Мой истинный враг (СИ) - Карвер Крис

– Это семейное дело, – Мэтт надеется, что его голос не звучит слишком грубо, потому что Тим не виноват ни в чем.

– Бекка?

Она вскидывает голову, зыркает на Мэтта с вызовом, и он уже слышит это ее бездушное «мы не семья», которое она не произносит своими губами, но передает взглядом.

– Никаких проблем, Тим, – кивает, неестественно улыбаясь. Мэтт чувствует, как кожа от ее взгляда горит, словно она подожгла ее, облив бензином.

Тим продолжает недоверчиво коситься. Потом вздыхает и отходит на шаг. Когда он делает это, Мэтт чувствует облегчение.

– Ладно, пофиг, – говорит он, трет глаза и поворачивается к Мэтту. – Позвони моему отцу. Что-то там насчет работы, я не в курсе.

Мэтт кивает ему, Ребекка непонимающе хмурится, но продолжает молчать, стоя между ними, как гребанный трофей, который они делят. Мэтт пытается держать себя в руках, он говорит себе, что Тим и Ребекка лишь друзья, возможно, лучшие друзья, но ничего больше… Но он все равно чувствует себя так, словно у него что-то отбирают, выдергивая прямо из рук.

– Тебя подвезти или ты ждешь Дэна? – спрашивает она.

Тим переводит взгляд на Мэтта и тихо дышит, будто прощупывая почву.

– Я… – он замолкает, едва начав. Мэтт прищуривается. Ему интересно, что чувствует этот парень, почему так смотрит, есть ли у него в голове какое-то объяснение тому, что происходит. – Да, подбрось меня до мастерской, они мне позвонили, сказали, что я могу забрать порш.

– Хорошо.

Ребекка берет рюкзак и отходит в сторону своей машины.

Мэтт в три больших шага перегораживает ей дорогу, вставая прямо на ее пути.

– Подожди, – шепчет он.

Она тоже отвечает шепотом, только более злым:

– А то что – зарычишь на меня?

– Ты не понимаешь. Я забочусь о тебе.

Смеется, мотает головой, будто не веря.

– Я могу тебя обездвижить в четыре шага, – говорит спокойно, смотрит прямо… Мэтт хочет сжать ее лицо в руках, чтобы выбить хоть какую-то – хоть одну эмоцию, отличающуюся от чистой ненависти. – Не надо обо мне заботиться.

А еще он хочет – хочет, чтобы Ребекка его обездвижила, чтобы она сделала хоть что-нибудь! Мэтт смотрит на нее и надеется, что она видит этот крик о помощи. Этот вопль: спаси меня, я умираю!

– Ты нужна мне, – шепчет на грани слышимости. И закрывает глаза, готовясь принять поток грязи, который сейчас на него польется. Ждет, крепко зажмурившись, сцепив кулаки с такой силой, что даже от человеческих ногтей на ладонях проступает кровь. И боится открыть глаза, потому что знает, что увидит – отвращение и жалость. В их общении с Ребеккой эти две эмоции – подруги ненависти, которой эта девчонка снабжает его с лихвой.

Он готов принять и выдержать абсолютно все, но единственное, что происходит – Ребекка тихо проскальзывает мимо него, а спустя несколько секунд скрипит дверца машины, и мотор начинает мягко рычать.

Глава 18

Ребекка возвращается домой за час до ужина. Мэтт убавляет звук на телевизоре и прислушивается к ее шагам, сидя на диване в гостиной. Сначала быстро, перепрыгивая через одну ступеньку, бежит наверх, в комнату. Пять минут спустя снова вниз, короткий взгляд в сторону гостиной, потом на кухню – туда, где отец готовит домашнюю лапшу – привычное блюдо вторника.

Они переговариваются с Ребеккой, и Мэтт не слушает. Он наслаждается тем, что Ребекка дома, что она говорит с отцом, что она, кажется, грызет морковку и, наверное, сидит на столе, качая ногами.

