Собака Баскервилей. Острие булавки (сборник) - Гилберт Честертон

Вечером я надел непромокаемый плащ и пошел на болото. Я долго шел по раскисшей тропинке, погруженный в мрачные мысли, в лицо мне хлестал дождь, и ветер свистел в ушах. Не приведи Господь в такую погоду забрести кому-нибудь в большую трясину, ибо даже обычно плотная земля на холмах уже превратилась в вязкую кашу. Я дошел до черного утеса, на котором видел темный силуэт, взобрался по крутому склону и окинул взором безрадостный пейзаж. Тяжелые капли барабанили по красновато-коричневой слякоти, низко над землей плыли густые мрачные тучи. Они цеплялись за верхушки уродливых холмов и оставляли на них серые клубящиеся шапки. В далекой ложбине слева от меня над деревьями вздымались две тонкие башни Баскервиль-холла. Это было единственное, что указывало на присутствие человека в этих местах, если не считать доисторических развалин, усеивавших склоны холмов. Никаких следов незнакомца, замеченного мной на этом месте две ночи назад, я не увидел.

По дороге обратно я встретился с доктором Мортимером, который ехал на своих дрожках со стороны фермы Фоулмайр. Мортимер был очень внимателен к нам, и не проходило и дня, чтобы он не навещал нас в Баскервиль-холле. Я не смог отказаться от его предложения подвести меня домой, забрался в дрожки, и мы покатили по размытой дороге. Заметив, что доктор сильно взволнован, я поинтересовался, в чем дело, и он рассказал, что у него пропала собака. Спаниель убежал на болото и не вернулся. Я, конечно, как мог пытался утешить Мортимера, но мне вспомнился пони в Гримпенской трясине… Не думаю, что доктор когда-нибудь снова увидит своего маленького любимца.

– Кстати, Мортимер, – сказал я, трясясь вместе с ним по ухабистой дороге, – вы, наверное, знаете почти всех, кто живет в округе?

– Да, пожалуй.

– Вы не могли бы сказать, известна ли вам женщина, чьи имя и фамилия начинались бы с букв Л. Л.

Он задумался на несколько минут.

– Нет, – сказал доктор, – ни среди фермеров, ни среди местных дворян, пожалуй, нет никого с такими инициалами. Разве что это кто-нибудь из цыган или работников на фермах, чьих имен я не знаю. Хотя постойте… – добавил он, помолчав. – Лора Лайонс… у нее инициалы Л. Л., но она живет в Кум-трейси.

– А кто это?

– Дочь Френкленда.

– Что? Того самого старого чудака Френкленда?

– Совершенно верно. Она вышла замуж за художника по фамилии Лайонс, который приезжал сюда на этюды, но он оказался негодяем и бросил ее. Однако, если судить по тому, что я слышал, в этом нельзя винить его одного. Папаша Лоры отрекся от нее, потому что она вышла замуж без его согласия, хотя, наверное, были и другие причины. В общем, этой женщине довелось хлебнуть горя.

– На что же она живет?

– Думаю, старый Френкленд все же выделяет ей какие-то гроши, но не более того, потому что ему самому сейчас нелегко. Что бы там про нее ни говорили, нельзя было дать пропасть несчастной женщине. Нашлись люди, которые помогли найти Лоре работу, чтобы она хоть как-то сводила концы с концами. Стэплтон помогал ей, да и сам сэр Чарльз не остался в стороне. Я тоже немного помог. Теперь Лора зарабатывает печатанием на машинке.

Мортимер поинтересовался, почему я спрашиваю о ней, но я сумел удовлетворить его любопытство, особенно не вдаваясь в подробности, потому что не считал нужным посвящать в наши дела посторонних. Завтра утром я наведаюсь в Кум-трейси, и если мне удастся поговорить с этой Лорой Лайонс, на одну из загадок в длинной череде тайн, возможно, будет пролит свет. Похоже, я приобретаю мудрость змия, поскольку, когда расспросы Мортимера стали уж слишком настойчивыми, я как бы случайно спросил его, что он думает о черепе Френкленда, и потом всю оставшуюся часть пути слушал его лекцию по краниологии[11]. Годы, прожитые бок о бок с Шерлоком Холмсом, не прошли для меня даром.

В этот унылый пасмурный день произошло лишь еще одно событие, достойное внимания. А именно разговор с Бэрримором, после которого я и пишу эти строки. Дворецкий дал мне в руки еще один козырь, который я смогу использовать, когда для этого наступит подходящее время.

Мортимер остался у нас на ужин, после которого засел с баронетом за экарте[12]. Когда дворецкий принес мне кофе в библиотеку, я решил воспользоваться случаем и задал ему несколько вопросов.

