Каникулы - Николай Иванович Хрипков

выкладывать.

А когда всё-таки представил, то голая Рита показалась ему еще непривлекательней, чем в одежде. «А ты бы стал за деньги?» — спросил он себя.

— Мне Сергей всё рассказал. Про тебя, Пахом.

Серега кивнул головой. На лице никаких эмоций.

— Операция несложная. Но лучше бы вначале попрактиваться на животных. Мне уже приходилось это делать на людях. По медицинским показаниям.

— Животных не жалко? Если это, конечно, не крысы. С людми-то всё понятно.

— Мы совершаем преступление. Это называется членовредительством. Да еще в сговоре. Срок может выйти приличный.

— Какое точное выражение! Как говорится, не в бровь, а в глаз! Членовредительство! Но как раз члены-то у них останутся.

Пахом засмеялся. Это был нервный смех.

— Какой мне смысл идти в тюрьму? — спросила Рита. — Вы подумали об этом?

— Кто тут собрался идти в тюрьму? — спросил Серега, жаривший шпекачки. Из запах, должно быть, был слышен даже на улице. Пахом открыл форточку.

— Есть такое выражение «третий лишний». В данном случае вы, Рита, лишняя, — сказал Пахом. — Приношу свои извинения.

Рита впервые улыбнулась. Из сумочки, которая лежала возле нее, достала плоскую пачку, вынула тонкую дамскую сигаретку и закурила. Держала сигаретку она по-дамски, то есть двумя прямыми пальцами.

— Вам нужна психологическая реабилитация, Пахом! Иначе вам может грозить какое-нибудь расстройство.

Пахом забыркал губами. Рита снова улыбнулась, сделала несколько затяжек и медленно затушила бычок о край стеклянной поллитровой банки, наполовину заполненной пеплом и окурками. Нагнулась над сумочкой, недолго задержала там руку, достала и протянула, держа за ствол, Пахому пистолет. Пахом машинально отодвинулся к стенке. Первая мысль была о том, что это муляж.

— Иди и убей их! Пистолет заряжен. Нужно снять только с предохранителя. Быстро и всерьез.

Рита показала, как это делать. Пахом еще дальше отодвинулся к стене. Серега забыл про обед. Смотрел на Риту с приоткрытым ртом.

— Я покажу, как это делается. Ведь ты никогда не держал оружия в руках. Вот так берешь…

Рита вытянула руку к окну. Зажмурила левый глаз. Пахом проглотил слюну и затаил дыхание. Однако, Рита не так-то проста.

— Да! Не держал! — сказал он. — В тире, правда, стрелял. Ни разу не попадал.

— Видишь, как всё просто! Прицелился и нажал на спусковой крючок. Всё! Враг твой — покойник. С двух шагов не промахнешься!

— Всё? Как это просто.

— Всё! Проще пареной репы.

— Действительно, как просто убить человека. Нажал и человека нет.

Рита опустила руку с пистолетом. Посмотрела на Пахома.

— Я не хочу их убивать. Я хочу, чтобы их жизнь превратилась в мучение, в пытку, чтобы они больше никому никогда не причинили зла. А убить — нет, это не для них. Героями они не будут.

— Кушать подано! Идите жрать, господа! — бодро скомандовал Серега. Он уже успокоился.

Стал резать хлеб. Потом расставил бокалы. Поставил на газплиту чайник. Зазвякал ложками. Расставил всё на столе.

— Поиграли и хватит! — сурово сказал Серега. — Кстати, Пахом, у Риты есть право на ношение табельного оружия. Вот так-то, дружище!

— Что? Она мент? Или Джеймс Бонд?

— Бери выше! Джеймс Бонд — это растереть и вытереть.

— Ё! неужели… не могу поверить.

— Еще выше! Выше бери планку!

— Неужели? Да быть того не может!

— Это тайная структура, о которой знает лишь несколько человек.

