Каникулы - Николай Иванович Хрипков

курицу, которая клюнула его в ступню. Курица боком отлетела в сторону.

— К черту! — произнесли они одновременно. Пошли к машинам.

Медленно двинулись вдоль узкой улицы. Сильно тут и не разгонишься. А если разъезжаться, то надо будет кому-нибудь прижаться к самой ограде. То утка ведет выводок через дорогу, причем приближающаяся машина ее нисколько не пугает, несколько раз она останавливается и крякает, призывая утят, побыстрее перебирать лапками, то встретится медленно идущая свинья, страдающая одышкой из-за жары и излишнего веса, с висящими почти до земли красными сосками, а вокруг нее выводок визжащих поросят, которым, как говорится, вообще всё по барабану. Про кур, неожиданно бросающихся под колеса, овечек, резко шарахающихся от любого шума, уже и говорить не стоит. «Какой-то зоопарк!» — пробормотал Пахом, не снимая ноги с тормоза, он еле полз по улице, которой казалось не будет конца. Дети тоже играли прямо на дороге. Он то и дело сигналил. Детишки, пинающие раздолбанный мяч, поворачивали головы и с недоумением глядели на него, не понимая, чего он от них хочет. И с неудовольствием освобождали дорогу.

Уже копались на огородах хозяйки, медленно брели мужики, для многих утро было самым тяжелым временем суток и поэтому они думали об одном, как побыстрей облегчить свое состояние. У всех, как на подбор, была черная щетина и черные кепки из кожзаменителя. Видно, завезли в местный магазин партию кепок, вот все и обрядились. Бабушки выползли на скамейки, грели под толстыми вязанными еще в прошлом столетии кофтами старые кости и неторопливо вели беседы. Долгими взглядами провожали каждую проезжающую машину, причем смотрели так, как, наверно, в годы войны на оккупированных территориях смотрели на оккупантов. И чего ездют?

За деревней начиналась высокая грунтовая дорога. На крупной щебенке трясло, как в лихорадке, и сильно не разгонишься, иначе машина рассыплется, как карточный домик. Затем поворот налево. Узкая грунтовая дорога вела к лесу, темному и загадочному. Пахому даже стало немного жутковато. «Там чудеса, там леший бродит». Было такое ощущение, что из-за густых елей кто-то звериным взглядом следит за ними. И этот кто-то желает им только зла, выжидая удобного случая. Ни леса, ни деревни Пахом не любил. В лесу ему мерещились опасности на каждом шагу. А что можно ожидать от неорганизованной дикой стихии? Невозможно предугадать, что тебя ожидает через несколько шагов. «Там лес и дол видений полны». Почему-то сразу вспоминались уроки литературы, которые он в школе недолюбливал. Вот сейчас из-за той толстой ели подымится на задние лапы и грозно заревет Михайло Потапыч с огромными загнутыми полумесяцем желтыми когтями; или рысь с ветки прыгнет тебе на плечи и тут же разорвет шею; а то, быть может, провалишься в замаскированную яму и встретишь грудью остро заточенный кол, приготовленный охотниками для крупного зверя. Откуда им было знать, что тебя понесет именно в это место? Ему казалось, что эта езда по лесной дороге, которая то резко суживалась и тогда по машине скребли ветки, то резко поворачивала, а порой петляла, никогда не кончится. К тому же и похмелье еще не покинула его страдающее тело. Впереди показалась приземистая бревенчатая избушка. Крыша была покрыта почерневшим тесом, над которым выступала труба. Почти наполовину она уходила в землю. Пахом пошел следом за Серегой. Шел он медленно и осторожно, поглядывая внимательно под ноги и по сторонам. Входить в избушку ему совершенно не хотелось.

Какое-то время он ничего не видел, пока глаза ни привыкли к полумраку. Темно, тесновато и страшновато. Он здесь ни за что бы ни остался ночевать. В голову лезли бы всякие кошмары. Низенькая печка, дальше небольшое оконце. В углу полка, на которой стояла кружка, металлическая коробка из-под чая, на верхней крышке которой обычно изображена девочка. На противоположной стене окошко чуть побольше. Под ним стол из широких досок, две табуретки и лавка. На подоконнике стояла пустая консервная банка. Напротив печки два дощатых яруса, на которых спали, на верхнем лежал мешок. Видно, в нем был матрас или одеяло, или то и другое. Пол был чистый. Пахло старым деревом и прелостью. Под нижним ярусом лежали поколотые сухие дрова. И еще Пахом обратил внимание на то, что дверь была просто закрыта на щеколду. Никакого замка.

Серега сел за стол. Как хозяин.

— Пообедаем! Мы должны оставить следы своего пребывания. Распечатываем!

Стал доставать продукты из своего рюкзака. Пахом опустился на лавку.

23. МОГ БЫ И ЗАДУШИТЬ

Вернулся Пахом в Чернореченск, когда уже начинало темнеть. Загнал «жигули» в гараж. Это был железный продолговатый короб, покрашенный зеленой краской, которая местами отшелушилась. Хозяйка рассказывала, что у них был старенький «москвич», на котором они ездили на дачу. Муж его купил у парторга завода, когда тот пересел на более модную «копейку». Было так хорошо! Всё, что нужно положили в багажник или наверх. А с дачи всё, что выросло на грядках, вывозили домой. На пенсии чуть ли не каждый день мотались туда-сюда. Муж умер. «Москвич» стоял в гараже и ржавел. Все ей говорили: «Продай ты его! Чем дольше стоит, тем меньше возьмешь! Это железо ржавеет!» Первый покупатель залез в кабину, стал заводить. Мотор рывками урчал, но не заводился. Второй мужик поставил свой аккумулятор и со второй попытки завел. Назвал такую цену, что денег хватило бы только на велосипед. Следующие два покупателя обошли машину, залезли вовнутрь, подергали, потом встали на четвереньки, заглянули вниз, поводили там рукой и сказали примерно одно и то же, что машину можно смело сдавать на металлолом. Не прогадаешь! Может быть, ей там даже побольше заплатят. Только через полгода «Москвич» купил один старичок. Свою машину он сыну отдал. Купил машину за сумму ее месячной пенсии. Но теперь ездить ей на дачу тяжело. На автобусе, надо ждать, почти ничего с собой не привезешь. Продать бы дачку! Но пока на объявление никто не откликнулся. Только один раз на три дня сняла дачку одна парочка. Может, молодожены. А кто их знает? Для чего понятно. Хоть она и не одобряет такого, но всё же хоть какая-то прибыль от дачки. А ведь тоже стоит, ветшает, значит, и цена падает. Через несколько лет только за землю и дадут. Хотя сейчас мода на дачи проходит.

— Может, вы купите, ребята? Я недорого возьму.

— Бабушка! Мы подумаем, — ответил тогда Серега. И сделал задумчивый вид.

Бабушка поджала губы. Больше купить дачку им не предлагала.

Света в гараже не было. Вдоль стен валялись ржавые автомобильные