Сыворотка правды - Марина Серова

Рядом с Хафизом проплыла горничная. Ее тело было словно лишено костей — так плавно, так безмятежно она проплыла, оставляя в пространстве за собой «хвост» из маленьких кусочков кожи и мяса.

Рядом со мной появились два солдата-таджика, убитые ОМОНом, они хотели вернуть Мусе товар. Один спросил меня что-то, и я поняла, что он спрашивал, не та ли я женщина, что привела к ним убийц. «Да, — закивал головой второй солдат, — это она. Я узнал».

Совсем рядом прошел тарасовский солдатик с аэродрома, но он даже не оглянулся.

«Эй, — позвала его я. — Я не знала, что тебя тоже убили!» — но своего голоса не услышала.

И вдруг из темноты возникла дежурная по этажу. Она расставила изрезанные осколками зеркала полные руки в стороны, перегораживая мне дорогу, и закричала: «Пропуск! У нее нет пропуска!»

И сразу же все покойники встрепенулись так, словно у них отнимали самое дорогое.

«Это нечестно! — заплакал Хафиз, утирая лохмотьями кожи лоб. — Я так хотел услышать правду! А теперь она ничего не скажет!»

* * *

— Она ничего не скажет.

— Вообще?

— Ну, почему? Просто вы же торопитесь… А с ней нужно больше времени — гораздо больше.

Они замолчали.

— Почему это не получилось?

— Я не знаю. Такое бывает в пятнадцати сотых процента… Скополамин мог помешать… шок… сотрясение мозга… я не знаю. Пожалуй, самое вероятное — шок и сотрясение…

— Она сможет встать?

— Сейчас — нет.

— А когда сможет?

* * *

— Поднимите ее. Вы проводили допрос?

— Я — анестезиолог, следователь — вот.

— Я вижу! Вы кололи, я спрашиваю?

— Я делал инъекции препаратов.

— Ну так сделайте еще! Мне нужно, чтобы она пошла! Чтоб ее можно было допрашивать! Понятно? До-пра-ши-вать!

* * *

Меня тащили по коридору. Ноги заплетались, я потеряла туфлю, и тогда одна из «горилл» вернулась за ней.

— Меня тошнит… Где туалет? — выпрямилась я.

— Эй, ее тошнит! — «Горилла» поворачивался вместе со мной из стороны в сторону, не зная, что делать.

— Ну так тащи ее в сортир! Где тут бабский?

— А че мне в бабском делать?

— А че ей — в мужском?

Меня вырвало какой-то слизью, и «гориллы» подхватили меня и потащили подальше от «места преступления».

Ближе к кабинету Шкуропатова мне стало легче — начал действовать укол, сделанный напоследок анестезиологом. Я попыталась отпихнуть конвойных, но они не поняли, и мне пришлось объяснить.

— Зеркало, — прохрипела я. — Мне нужно зеркало.

Конвойные подвели меня к зеркалу.

«Мешки под глазами — плохо. Почки перегружены этой дрянью. Ладно, не на свидание иду…»

Когда меня ввели в кабинет, там сидели все те же персонажи: Шкуропатов и Камышин. Я отметила их усталый вид, тоже — мешки, тоже — серая кожа…

— Знаете, Юлия Сергеевна, я думаю, вас просто подставили… — Шкуропатов вздохнул. — Заметьте, я не стал настаивать на том, чтобы вы назвали мне, на кого работаете, хотя… мог. Не это важно.

— А что важно? — хриплым чужим голосом спросила я.

— Судя по общему пафосу статьи, вы очень озабочены победой закона и справедливости… Но… поймите, Юленька, одно: поступать так, как поступили вы, незаконно и несправедливо! Я не склонен верить, что вся эта история — ваша задумка от начала до конца, уж извините, масштаб не тот. И я знаю, что тот, кто пользуется вами таким непорядочным образом, просто не может служить справедливости…

«Это уже интереснее», — усмехнулась я про себя.

— Зря вы усмехаетесь… — заметил мою реакцию Шкуропатов. — Это закон систем. Средства определяют цель. Я старый опытный чекист, мне не стыдно ни за один прожитый мною день, у меня две ученые степени, и будь у меня хоть немного больше времени…

Он запнулся. «Господи, — подумала я. — Как он мне напоминает наркоторговца Хафиза с его высокопарным и таким же лицемерным словоблудием!»

— Я проверил все картотеки, — вас нет ни в одной. Если только вы не работаете на самого… но для этого вы слишком молоды и неопытны… Может, на Исмаила?

«Тебя все-таки интересует на кого!» — поняла я.

— Вы и не знаете, на кого в действительности работаете, — печально качнул головой Шкуропатов. — Вы — «попка»! Не хотелось бы так думать, но это так.

— Других вариантов вы не видите? — усмехнулась я.

