьмы, зла, разрушения, были раскрыты темнейшие уголки их душ, перед ними мелькали картины всего того, что страшило и ужасало их больше всего на свете.

Они тонули, тонули в море собственных кошмаров, и, подобно морякам в шторм, каждый видел спасательный трос, – спасительную нить, – единственную возможность выплыть из затягивающего ужаса, таящегося в их сознании, скрытого от дневного света…

– Держитесь за нить, – воззвал демон. – Придите ко мне, отдайтесь мне; предайте мне ваши тело, разум и душу, назовите меня своим Господином, и я спасу вас! Ваши боги не спасут вас. Ваши друзья не спасут вас. Ваш разум не спасет вас. Теперь лишь я могу спасти вас!

Ужас, чувство безысходности бушевали в них все с большей яростью, охватывая их целиком, оставляя им лишь тонкую спасительную нить. И было невозможно сосредоточиться, невозможно противостоять им, они могли лишь дотянуться до этой пылающей нити…

И вдруг все кончилось – полностью, словно между сознанием демона и их сознаниями встала стена. И Джимми, и Криша выглядели дико – глаза выпучены, рты раскрыты, как у помешанных, – но они выбрались оттуда, и совсем не по той нити…

Они услышали, как демон, вне себя от удивления, пробормотал: «Какого…?», но силы в его голосе было куда меньше, чем несколько мгновений тому назад.

– Быстрее! – закричала Тобруш. – Не знаю, насколько это задержит его, но других привлечет наверняка! Джозеф! Модра! Тащите этих двоих хоть волоком, пока у них в мозгах не просветлеет! Сюда, в этот вход – он ничем не хуже любого другого!

На мгновение компаньоны растерялись, как и демон. Ментально атакуя Джимми и Кришу, демон почти не принимал в расчет других – у него вполне хватило бы сил не дать им сбежать, пока он расправляется с молящимися. Теперь же они вдруг поняли, что Тобруш, вместо того, чтобы изо всех сил пытаться убежать от демона, напротив, подползла к нему – на достаточное расстояние, чтобы дотянуться своими усиками. Демон, занятый своей атакой, даже не заметил, как оказался окружен аккуратно нарисованной черной пентаграммой.

Демон наконец сообразил, что происходит, и попытался успокоиться.

– Неужели ты думаешь, что эти ничтожные каракули смогут долго меня сдерживать? Набросок, ерунда! Для того, чтобы удержать подобных мне, требуется куда как больше! И ты, джулки, убедишься в этом первой!

Демон, сосредоточившись, уставился на Тобруш. Даже ослабленный пентаграммой, он все еще был чудовищно силен, и вся его сконцентрированная сила была направлена теперь на джулки.

Но Тобруш, еще недавно казавшаяся слабой по сравнению с остальными, теперь, похоже, даже не заметила ментальной атаки на свое сознание.

– Полагаю, ты прав, – ответила джулки. – Думаю, сейчас самое время проверить одну мою теорию.

Несколько усиков молниеносно протянулись из спины джулки, внутрь пентаграммы с беснующимся внутри демоном, и ткнулись ему прямо в пасть.

Демон, клацнув зубами, откусил и проглотил их. Издав жуткий рев удовлетворения, смеясь над ошибкой, которую сделала Тобруш, демон шагнул через границу пентаграммы.

– Ваши мучения продлятся десять тысяч лет! – объявил он. Но тут он встал как вкопанный – и принялся судорожно извиваться, как будто все мускулы его тела охватили спазмы.

Потрясенные, они смотрели, как демон, сотрясаемый судорогой, раздирает когтями собственное тело, нанося себе ужасные раны.

Потом его шкура, настолько прочная, что могла, казалось, защитить от чего угодно, словно бы ожила; было впечатление, что огромные волны живой плоти под ней пробивали себе дорогу наружу. Его морда исказилась в агонии, от былой надменности и холодности не осталось и следа.

– Внутрь! Живо! – приказала Тобруш тоном командира, больше похожим на голос Кинтара, чем на ее обычный. – Полагаю, эта тварь сейчас взорвется, и поверьте мне, вам не понравится, если вас коснется хоть одна капля! Вперед!