– Ну что, – сказал я, – как там ваш дорогой родственничек? Еще прячется на болотах или уже убрался?

– Не знаю, сэр. Я очень надеюсь, что Сэлден уже уехал, потому что нам от него сплошные неприятности! Я не слышал о нем с тех пор, как последний раз отнес ему еду, а это было три дня назад.

– А его самого вы тогда видели?

– Нет, сэр, но когда я на следующий день сходил на то место, еды уже не было.

– Значит, он все еще там?

– Возможно, сэр, если только ее не забрал тот второй.

Я уставился на Бэрримора, не донеся чашку с кофе до рта.

– Вам известно, что там прячется еще один человек?

– Да, сэр, на болоте скрывается еще один человек.

– Вы его видели?

– Нет, сэр.

– Откуда же вам про него известно?

– Сэлден рассказал мне о нем, сэр, примерно неделю назад. Этот человек тоже там прячется, но это не каторжник, насколько я могу судить. Мне это не нравится, доктор Ватсон… Честное слово, сэр, очень не нравится. – Лицо дворецкого вдруг стало серьезным.

– Послушайте, Бэрримор! Меня в этом деле интересует исключительно благополучие вашего хозяина. Я приехал сюда лишь для того, чтобы помогать ему. Говорите прямо, что вам не нравится.

Бэрримор помедлил с ответом, как будто был уже и не рад, что позволил себе это проявление чувств, или не знал, как точнее выразиться.

– Да все это, сэр! – наконец воскликнул он, махнув в сторону выходящего на болото окна, которое заливал дождь. – Там замышляется что-то недоброе, какое-то страшное злодейство, я готов поклясться в этом! Сэр, я был бы очень счастлив, если бы сэр Генри уехал отсюда обратно в Лондон!

– Но что же вас так пугает?

– Смерть сэра Чарльза! Что бы там ни говорил коронер, это была не обычная смерть. А звуки на болоте по ночам?! Никто не решается ходить туда после захода солнца. А этот второй, который прячется там, следит и выжидает?! Чего он ждет? Что все это значит? Ничего хорошего ни для кого по фамилии Баскервиль. Я с радостью уеду подальше отсюда, когда в Холл прибудут новые слуги.

– А этот второй, – вернулся я к интересующей меня теме. – О нем вам что-нибудь известно? Что Сэлден о нем рассказывал? Он узнал, где этот человек прячется и чем занимается?

– Сэлден видел его всего пару раз. Незнакомец очень осторожен, он почти не показывается. Сначала Сэлден подумал, что это полицейский, но потом понял, что нет, у этого человека какие-то свои дела на болоте. Судя по виду, это джентльмен, но чем он занимается, Сэлден не смог определить.

– А Сэлден сказал, где он живет?

– В старых хижинах на холмах… В этих каменных сооружениях, в которых жили древние люди.

– А где же он берет еду?

– Сэлден видел, что на незнакомца работает какой-то парень, который приносит ему еду и все остальное. Думаю, если ему что-то нужно, он ходит в Кум-трейси.

– Замечательно, Бэрримор. Мы как-нибудь еще поговорим на эту тему.

Когда дворецкий удалился, я подошел к черному окну и посмотрел сквозь мутное стекло на медленно ползущие тучи и колышущиеся на ветру верхушки деревьев. Из окна теплого дома ночь кажется ужасной, что же говорить о том, каково сейчас в старых каменных хижинах! Какую ненависть должен испытывать человек, чтобы оставаться в подобном месте в подобное время? Какую благородную цель должен преследовать он, чтобы подвергнуть себя такому испытанию? Там, в одной из каменных хижин, затерянных среди болот, находится ответ к той задаче, которую мне никак не удается решить. Клянусь, что не пройдет и дня, как я сделаю все, что в моих силах, чтобы разгадать эту загадку.

Глава XI. Человек на вершине утеса

Отрывки из моего дневника, из которых была составлена предыдущая глава, подводят мое повествование к 18 октября, дню, когда эти удивительные события стали стремительно развиваться, приближаясь к своему ужасному финалу. Все, что происходило в течение нескольких следующих дней, навсегда врезалось мне в память, так что я могу описывать их, не обращаясь к заметкам, сделанным в то время. Итак, я начну с утра, наступившего вслед за тем днем, когда мною были сделаны два важных открытия: во-первых, сэр Чарльз Баскервиль получил письмо от миссис Лоры Лайонс из Кум-трейси, в котором она просила его о встрече в том самом месте и в то самое время, когда он умер, и, во-вторых, скрывающийся на болоте человек живет в одной из каменных хижин на холме. Располагая такими фактами, я решил, что если мне не удастся пролить свет на эти тайны, придется винить в этом только самого себя за нехватку смелости или сообразительности.