Ведётся следствие - Кира Измайлова

— Безусловно, — Топорны принял ворох телеграмм и щелкнул замочками дипломата. — Угрозы члену императорского семейства. А Беарии нужны трудовые резервы…

— Люди такие предсказуемые, — пожаловалась Каролина. — Всегда угрозы, упреки, нелепые подозрения… И никто не думает о том, что я тоже в некотором роде жертва обстоятельств!

— Они просто тоже рассчитывали на наследство, — усмехнулся Бессмертных. — Их можно понять, не так ли?

— Ах, это наследство… Да я могу отказаться от него! — запальчиво сказала Каролина. — К тому же родители этого… Герочки еще живы. Пускай выберут другого наследника!

— Ну-ну, — хмыкнул следователь, — отказываться от подобного… не торопитесь, дорогая Каролина. Сперва узнайте, что именно вам отныне причитается, помимо юбилейной тридцатой фамилии.

— Ну, раз вы говорите, я так и поступлю, — решила та. — Но, право, эти истории чудовищно действуют на нервы!

— Так давайте сменим тему, — предложил Руперт. — Как вы полагаете, как будет классифицировано деяние фальшивого коммивояжера Трепайло? Дэвид, вам слово.

— Я думаю, это будет расценено, как заранее спланированное умышленное неубийство со смертельным исходом, — подумав, ответил Дубовны, тоже порадовавшись перемене предмета беседы.

— Ну, возможно, возможно, — кивнул Руперт. — Пол, а что скажете вы? Согласны?

Тот покачал головой.

— Тогда каков ваш вердикт?

— Злоупотребление доверием и нарушение правил оборота отравляющих веществ, максимум, — ответил тот и снова умолк.

— Но позвольте! — вскинулся Дэвид. — Как так? Он ведь не оплатил пошлину на убийство, более того, в наличии имеется труп!

— Ну, тогда обоснуйте свою позицию, — пригласил Бессмертных, поскольку Топорны спорить явно не собирался, но сказать что-либо Дубовны не успел…

К столику подбежал старший стюард.

— Что, снова телеграммы? — встретила его Каролина. — Если от Их величеств, несите, а если от кого другого — оставьте себе!

— Нет, нет… — едва слышно проговорил стюард. — Господа… господин Немертвых… у нас ужасное несчастье!

— Мы тут ни при чем, — отрезал доктор, выбирая десерт.

— О нет, что вы… Просто… если бы вы и господин Бессмертных соблаговолили пройти в салон… Мне не хотелось бы говорить здесь…

— Да что у вас случилось? Рояли я, если на то пошло, чинить не умею, — проговорил Немертвых, промокнув губы салфеткой.

— Я тоже, — заверил Бессмертных.

— Ах, дело не в рояле! — понизил голос стюард. — Господин Сверло-Коптищев… Он ужасно, ужасно пострадал, и мы опасаемся, что… что это чей-то злой умысел!

— Ужасно пострадал? — оживился доктор. — Надеюсь, смертельно?

— О, что вы такое говорите… Он жив, но чудовищно покалечен, и только вы…

— Довольно разговоров, — перебил Бессмертных, поднимаясь. — Идемте. Теодор… все-таки эти уши — достояние Каролевства! Вернее, левое ухо…

— А мы? — подскочила Каролина. Дэвид уставился на наставника взглядом, в котором читался тот же вопрос.

— Во-первых, дорогая Каролина, вы еще не доели суп, а во-вторых, не будем привлекать излишнего внимания. Ян, Берт, подойдёте позже.

В сопровождении стюарда следователь и доктор проследовали в салон, откуда доносились какие-то странные звуки.

— Это кого-то пытают? — с интересом спросил Теодор.

— Ну что вы! — возмутился стюард. — Дело в том, что… Видите ли, господин Сверло-Коптищев очень возмущался из-за того случая вандализма. Он не мог дождаться, когда же, наконец, починят инструмент! И вот, когда всё было готово, он отправился настраивать его. Так, во всяком случае, утверждает его камердинер, — поправился он, — и было это около полудня.

— А обещали, что до обеда чинить будут, — припомнил Руперт. — Хотя… ведь всё равно было тихо. Продолжайте, любезный.

— Да… Господин Сверло-Коптищев, когда увлечен делом, может позабыть об обеде, судя по словам того же камердинера, — сказал стюард. — И, когда тот не вернулся в купе, камердинер отправился в салон… Он говорит, что господин Сверло-Коптищев не любит, когда его отвлекают от работы, но всё же счел своим долгом напомнить хозяину… и увидел нечто ужасное!

— А конкретнее? — спросил Теодор. — Кто-то выпустил тому кишки и натянул их вместо струн в рояле?

— Н-нет, — побледнел стюард. — Он… он увидел ноги хозяина…

— Кто-то отрубил тому ноги? А куда делось остальное тело?

— Оно было в рояле…

— А ноги лежали отдельно? — не унимался Немертвых.

— Да нет же! — вскричал несчастный стюард. — Ноги торчали из рояля! А сам господин Сверло-Коптищев был внутри! Должно быть, он решил проверить струны, а кто-то прихлопнул его крышкой, ее заклинило, и несчастный провел так несколько долгих часов, потеряв сознание! Какое счастье, что его камердинер так блюдет свои обязанности…

— У вас кончился нашатырь? — изумился доктор.

— Нет, но фельдшер затрудняется… в общем… я счел своим долгом пригласить вас…

— А что там за грохот? — спросил Бессмертных. Они были уже в двух шагах от салона.

— Господина Сверло-Коптищева вынимают из рояля, — скороговоркой пояснил стюард. — Крышку заклинило, а его — напротив, понимаете, расклинило! Приходится вынимать тело как можно осторожнее, чтобы не повредить ценный антикварный инструмент, ну и самого господина, если получится… А он мужчина крупный, это нелегко.

Из за двери послышалось дружное «ух-х-х!», потом глухой звук падения чего-то очень тяжелого на ковер и пронзительный вопль боли.

— Это вы хорошо придумали. Если он прежде не покалечился, то теперь-то уж — наверняка, — уверенно сказал Немертвых, входя в салон. На полу распростерся стонущий господин Сверло-Коптищев, над которым хлопотал проводник, несколько младших стюардов и камердинер. — Уронили?

Камердинер скорбно кивнул.

— И руку ему сломали, — быстро ощупав несчастного, заключил доктор, — правда, не до конца. Вывих. А вот второе ребро треснуло… Ну и по загривку ему недурно перепало. Жить, однако, будет… но смысл?

На мясистом лице Сверло-Коптищева отразилось облегчение. Сотрудники паровозной компании тоже заулыбались — они думали, что доктор шутит.

— Вы что-нибудь видели? — спросил Бессмертных, присев рядом с пострадавшим на корточки. — Вас кто-то толкнул, ударил?

— Ы-ы-ы, — произнес Сверло-Коптищев. — Ыкто…

— Он лишился дара речи! — испугался камердинер. — У него сделался удар!..

— Ы-иот! — рассердился хозяин. — П'осто п'икусий ызык…

В итоге из малоразборчивой речи Сверло-Коптищева удалось установить, что он действительно перегнулся внутрь рояля, проверить, правильно ли натянуты замененные струны, и локтем умудрился задеть подпорку. Тяжеленная крышка рухнула ему на спину, лбом он впечатался в корпус рояля, прикусил язык и потерял сознание.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});