Риф Скорпион (Сборник) - Артур Омре

— Да нет, господин Вебстер. Легче вовсе не стало. Стефансен не хотел вспоминать. Может быть, и впрямь кое-что подзабыл в том состоянии, в каком он пребывал. Не знаю. Во всяком случае, я считала, что сведения о расписках Холмгрена должны исходить от меня, с соблюдением предельной осторожности. Подумайте только, господин Вебстер, мне предстояло лгать, говоря о человеке, который только что умер, человеке, который фактически был моим мужем. Конечно, я допускала, что он покончил с собой из-за денег, которые мы присвоили, хотя это было маловероятно. Непохоже на него так близко к сердцу принимать. Вряд ли эта сумма показалась ему такой уж огромной. Всякий раз, как я готовилась заявить полиции, что Холмгрен сам получал деньги, он словно появлялся рядом со мной, улыбаясь такой знакомой мне хмурой улыбкой. Мне делалось страшно при одной мысли о том, чтобы назвать его фамилию. Я не могла. Мне требовалось время. К тому же, когда тетрадки в конце концов появились, все выглядело вполне правдоподобно. Я заключила, что Стефансен в самом деле не помнит — или не хочет вспоминать, раз полиция держится пассивно и не допрашивает меня насчет тетрадок с росписями. Уже и осень прошла, и зима, а Стефансен все еще сидел в тюрьме. И я решила, что пора. Весной сказала Арвиду, что Холмгрен брал большие суммы в кассе, и попросила его сообщить об этом вам.

— Для чего вы отнесли тетради в дом Холмгрена?

— Я находилась в трудном положении, господин Вебстер. Здесь в доме был произведен тщательный обыск. Странно будет, сказала я себе, если они вдруг обнаружатся тут. Вообще-то они должны были находится в управлении. Туда я могла проникнуть только ночью. Но у меня не было ключей. И тут я вспомнила про большие стеллажи в библиотеке Холмгрена.

— М-м-м-м. Кстати, у вас нет ничего написанного Холмгреном, из чего было бы видно, что он намеревался выделить деньги вашим дочери и сыну? Я спрашиваю, чтобы помочь вам. Это может оказаться очень важно, сами понимаете.

— Я думала об этом, — сказала фру Стефансен. — Есть одно-единственное письмо. Он написал его, как только ему было сообщено о рождении Арвида. Холмгрен тогда был в отъезде, в то время он любил меня, новость о сыне обрадовала его, он забыл об осторожности. Вообще, насколько мне известно, Холмгрен редко писал личные письма, предпочитал слать открытки с приветами, да и то всем, кроме меня. Минутку, я сохранила его.

Она устало поднялась и подошла к старинной шкатулке красного дерева. Вебстер увидел, как она поворачивает замок одного ящика. Передняя стенка раздвинулась, и показалось длинное узкое потайное отделение. Фру Стефансен достала оттуда письмо и засушенные фиалки, а также восемь ценных писем на общую сумму сто двадцать пять тысяч семьсот крон с небольшим.

— Век живи, век учись, — произнес Вебстер. — Хитрая штука. Есть еще такие отделения?

Фру Стефансен без раздумья показала ему другие отделения, которые он уже обследовал дважды.

— Еще?

— Нет, только эти три.

Вебстер изучил механизм замка. Очень простая конструкция. У остальных ящиков были обыкновенные замки, и в передней стенке не содержалось никаких потайных отделений.

В письме Холмгрен энергичным косым почерком недвусмысленно извещал о любви к своей Анине Стефансен и о своей радости, что она родила ему сына. Заверял, что будет усердно трудиться, чтобы детям и матери жилось хорошо. Дело пока еще только развивается. Но в скором времени у него будет большое предприятие. Пока что он может выделить только тысячу крон, которые она получит, как только он вернется домой. Только не надо отказываться, ведь деньги ей, конечно, нужны. А в будущем на ее долю и на долю детей придется много тысяч крон, если только она вообще не решит все же порвать с супругом. В таком случае все, чего он сможет добиться, будет их общим достоянием.

Письмо несомненно было написано человеком энергичным и чуждым сантиментов, добрым и немного наивным.

— И вы не смогли порвать со Стефансеном?

— Не смогла, как ни странно. Лишь много позже стала подумывать об этом. Но тут уже Холмгрен был против.

— Конечно, письмо довольно старое, но все-таки для вас оно теперь чрезвычайно ценно.

— Оно облегчит мое положение?

— Несомненно, можете положиться на мое слово. Э-э-э, но как-то странно, что Холмгрен оставил себе часть ценных писем. Вы уверены? Учтите, абсолютно полное признание будет вам только на пользу. Если припрячете больше ста тысяч крон, это осложнит ваше положение, сами понимаете.

— Клянусь всем святым, я взяла только вот эти письма.