Пахом рассмеялся. Он уже успокоился.

— Зря смеешься, дружище! Менты сдают табельное оружие после дежурства. Ну, теперь до тебя доходит! Она не мент!

— Ладно! Доходит! Хорош прикалываться! А всё-таки носить оружие в сумочке — это как-то по-женски!

25. КОГДА КРОВАТНЫЙ СКРИП ПРИЯТЕН

Грохот был слышен на самой далекой окраине Чернореченска. А что вы хотели? Субботний вечер. Молодежная дискотека. Такое мероприятие не мог пропустить ни одни чернореченский инфантил. И жизнь у них в основном шла от дискотеки до дискотеки.

— Я их срисовала, — крикнула Рита. Здесь можно было только кричать, чтобы тебя услышали. — Надо подождать! Они еще только разогреваются. Да! Для психиатров здесь немеренно работы. Такой материалец для докторской диссертации!

После дерганий в потной ревущей толпе многие отправлялись в сторонку к кустам отлить, принять горячительного, потрахаться. Четверка, сначала кучковавшаяся, вскоре распалась. Это было не совсем хорошо.

Решили разделиться. Пахом наблюдает за Филиппом Филипповым, Серега за Максимовым, а Рита за Дрищенко и Стариковой. И постоянно держат друг друга в курсе. Через минут десять у Пахома пропел мобильник «Возьми меня!» Звонила Рита. Пахом отошел немного в сторону, чтобы можно было услышать. Одно ухо прикрыл ладонью. Раздался голос Риты.

— Дрищенко подцепил девчонку лет четырнадцати с распущенными волосами, в коротких спортивных трусах с широкими красными лампасами и белой маечке с драконом. На обеих руках много всяких фишечек. Девчонке лет четырнадцать — пятнадцать. Бухая. Повел ее к кустам. Наверно, займутся групповухой. Так что подтягивайтесь!

— Ясно. Не сонеты же Шекспира будут там ей читать. Скорей бы всё это закончить!

— Я попробую перехватить их. Попробую как-нибудь заболтать.

— Хорошо, Рита! Только осторожней! Не забывай, что перед тобой неадекватные уроды. От них можно ожидать самой непредсказуемой реакции.

Мимо Пахома двое парнишек провели в стельку пьяного паренька. Тот невнятно бормотал.

— Учишь ученого! Сам не засвветись!

— Я звоню Сереге, и мы с ним подтягиваемся. Будем на подстраховке. От них не знаешь, чего ожидать. В общем, Рита, осторожность!

Дрищенко с девчонкой направлялся к кустам, откуда неслись визги, хохот и вылетали пустые бутылки. Возле кустов то тут, то там сидели компании молодежи, курили и пили. При неярком освещении и на расстоянии были видны ярко накрашенные губы девчонки, сильно подсиненные глаза. На ногах у нее были кроссовки. Дрищенко положил руку на ее худенькие ягодицы. Между короткой майкой и трусами было обнаженное тело и чуть повыше на копчика красным фламастером нарисована роза и солнце. На земле эта «наколка» быстро сотрется.

— Куда же смотрят родители? — пробормотал Пахом. — В стаканы с бухлом. А дочь им до фонаря. Уверены, что она проститутка или станет ею, и махнули рукой. Зато и голова ни о чем не болит. Кого пороть вопрос: детей или родителей?

Дрищенко, кривя губы, что-то говорил девчонке. Она почти непрерывно смеялась. И, вероятно, думала, что у нее появился очередной поклонник, который будет носить за ней рюкзак в школу. Рита шла им навстречу, остановилась и закурила длинную сигаретку. Сигаретку она держала посередине длинными прямыми пальцами и выпускала дым, сделав губки буквой О. Такое не могло не привлечь внимания.

Пахом медленно брел по дорожке. Из-за спины парочки приближался Серега. Не дойдя десятка шагов, он остановился за фонарным столбом и облокотился