Риск, борьба, любовь - Вальтер Запашный

Пока я разговаривал, в кабинет директора набилось немало народу. Пришедшие смотрели на меня с уважением, а знакомясь, говорили:

— Знаем, знаем Запашного. Как не знать, весь мир его знает!

Директор объяснил гостям, что совсем скоро на тринадцатиметровом манеже я буду демонстрировать миру всех животных, которые есть в Ереванском зоопарке. Армяне дружно заверили меня, что окажут всяческое содействие. На их приторную вежливость я отвечал тем же, и вскоре в кабинете стало нечем дышать от слащавых любезностей и дружеских восклицаний.

И тут зазвонил телефон.

— Спасибо, дорогой, — схватив трубку, закричал директор, — ты меня уважаешь, и я тебя уважаю! — и благоговейно прошептал: — Это вас! Плахотников.

— Что он там несет? — поинтересовался Евгений Николаевич, лишь только услышал мой голос. — Вы что, напились?

Тщательно подбирая выражения, чтоб разговор казался продолжением предыдущего; я объяснил старику, в чем дело. Тот, что называется, ловил на лету.

— Передай трубку директору зоопарка! — распорядился он.

Теперь уже я вслушивался в односторонний разговор, легко достраивая недостающую половину диалога.

— Да, — говорил директор, — значит, будет оцелот? Спасибо! А как же, надо помочь будущей звезде! Что еще есть? Два ягуара есть. Один очень большой метис — помесь с леопардом. Что? Нет, уже три года, а размером с двухлетнего тигра! Нет, не с уссурийского, конечно, — с суматранского, а в груди даже пошире будет. А другой маленький, зато ему уже восемнадцать лет.

Закончив разговор, директор вновь протянул мне трубку.

— Вальтер, — сказал Плахотников, — отдадим ему нашего оцелота, а ты проси, чтоб за это он снизил цену на гепарда и ягуара. Да бери молодого, который крупней.

— Спасибо, дядя Женя! — Я впервые назвал старика этим теплым ласковым именем и вдруг почувствовал, что Плахотников для меня и вправду стал родным человеком.

Оформив документы, я вылетел в Москву. В тот же день от Кланта из Голландии прибыли четыре долгожданных тигра.

Я почувствовал себя сказочным богачом.

ВАТАН

Приближался новый, 1959 год. В Московском цирке сменилась программа. Аэрос уехал. А на место, еще недавно занятое его леопардами, прибыли клетки с тиграми — начинались гастроли Марианны Рейс. Известная дрессировщица оказалась очень приятной и весьма женственной особой. Молодая, приветливая блондинка, веселая хохотушка, она произвела на меня впечатление совершенно несерьезной женщины. Облик Марианны абсолютно не соответствовал моим представлениям о том, как должна выглядеть укротительница. Такое мнение, вероятно, разделяли и тигры: они ее не слушались, нарушали дисциплину, баловались во время работы. Но зато и прекрасно размножались.

Тигр Ахилл владел целым гаремом: восемь самок беспрестанно ухаживали за ним, а он, снисходительно принимая их поклонение, неутомимо заботился о продолжении рода.

Мы с Плахотниковым любили наблюдать за репетициями Марианны Рейс, удивлялись ее постоянным импровизациям. Впервые в истории цирка тигры работали в манеже, затопленном водой до самого барьера. Из центра манежа поднимался пьедестал, а вокруг него вода была настолько глубокой, что тигры плавали. То, что творила Марианна, было совершенно невероятным. Но это было. Так свободно пускать тигров резвиться в воде! Так лихо, не опасаясь выпущенных когтей, играть и баловаться вместе с ними! Я поражался и жадно учился, впитывая чужой опыт.

