Сыворотка правды - Марина Серова

— Ты даешь адресаты или мне тебя вниз отправлять?!

— Вы собираетесь меры принимать или так и будете из себя генерала ФСБ корчить? — вопросом на вопрос ответила я.

Шкуропатова затрясло. Он весь покрылся огромными красными пятнами, попробовал схватить телефонную трубку — выронил, нажал на пульте какую-то кнопку — не ту…

— Мищука… ко мне! — прохрипел он Камышину, и тот быстро вышел в приемную.

— Мищука к Федору Ивановичу! — крикнул он. — Срочно!

«Вот так! — сказала я себе. — А ты, дура, на что-то надеялась…»

Мищук оказался крупным мужчиной с жестоким бугристым лицом.

— Вниз! — указал на меня толстым пальцем Шкуропатов. — К Чумакову! Петр Сергеич, где вопросник?

— У меня, Федор Иванович…

— Ну так давай сюда, чего ждешь?!

— Вот он… — Камышин передал папку с вопросником Мищуку и внимательно посмотрел мне в глаза.

«Что, гнида, — мысленно сказала я ему. — С вопросничком работаешь? Сам ручки пачкать не любишь?»

Мищук жестко взял меня за локоть и вывел из кабинета. И я вдруг поняла, что означал «прощальный» взгляд Камышина — он оценивал, как быстро я сломаюсь.

Меня повели к лифту. Я вспомнила Олега Владимировича… Как он тогда сказал? «Они выпотрошат тебя, как рыбу, вывернут наизнанку; они узнают даже то, с кем ты спала в первый раз…» И вдруг на ум пришел Хафиз: «Как он тогда выгнулся!.. Вот дура! О чем ты думаешь?! Тебя сейчас „потрошить“ начнут, а ты про Хафиза думаешь! Так, вспомни все, чему учили… Не поддавайся, главное — не поддавайся! А если у них уже есть то, новое средство?! Ладно, это я узнаю… что-что, а это я точно узнаю».

Лифт пошел вниз и через долгие секунды ожидания остановился. Дверь открылась, и передо мной появилась белая кафельная стена, ярко освещенная мертвым неоновым светом. В этот момент я пожалела, что не рискнула и не вернулась в магазин, чтобы взять того кавказца за руку и попросить: «Возьми меня и увези далеко-далеко — в Цагери!»

Меня вывели и повели по длинному коридору. Перед одной из множества бронированных дверей меня остановили, и Мищук нажал кнопку звонка. Через минуту дверь открылась, и я увидела худого невысокого мужчину в зеленом хирургическом халате и с марлевой повязкой на лице.

Он молча посмотрел на меня и отодвинулся.

Я вошла. Посреди комнаты стояло кресло, сразу напомнившее мне о стоматологии, только ремни на подлокотниках, как у Хафиза… Такой же, как в поликлинике, только не стеклянный, а металлический столик для шприцев и прочей дряни; такие же, направленные на кресло «юпитеры»…

— Присядьте, — пригласил меня врач.

Я подошла к креслу.

— Нет, не туда, — остановил меня врач. — На кушетку, пожалуйста.

Я пожала плечами и направилась к кушетке.

Сопровождавшие меня Мищук и второй такой же гориллообразный детина встали по краям двери, сложив руки перед собой. Врач присел на стул и углубился в изучение бумаг.

У двери зажегся зеленый огонек, и врач подошел к ней, посмотрел в глазок и открыл. Вошел молодой парень в хорошем костюме.

— Максимова? — спросил он. — Юлия Сергеевна?

«Следователь», — поняла я и хотела было кивнуть, но только усмехнулась. Этот парень сейчас был на «той стороне» баррикады. «Черт! Хороший у него костюм!»

— Я следователь управления Чумаков Иван Робертович, — и обратился уже не ко мне: — Все готово? Начинаем.

— У нее противопоказания, — тихо сказал врач.

— Что за… противо… показания? — удивился следователь. Похоже, он знал только слово «показания»… без всяких «противо».

— Сотрясение мозга.

— Шеф сказал…

— Я понимаю, что шеф сказал, но это — противопоказание к применению метода.

— Работайте! — жестко сказал следователь и кивнул «гориллам».

«Гориллы» подошли, и мне страшно захотелось выкинуть один из моих коронных номеров, но я удержалась. И только тогда, когда они взяли меня за руки, я поняла, что это надо делать! Когда от меня уже не останется ничего, кроме боли, слез и полного паралича воли, кроме открытого, доступного каждой дряни сознания, может быть, только это и будет меня хранить от окончательного поражения.

Я заупрямилась, позволила им силой приподнять себя с кушетки, затем вздохнула и легко согласилась довести себя почти до самого кресла, снова заупрямилась, сильнее! Еще сильнее! «Гориллы» напряглись…

И тогда я кинула свое тело вперед!