— Почему — вижу, но только он еще хуже, потому что, если вы — не «попка», то, значит, просто продажная тварь… И вам очень хорошо заплатили, чтобы устранить опытного специалиста, вставшего на пути преступного мира к власти! Отсюда и этот грязный заказной материал.

— Он грязный только оттого, что в нем описаны грязные дела грязных людей! — с напором сказала я. Сил прибыло. «Что он мне вколол?! Блин, потом месяца два придется эту дрянь в сауне выпаривать!»

— Дело не в терминологии, — мягко сказал Шкуропатов. — Что вы хотели? Чего добивались? Чтобы наши люди проиграли выборы, а всякие «Исмаилы» и «Мусы» — выиграли? Этого?

— Я все написала, — тихо сказала я. Ей-богу, я бы дрогнула перед этими доводами, если бы сама не допрашивала Хафиза, не видела страха Олега Владимировича, не читала показаний человека Камышина, взятого ОМОНом прямо на героине.

— Во-первых, я сомневаюсь, что это написали вы, — так же тихо сказал Шкуропатов. — А во-вторых, я не верю, что вы всерьез вознамерились это опубликовать.

«Ой ты, какая лапочка! — восхитилась я. — Сама интеллигентность!»

— Почему бы и нет, — пожала я плечами. — Пока сохраняется опасность, что наркоторговлей будет руководить ваш зам, — я кивнула в сторону Камышина, — сохраняется и актуальность этой статьи.

— Значит, если я вас правильно понял, вы настаиваете на ответственности Петра Сергеевича?

— Он ответствен, — подтвердила я.

Камышин по-прежнему выглядел спокойным и уверенным.

«Черт! Кто здесь босс?! — засомневалась я. — А туда ли я „загнала“ свой файл?»

— И вы полагаете, что я не перепроверил десять раз человека, которого назначил своим заместителем? — посмотрел мне в глаза Шкуропатов.

— Вы же прочитали материалы…

— Да, я прочитал. Но вот только не увидел там ни слова о том, как долго и тщательно готовилась эта операция, сколько людей было задействовано, чтобы перехватить и уничтожить эту партию, сколько ночей не спали генерал Шкуропатов и полковник Камышин… У вас же все просто. Трах-бах! появилась Юля Максимова, и партия уничтожена! Вы что, всерьез поверили, что я продаюсь?! — В голосе Шкуропатова зазвучали трагические нотки.

— Вы — не знаю, Камышин — да.

— Вам придется поверить мне на слово, — начал теребить какой-то документ Шкуропатов. — Я проверил полковника Камышина от и до. Теперь мне от вас нужно только одно. Какой из адресатов, которым вы отправили ваше сообщение, должен дать материалу ход. У кого есть код для расшифровки? Какой адресат истинный? Или они все — блеф?

Никогда Шкуропатов не стоял так близко к истине. Но для меня эта истина была смертельно опасна.

— Мне недостаточно вашего слова, Федор Иванович, — подбирая слова, медленно начала я. — У меня в руках факты, и они, к сожалению, весят больше, чем ваше слово.

Шкуропатов и Камышин переглянулись.

— А главное, — добавила я, — если статья — пасквиль, как вы это… обозначили, то чего же вы тогда боитесь?

— А с чего это вы решили, что кто-то боится? — иронично поинтересовался Камышин. Я второй раз услышала его голос. Сильный, гулкий, уверенный. — Это вам надо бояться, — добавил Камышин. — Та-ак, — он взял со стола бумагу. — Что тут у вас? Незаконное пересечение афгано-таджикской государственной границы, захват вертолета ВВС Таджикистана, нападение на склад российской воинской части… По нашим законам это двадцать пять лет строгого режима. То, что вас этому научили, совершенно не означает, что вы можете по собственной воле взрывать склады и пересекать границы!

— Ну ты и кретин, Камышин! — в сердцах бросила я.

— Можно ведь и по-другому! — уже с откровенной угрозой произнес Камышин. — Хотите попасть в руки таджикского «правосудия»? А? Что молчите? Знаете, что вас ждет там?! Я позабочусь, чтобы вы жалели об этой своей статейке всю свою жизнь! Сколько бы вам ее ни осталось…

«Черт! — осенило меня. — А ведь я победила! Они уже боятся просто стереть меня в порошок!» То, что мне угрожали передачей в руки таджикских властей, было очень хорошо! Значит, внутренне они уже готовы к тому, что статья появится за рубежом.

— Вы ведь Родине присягу давали, — мягко, по-отечески укорил меня Камышин.

— России — не вам! — зло сказала я.

— Да поймите же вы, наконец, России международные скандалы ни к чему! Если уж вы такая патриотка… Они там не будут разбираться, кто прав, а кто — нет. Обрежут кредиты — и все! Что, хотите, чтобы пенсионеры остались без пенсий? Вы этого хотите?! Вы же умная женщина! Мы тут с Федором Ивановичем посоветовались…