Павлиний глаз - Энни Уэст

Белл неистово забилась и закричала, она рвалась изо всех сил, кулаками колотя бандита по голове. Негодяй, державший ее, терял терпение, он остервенел настолько, что готов был переломить ей шею.

— Молчать, сука! — взревел Селим на плохом английском. — Еще один звук, одно движение, и я перережу глотку твоему дражайшему супругу! Хочешь искупаться в его крови?

Изабелл затихла. Она понимала, что за этой угрозой стоит решительное намерение. Ее сопротивление было бессильно остановить злоумышленников. Судя по всему, ей суждена тяжелая роль пассивного участника драмы. Но где же охрана принца? Белл заподозрила, что слова принца о возможной помощи исходили единственно из его желания обнадежить ее.

Великан поднялся, с трудом выпрямился, пошатываясь и постанывая. Встал у выхода из шатра. Лица головорезов стали походить на бесстрастные маски палачей.

Селим хрипел, отдавая короткие отрывистые приказания. Принц, в отличие от Изабелл, понимал все до последнего слова, но сохранял царственную невозмутимость. Белл заметила, как крепко бандиты сжали рукояти своих ножей.

— Рафик, — прошептала она.

Селим перекрыл ее бессильный шепот своим гневным рявканьем. Громила угрожающе вытянул кинжал и подступил к принцу.

Изабелл почувствовала приступ дурноты. Ей показалось, что это конец. Единственным оружием супруга была его внутренняя сила, его несокрушимая вера в помощь Всевышнего, его убежденность в собственной правоте. Но над ним уже блестело кровожадное острие стали.

Следующие секунды растянулись в вечность, Белл неотрывно смотрела на принца. А он со змеиным спокойствием смотрел в глаза верзиле. Лезвие медленно приближалось к нему, и в последний момент принц ловко увернулся от неминуемого удара. Одновременно резким ударом он подсек противника, и тот завалился на одно колено. Принц выпрямился и посмотрел на врага сверху вниз.

Изабелл до последнего момента не оставляла надежду, что оружие в этом противостоянии будет играть лишь устрашающую роль. Но случилось худшее — преступники действительно замыслили убийство.

В следующую секунду, не сознавая, что делает, Белл метнулась из рук на миг опешившего головореза в сторону. Она попыталась вооружиться переносным ледником, но он оказался слишком тяжел. Тогда Белл схватила тугой диванный валик, надеясь хоть им обороняться от холодного оружия.

Раздался глухой удар, и сразу — свист и шипение. Белл обернулась. Принц и один из бандитов, вцепившись друг в друга, повалились на пол и теперь катались по нему, пытаясь достать до горла друг друга. У Белл перед глазами поплыли яркие разноцветные пятна, застилая зрение, в висках зазвенело.

Двое мужчин на пестром ковре яростно боролись. Приглядевшись, Белл увидела, что принц сцепился с тем мерзавцем, что сломал ногу Дункана Макдоналда. Они постоянно перемещались, и Белл не знала, что предпринять. Знала лишь одно: если принц погибнет, то эти негодяи, не задумываясь, убьют и ее.

Изабелл замерла в оцепенении.

Казалось, мужчины дралась уже целую вечность. Девушка закусила губу, и во рту появился металлический привкус крови. Селим, не впутывавшийся в потасовку, изрыгал проклятия.

Принца ранили, она видела это по разрастающимся пятнам крови, появившимся на его одежде.

— Белль, — прохрипел он, поднявшись на колени.

Кровь стекала по его кисти. Пошатываясь, Рафик поднялся на ноги. На шелковом ковре в вязкой красной луже в нелепой позе распластался его противник с огромной раной на боку. Он явно прощался с жизнью с глухими, сиплыми стонами.

— Рафик! — вскрикнула Белл.

Она кинулась к мужу, и он ее обнял. Боковым зрением она заметила приближение одного из пособников Селима. Бандит выхватил из складок одежды огнестрельное оружие и направил его на принца.

— Нет! — оглушительно выкрикнула Белл и, собрав все силы, сбила мужа с ног.

В ответ раздался лишь глухой хлопок, перед глазами все поплыло, и мир погас...

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Изабелл пришла в себя в знакомой больничной палате. Неизвестно, намеренно ли ее поместили в ту же самую палату или же так совпало. Но только на этот раз все обстояло значительно серьезнее, и она уж не выказывала такого желания немедленно покинуть больницу.

В прошлый раз ей пришлось залечивать скорее не телесные раны, а душу. Ей не терпелось нырнуть в археологические глубины и забыть обо всем как можно быстрее. Тогда она была героиней сенсации, и ее имя какое-то время не сходило с газетных полос. Теперь же она с трудом улыбалась входящим, и с ней обращались не иначе как с супругой шейха Рафика Камила ибн Макрам аль Актар — наследного принца Карума...

Ее судьба больше не принадлежала Изабелл, это ей дали понять сразу же. Ее благополучием занималась вся страна.

Изабелл лежала без сил и пока мало что чувствовала. Почти ничего, кроме того, что она опять в изоляции, опять вдалеке ото всего мира, с одной лишь разницей, что о ней хорошо заботятся. Но как же она устала от этого вынужденного уединения!

Она плохо помнила, что с ней произошло и почему она вновь попала в больницу.

Когда она впервые очнулась от забытья, то увидела вокруг себя медиков в белых халатах. Она так обрадовалась! Тут же стала, не слыша себя, сыпать вопросами о Его Высочестве. И поняла лишь то, что принц жив, что он в безопасности. Веки ее закрылись, и девушка, легкая и безмятежная, куда-то поплыла...

Но теперь, пробудившись окончательно, Изабелл чувствовала себя так, словно по ней проехал большегрузный грузовик. Каждый вдох и выдох давался с трудом. Но зато она уже наверняка знала, что муж жив. Изабелл равнодушно выслушала, что была ранена, что пуля попала в плечо и что извлечь ее из кости стоило огромного труда.

Врачи, всякий раз входя в ее палату, не забывали сообщить, что она везучая. Дауд, постоянно навещавший Белл, ободрял и нахваливал ее. И мама, с которой они постоянно переговаривались по телефону, разбирая все медицинские термины, уверила Белл, что только везунчик вроде нее мог так удачно поймать пулю, спасти мужа и при этом остаться в живых — и все в один миг, мелькнувший и погасший.

Все вокруг были так возбуждены, а Изабелл ничего не чувствовала, кроме огромного облегчения.

В ее палату внесли невероятных размеров и неописуемой красоты букет.

— Подарок от Его Высочества, — с благоговением сообщила медсестра.

— Рафик, — шепнула сама себе Белл.

Ее губы не издали ни звука, но на душе стало так покойно, так хорошо. Она видела его дважды с тех пор, как очутилась в больнице, но как-то неясно, словно через дымку.