Парнишка-следователь был или слишком молод, или слишком самонадеян. Мышечное напряжение «горилл» добавило мне скорости, и следователь получил от меня ногой в губы, отлетел к стене и ударился затылком.

«Гориллы» вцепились в меня еще крепче и потащили назад, а врач предусмотрительно отскочил в сторону. Я вывернулась, подцепила туфлей инструмент и смела его со стола в сторону врача. Зазвенели посыпавшиеся на пол стекляшки, и меня придавили к бетонному полу.

Дело было сделано! Обиженный человек начинает нарушать технологию и допускать ошибки, а это — шанс сорвать допрос. «Гориллам» я не сопротивлялась — они на ход допроса не влияли. Один все-таки двинул меня в солнечное сплетение, и врач сразу забеспокоился.

— Эй-эй! Полегче! — Он-то знал, что здесь это действительно недопустимо.

«Главное — не сдавайся! — твердила я себе. — Главное — не сдавайся!»

Меня оторвали от пола, поднесли к креслу, усадили и намертво пристегнули ремнями. Где-то сзади у умывальника, смывая с лица кровь, хлюпал водой следователь. Врач подошел к нему и что-то тихо сказал.

— Ничего, — так же тихо ответил парнишка.

«Уговаривает отказаться, — догадалась я. — Правильно, я бы теперь и на шаг его к наркодопросу не подпустила».

Через пару минут следователь с мокрыми, заляпанными кровью лацканами появился передо мной. Он кивнул врачу, и тот протер мне сгиб локтя спиртом и ввел иглу.

— Вы — Максимова Юлия Сергеевна? — спросил следователь.

— Костюмчик-то выбросить придется, — усмехнулась я.

Парень проглотил слюну.

— Вы родились…

— Костю-умчик, — пропела я. — А-у-у… Сколько зарплат ты за него отдал — четыре?

— Вы живете в Тарасове? — после паузы взял себя в руки следователь.

— Срочно застирать! — озаботилась я. — Или — все, пропал костюмчик… А-а, тебе жена застирает! Она тебе… за… стирает!

Врач озабоченно глянул в сторону следователя.

— Фу! — скорчила я рожу. — Парни, кто пукнул?

«Гориллы» инстинктивно потянули носами.

— И прямо на костюмчик! Кто пукнул на костюм?!

— Ваше звание — старший лейтенант? — не сдавался следователь.

— В таком костюме — и на работу? Ай-яй-яй!

Я уперлась в этот костюм изо всех сил. Я думала категориями костюмов, выражалась костюмированными словами в стиле «а-ля костюм»… пока не провалилась в черную костюмную бездну.

* * *

— Чье задание вы выполняете?

— Костюмы — это очень опасно.

* * *

— Вы отправляли файл со своего компьютера?

— Здесь нет ничего про компьютерные костюмы — почему?!

* * *

— Сообщите мне коды для дешифровки файла.

— Коды поищите в костюме… Красивый такой.

* * *

— Истинный адресат файла — в Италии?

— Италия? О! Итальянские костюмы — это шик!

* * *

— Назовите мне адресата, для которого вы отправили кодированное сообщение через Интернет.

— Хочу итальянский кодированный костюм! Костюмы раскраивают по компьютерной технологии. Каждая выкройка имеет свой адрес в Интернете! Адресат — это выкройка!

* * *

— Я повторяю вопрос…

— Коды, адресаты, героин, пишущий статьи — все это заляпано кровью. Хи-хи… и соплями.

* * *

— Это бесполезно.

— Давайте попробуем 211-й!

— Надо подождать. Давление упало… Это слишком сильный препарат. Мы и так… нарушили…

— Шеф сказал, раз скополамин не пошел, вводите 211-й… Она уже реагирует. Глянь, как зрачок пошел!

— Рано еще.

— Шеф не может ждать. До завтра он должен знать. А уже половина десятого!

«Половина десятого — это утра? Нет, утро будет позже. Сейчас должен быть вечер».

— Она уже очухалась — вон, моргает! Максимова!.. Вы меня слышите?

— Главное… чтобы… костюмчик… сидел, — хрипло выдавила я и облизнула губы. Они были сухие, сморщенные и покрытые плотным налетом.

— Давайте 211-й! — потребовал следователь.

— Как знаете, но гарантий — никаких! И вот здесь мне распишитесь…

— Вы колите, остальное я сделаю. Где расписаться?

* * *

…Хафиз стоял передо мной со скрещенными на груди руками. Он очень плохо умер. Ноги были обожжены до углей, а наполовину снятый скальп свисал со лба, закрывая глаза. Но он все равно видел меня. Он шамкал губами, словно хотел что-то сказать, но слов не было слышно.

Рядом с Хафизом проплыла горничная. Ее тело было словно лишено костей — так плавно, так безмятежно она проплыла, оставляя в пространстве за собой «хвост» из маленьких кусочков кожи и мяса.