Поговаривали, правда, что муж Марианны дрессировщик Константин Полосатов потихоньку напевает дирекции, что меня вместе с моими животными неплохо было бы убрать из Московского цирка. Будто бы тигров беспокоит соседство незнакомых животных и они, чего доброго, откажутся работать или вовсе нападут на Марианну. Я не хотел верить этим слухам, и мы прекрасно уживались с четой коллег-конкурентов.

Однажды, давясь от хохота, Плахотников рассказал мне любопытный анекдот:

— Дело было в Киеве. Марианна заболела. Чтоб не срывать представление, заменить ее взялся Константин. Ничего вроде бы особенного — уж его-то тигры слушаются, особенно Ахилл. Сам знаешь, когда жена выступает на манеже, Константин всегда стоит за клеткой. На самом-то деле руководит тиграми именно он. Но на сей раз Полосатов решил заменить Марианну полностью: напялил на себя ее платье, надел парик, ресницы наклеил. Вышел баба бабой, только сутулый и косолапый, а тигры его не узнали: налетели, содрали одежду. Еле ноги унес! Говорят, в Киевском цирке все до сих пор ржут, как ненормальные, когда вспоминают эту сценку.

— На кого же он был похож в женском костюме? — спросил я, чтобы не испортить старику удовольствия от хохмы.

— Ну, как тебе сказать, — застенчиво ответил Плахотников. — На мужчину, который не интересуется женщинами.

А моя собственная работа с животными мало-помалу двигалась вперед. Как и предсказывал Плахотников, к черной пантере по кличке Ватан я начал входить уже через несколько дней. Поначалу зверь шипел, делал угрожающие выпады, но броситься на меня так и не осмелился. Я же старался как можно меньше раздражать хищника. Вскоре, преследуя кусочек мяса, надетый на заостренный конец палочки, Ватан научился взбираться на тумбу и по команде переходить с одного места на другое. Играя с палочкой, он перекатывался через спину, и я постарался закрепить этот трюк. Понемногу мне даже стало казаться, что Ватан обладает чрезвычайно редким для леопарда мягким характером.

Нежданно-негаданно нагрянула беда. Попал в больницу Плахотников. Сказались тревоги и волнения последних месяцев, и второй инфаркт не замедлил. Я остался один и стал действовать на свой страх и риск. В последние предновогодние дни я решил, что настала пора отшлифовывать достигнутое, и несколько «поднажал» на Ватана. Но он вдруг закапризничал, ложился на спину, отказывался работать. Я нажал сильнее. И тут пантеру словно подменили. Ватан стал неузнаваем. Глаза его налились злобой, а сам он превратился в смертоносную черную пружину. Беспрестанно сгибаясь и разгибаясь, зверь начал прыгать из стороны в сторону, стараясь на лету зацепить меня.

Я поднял тумбу и, напряженно следя за леопардом, направил стальные ножки в его сторону. Но это движение усилило ярость Ватана, он разошелся настолько; что стал пытаться прыгнуть на меня, норовя вцепиться клыками в открытую шею. Каждый выпад хищной кошки я встречал тумбой. Этим я еще больше раздразнил пантеру, и она превратилась в маленький черный вихрь. Я почти не успевал следить за ней глазами. Изловчившись, Ватан все-таки прыгнул на меня. Я прикрылся тумбой, и зверь влетел прямо в нее — теперь его раскрытая пасть находилась всего в нескольких сантиметрах от моего лица. Мне ничего не оставалось делать, как подальше отшвырнуть тумбу вместе с пантерой и попытаться скрыться за дверью. Но маневр не удался: Ватан легко освободился от тумбы и кинулся на меня прежде, чем я сумел добраться до спасительной двери. Я на лету сбил его ударом палки, но он немедленно возобновил атаку. Пятясь назад и фехтуя палкой, я локтем нажал на ручку двери и одновременно воззвал к служащему. Но мой верный помощник мирно шаркал метлой, продолжая как ни в чем не бывало мести пол. Словно зачарованный своей работой, он ничего вокруг не видел и не слышал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});