Глядя на Вебстера, она подняла руку для клятвы.

— М-м-м, не спешите клясться.

Он посмотрел на письма, проверил печати, осторожно вскрыл желтые конверты, пересчитал деньги и положил их обратно. Несколько раз произнес «м-м-м», убирая конверты в портфель.

Затем он положил на стол блокнот, пригладил воображаемые волосы, встряхнул вечную ручку. Написал: «Фру Анина Стефансен, урожденная Росс, число и год рождения, место рождения, родители — Фредрик Росс и Клара Берг, местожительство Шеберг. Ранее не судима». Он писал быстро и четко, в заключение прочитал запись вслух, внимательно поглядывая на фру Стефансен. Она ничего не стала менять и спокойно поставила свою подпись.

Когда Вебстер положил бумаги в портфель, она спросила тихо, устало:

— Ничего, если я сварю кофе? Мне нужно подкрепиться… Выпьете чашечку? Пару бутербродов? Или чай? Время еще позволяет? Сейчас довольно поздно. Вы не проголодались?

— Время? Действительно поздновато. Обычно я… Ладно, от кофе не откажусь. Я в самом деле с обеда ничего не ел.

Вебстер нахмурился. Перед его мысленным взором внезапно возникла дивная вечерняя трапеза у фру Эриксен. Он прокашлялся.

— Спасибо, кофе выпью. И пару бутербродов, пожалуй. В этом нет ничего дурного.

Он посмотрел на часы. Половина одиннадцатого.

Фру Стефансен устало поднялась и вышла на кухню, оставив дверь открытой. Он услышал, как она включает плиту и ставит кофейник, отворяет какую-то дверь, выходит, потом возвращается.

— Она могла ни в чем не признаваться, — пробормотал он. Подумал: «Решила, конечно, что Стефансен разговорился. Но все равно мы вряд ли могли бы привлечь ее к суду. Никто не видел, как она получила ценные письма от Холмгрена. А как с остальными участниками драмы? Придется мало-помалу вытягивать из них правду. Предпочитают не выкладывать все сразу. Похоже, она говорила правду, но кто знает. Не совсем четкие показания. Я уже неплохо продвинулся. Сто восемьдесят пять тысяч, и сдается мне, что скоро найдутся и остальные. Что-то в доме запахло беконом… Этот Холмгрен умер очень кстати. Десять процентов от ста восьмидесяти пяти тысяч — это восемнадцать тысяч пятьсот. Разве нижеподписавшийся Вебстер не заслуживает благодарности? Но десять процентов от трехсот десяти тысяч — еще лучше».

Фру Стефансен накрыла в столовой. Не скоро придется ей снова накрывать. Расторопная, дельная особа. Обходится своими силами, только в первой половине дня на несколько часов приходит домашняя работница. Дельная и волевая. Прирабатывала в заводском управлении. Хорошо шьет. Не сидит сложа руки. Он, Вебстер, изложит все это прокурору и суду. Как-никак, они к нему прислушиваются. Не так уж плохо обстоит ее дело. Вот и деньги обнаружены, во всяком случае, немалая часть. И Холмгрен в самом деле тут не без вины. Это его письмо… Постой, но ведь в таком случае дочь и сын являются его наследниками? М-да… Несомненно.

Симпатичная дама… Ходит из кухни в столовую и обратно в простеньком платье кирпичного цвета… Бледная, серьезная, высокого роста. Черноволосая, как и фрекен Харм, но куда благороднее. Не совсем его тип, слишком утонченная, так сказать, высокий класс. То ли дело фрекен Энген. Не будь он так счастлив в браке…

— Прошу, — сказала фру Стефансен.

— Пожалуй, помою руки сперва.

Он зашел в туалет по соседству с прихожей.

Яичница с беконом, аппетитные бутерброды, молоко, первосортный кофе известной марки, насколько он мог судить. Вебстер прокашлялся. Дельная особа. Симпатичная, заслуживает уважения. Он постарается сделать для нее все, что в его силах. Ее дела не так уж плохи, если только… Страшная мысль на миг посетила его, и не в первый раз. Он пожал плечами, выкинул ее из головы и приступил к трапезе.

— Бедняга Арвид, — сказала она.

— О, он сумеет правильно понять. Очень толковый парень, не пропадет, отлично устроится. На редкость толковый молодой человек., — сказал Вебстер, а сам подумал: «Как-то почтмейстер все это воспримет?»

Он поднялся вместе с фру Стефансен на второй этаж и оставался там, пока она укладывала в чемодан кое-какие вещи. Три смежные спальни… Ее спальня — у восточного торца; одна окнами на юг, бывшая детская, как было известно Вебстеру; спальня Стефансена у западного торца. Ванная окнами на север, большие чуланы по бокам. Супруги спали порознь. М-м-м-м.