Контракт с дьяволом - Лилит Сэйнткроу

— Данте? — внезапно заговорил демон.

— Все в порядке, — ответила я. — Жди. Если ты мне понадобишься, я тебя позову.

«Мы с тобой одно целое, — говорил мне демон, — и я должен тебя защищать. Если тебе будет больно, мне тоже будет больно. Пока ты носишь этот знак, я буду в твоем полном распоряжении. Если тебе что-то понадобится, только скажи. И запомни: ты свободна в своих поступках, а я нет».

Теперь я начала кое-что понимать. Так вот почему колдуны стремились связать себя с демонами теснейшими узами — чтобы получить рабов и охранников. Но мне-то раб не нужен! Мне нужно, чтобы меня оставили в покое.

Я закрыла глаза. Глубокий вдох и выдох, меч лежит на коленях. Столько волнений за последние дни, зато как приятно заняться тем, что хорошо знаешь и умеешь. Эта работа по мне. Я медленно погружаюсь в свое подсознание, свечи горят голубым светом, моя рука лежит на металлической коробке.

В самой глубине моего существа начинают звучать слова:

«Agara tetara eidoeae nolos, sempris quieris tekos mael…»

Если бы вам когда-нибудь пришлось записывать заклинание некроманта, вы получили бы набор бессмысленных слов, от которых вам не было бы никакого толка. Заклинания некромантов — это не особые слова и даже не язык, а просто ключи, персональные ключи, которые у каждого некроманта свои. Люди считают, будто это особый язык, и упорно стараются их записывать, чтобы потом подогнать под какие-то грамматические правила. Но дело в том, что наши заклинания все время меняются.

Надо мной поднимается голубой свет, который постепенно охватывает меня всю. Кольца сверкают, испуская потоки, водопады искр, левое плечо отчаянно болит. Я оседлала поток энергии, вокруг меня поют хрустальные стены, я нахожусь там, где покоятся останки усопшего, я ищу его. Я чувствую на своем языке привкус обгорелых костей и пепла.

Вкус смерти… он горький, он такой горький, каким не бывает ничто живое. Эта горечь пронизывает меня насквозь, заглушая даже боль в плече.

Я вижу линии. Я творю заклинания, моя голова откинута назад, вокруг меня начинает кружить энергия; она двигается против часовой стрелки, все быстрее и быстрее, и вот я уже в сплошном потоке бледного света, в котором медленно возникает тело человека — вернее, то, что от него осталось.

Я откидываю назад волосы, мне все равно, заплетены ли они в косы или просто распущены по плечам. Изумруд на моей щеке сверкает и переливается, вспыхивая в такт бешеному вращению светового вихря, который возникает там, где открывается проход между миром живых и мертвых.

Клинок меча начинает жечь мне колени, руны перетекают по нему, как вода. Татуировка на моей щеке оживает, змеи начинают двигаться, они разевают пасти и шипят, обвившись вокруг жезла.

Голубой прозрачный свет. Со мной говорят боги, я протянула тоненькую ниточку, связывающую мир людей и духов. Я мост, по которому может пройти душа, чтобы ответить на вопросы, я колокол, к которому прикасается рука бога, чтобы нарушить вечную тишину царства мертвых.

Внезапно послышался глухой щелчок, и вдова в ужасе прошептала:

— Дуглас!

Я сидела, закрыв глаза. Трудно это — не давать останкам распадаться.

— Спрашивайте… — сказала я.

Кончики пальцев рук и ног совершенно заледенели. Я слышу, как что-то говорит вдова, потом ее перебивает голос адвоката. Шуршание бумаги. Хриплый голос любовницы. Кто-то вскрикивает — кажется, старший сын. Я упорно держу энергию, чувствуя, как ледяной холод медленно поднимается от пальцев выше, к кистям рук.

Адвокат снова что-то спрашивает, призрак отвечает. Дуглас Шантерн говорит ровным замогильным голосом, как и все призраки. Все правильно — разве может привидение менять интонацию? Мозг еще работает, но сердца-то уже нет.

Слышится еще один голос — мужской, немного гнусавый. Один из копов. Руки коченеют уже до локтей. Клинок жжет, обжигает колени. Левое плечо горит, словно в огне.

Призрак что-то объясняет. Веки у меня дрожат, энергия режет руки, как холодная бритва.

Шорох, какое-то движение. Резкий голос адвоката. Я не обращаю на него внимания, продолжая удерживать призрак. Наконец адвокат зовет меня по имени:

— Мисс Валентайн, я думаю, мы закончили.

Его голос звучит устало, от былой учтивости не осталось и следа.

Я слегка киваю и, набрав воздуха, издаю громкий свист, от которого энергия мгновенно исчезает. Исчезает и ледяной холод.

Поют голубые хрустальные стены, бог опускает бледное округлое пятно света — душу покойного — на свою обнаженную грудь, собака сидит неподвижно. Ее белые клыки поблескивают, глаза горят… собака внимательно смотрит на меня.

Неужели пришло мое время и сейчас Он заберет и мою душу? Что-то внутри меня — наверное, душа — всколыхнулось при этой мысли. Покой этих рук, моя голова на его широкой груди, отпусти…

— Данте! — Голос резкий, как битое стекло. — Данте!

Я открыла глаза. Между мной и бледным пятном света, витавшим в воздухе, сверкал мой меч. Сталь тихо звенела, а светлое пятно втягивалось в металлическую коробку, и она начинала светиться изнутри.

Я потянулась и оперлась свободной рукой о полированную поверхность стола; в воздухе стоял резкий запах моей энергии. Я почти физически ощущала волнение демона.

Когда я наконец обвела взглядом полутемную комнату, один из копов стоял возле младшего из мальчишек — прыщавого юнца с сальными волосами — и защелкивал на нем наручники. Юнец только хлопал глазами. «Черт возьми, — подумала я, — если б я знала, что речь идет о преступлении, я запросила бы двойную плату. Обязательно попрошу Трину взять этого адвоката на заметку».

Вдова сидела совершенно прямо и неподвижно, но в ее широко раскрытых глазах стоял ужас, на щеках играл лихорадочный румянец. Лицо любовницы ничего не выражало. Старший мальчик смотрел на своего брата так, словно видел перед собой змею.

Я села, свесив ноги со стола, и вложила меч в ножны. Когда я хотела спрыгнуть, демон придержал меня за плечо. Мои пальцы ничего не чувствовали. «Сколько же я так просидела?» — подумала я.

— Сколько? — спросила я, с трудом ворочая языком.

— Около часа, — ответил Джаф. — Ты… у тебя губы синие.

Я кивнула:

— Ничего, это пройдет. Что там произошло?

Я намеренно говорила шепотом. Джаф меня понял и наклонился ко мне.

— В убийстве старика обвиняли любовницу, — тихо сказал он. — Но призрак сказал, что это сделал его младший сын, забил его до смерти железной палкой.

— Мисс Валентайн! — обратился ко мне адвокат, вновь сделавшись любезным.

Копы тем временем потащили юнца из комнаты. Он висел в их руках, как тряпка, и не сводил с меня глаз. Один из копов — темноволосый коротышка, наверное новоитальянец, — думая, что я не вижу, незаметно сделал знак, отвращающий дурной глаз.