Они шагнули в ближайшую нишу с кристаллом, и Тобруш поспешила за ними.

* * *

Джимми Маккрей начал понемногу приходить в себя, но он не был уверен, что то, чему он только что был свидетелем, не галлюцинация. Зато Джозеф был потрясен до глубины души.

– Ты убила демона! – восклицал он снова и снова. – Неужели ты убила демона?

– Думаю, что нет, увы, хотя я и разрушила его телесную оболочку, – ответила джулки. – Когда я вошла в него, я увидела – нет, ощутила, – что в его глубине скрывалось нечто большее, нечто не являющееся живым с нашей точки зрения, а скорее подобное тем тварям из иного мира. К счастью, без тела они могут появиться здесь лишь под защитой геометрических фигур, так что нашего друга затянуло сейчас в ту самую дрянь, что его породила.

– Хорошо, хорошо, говори загадками, если тебе так хочется, но по всем внешним признакам ты его убила, – ответил Джозеф. – Чем же? Что ты такое синтезировала и впрыснула ему в пасть?

– Я ничего не синтезировала.

– Тогда как же ты это сделала?

Джимми Маккрей вырвался из объятий Гристы и, отдышавшись, произнес:

– Неужто ты до сих пор не понял, верзила? Когда твоей подружке понадобилось стать такой же сильной, как Кинтара, она стала. Я ни черта не понимаю в вашем обществе, но, насколько я помню, вы обычно не утруждали себя докладами вашим повелителям.

Джозеф был ошеломлен. Он вгляделся в Тобруш и, наконец, сказал:

– Ты… ты одна из Сокрытых?

– Да, это правда, я – Миколь, – ответило существо. – Не смотри на меня так! Я та же, с кем ты впервые встретился на празднестве у Лорда Скуазоса. Та же Тобруш, которая была с тобой с самого начала. Что поделать, нам особенно нравится форма джулки.

Тайные повелители Миколя, одна из трех правивших Высших Рас, всегда считались чем-то вроде колонии микробных паразитов. Действительно, джулки, с их тысячами игловидных усиков, как нельзя лучше подходили для того, чтобы обеспечить им успешное размножение и выживание.

– Ты… ввела демону часть себя? – утвердительно спросил Джозеф.

– Да. Согласно моей теории, это должно было сработать, хотя не могу сказать, что полученное доказательство меня радует.

Джимми кивнул, поднимаясь на ноги.

– Понимаю. Часть тебя погибла, чтобы убить его.

– Нет, ты не понимаешь. Мне очень жаль, что пришлось так поступить, но другого выхода не было, а потерянное так или иначе восстановится. Меня беспокоит другое. Ваше представление обо мне – твое и жрицы – оказалось сейчас поколеблено; для вас обоих это шок, но не настолько сильный, нежели для меня – мой успех. Миколь – это мы. Одна из трех, теперь уже четырех, высших форм разумной жизни! Мы – повелители сотен миров, триллионы трепещут перед нами! И ты даже представить себе не можешь, насколько неприятно обнаружить, что ты – болезнь, способная смертельно заразить демонов. Ты не можешь понять, как расстраивает подобное знание.

– О чем это ты? – требовательно спросил Джозеф.

Джимми махнул рукой в сторону джулки:

– Похоже, капитан опять оказался прав. Все три Высшие Расы действительно были предназначены для того, чтобы остановить Кинтара. У каждой из них – Миколей, Хранителей, Святых Ангелов – есть свое предназначение, свой способ атаковать, уничтожать или, по меньшей мере, сдерживать Кинтара.

– Но кем они были предназначены? – спросила Модра.

– Этого мы пока не знаем, разве что ответ известен нашему новому другу, – ответил Маккрей.

– Боюсь, что мои знания на этот счет немногим превосходят ваши, – сказала Тобруш. – Я делала все открытия вместе с вами. У нас есть много преданий, многое сокрыто в памяти наших предков, но эта память обрывочна и неполна, по крайней мере, у тех единиц, что составляют меня.