Ребекка всегда будет отрицать, что она является членом этой семьи, но в такие моменты Мэтт прикрывает глаза и пытается представить, как было бы, если бы она была ее членом. Она носила бы обеды Филипу в больницу, как Таре? Позволяла бы маме отвозить ее на учебу, когда слишком холодно, чтобы заводить ее старенькую машину? Шепталась бы с Эстер о парнях? Желала бы ему, Мэтту, спокойной ночи?

Идеальный мир – это миф, его не существует, но если бы он был, то именно такой.

Мэтт прислушивается к волку внутри – он спокоен, тихонько садится на лапы и, как щенок, виляет хвостом, чувствуя почти настоящее удовлетворение. Ребекка дома, она рядом. Все хорошо. Мэтт прибавляет звук и отмахивается от голосов, доносящихся из кухни. Он не будет подслушивать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Не то чтобы он был особенно заинтересован действиями Вина Дизеля и его команды из какого-то там по счету «Форсажа», но в момент, когда Эстер маленьким ураганом влетает в комнату, Мэтт отвлечен достаточно, чтобы вздрогнуть.

– Что ты сделал?! – кричит, загородив собой телевизор, и сдувает волосы со лба. Очевидно, у нее был хвост, который растрепался, ведь она выглядит так, словно бежала.

Мэтт откладывает в сторону пульт.

– Я?

– Ты! Зачем ты избил Бретта?!

Мэтт удивленно вскидывается и поднимается, становясь напротив нее.

– Бретта? Твоего парня?

– Ты знаешь, кто он!

– Эстер, я его видел всего раз в жизни, ты помнишь?

Он протягивает руку, чтобы дотронуться до нее – такая привычка из детства. Когда она плакала или была расстроена, или злилась на что-то, то Мэтт проводил рукой по ее плечу или волосам, и она выдыхала, успокаиваясь.

Сейчас она бьет его по руке, обжигая пальцы.

– Не прикидывайся. Я видела его на занятиях!

Мэтт скрещивает руки не груди, чувствуя необходимость защититься. Сестра нападает на него, когда он ничего не сделал.

– С чего мне вообще было бить его?!

– Потому что он бросил меня!

– Он тебя БРОСИЛ?

Эстер несколько секунд непонимающе моргает, потом мотает головой и продолжает:

– Хватит делать вид, что ничего не понимаешь. Если бы я хотела причинить ему боль, я бы сделала это сама, а сейчас это выглядит, словно я нажаловалась. Я! Я и нажаловалась, ты просекаешь вообще?

Она тоже скрещивает руки на груди. Мэтт пожимает плечами:

– Не знаю, что произошло, но это не я, понятно? Так что успокойся.

Эстер подходит ближе:

– Мэтт, он подошел ко мне и сказал: «Если кто-то из твоих психованных родственников еще раз ко мне приблизится – я заявлю в полицию». Его будто лицом по асфальту возили!

– Но я ничего не сделал!

– На кой черт ему придумывать?!

– Я не знаю!

– Господи, да я это сделала, ясно? Я.

Эстер застывает с открытым ртом, не договорив. Они оба поворачиваются и смотрят на Ребекку, которая стоит, подперев плечом косяк.

Эстер проводит рукой по щеке, смахивая волосы.

– Что?

Ребекка закатывает глаза:

– Он все равно бесил. Если это проблема, то я извинюсь перед Бреттом. Это проблема?

Эстер с Мэттом переглядываются:

– Нет, – все еще шокировано говорит она.

– Вот и отлично.

Ребекка уходит, а Сэлмоны продолжают стоять, глядя друг на друга полными непонимания глазами.

За ужином Ребекка ведет себя как обычно. Уплетает все за обе щеки, а пирог не ест – лениво елозит в нем вилкой, зевает и смотрит на часы. Мэтт думает, что она устала. День выдался длинным, у нее были уроки и тренировка, и, очевидно, с утра она успела съездить в Дерилфорд для «разговора» с Бреттом.

Это все еще не укладывается в голове. Неважно, что двигало Ребеккой, неважно, как она умудрилась отделать ПАРНЯ, но она заступилась за Эстер. Она поехала и набила ему морду за нее. Мэтт бы сделал то же самое, но Эстер – его сестра, а Ребекка не считает ее сестрой, она даже не общается с ней.

Судя по осторожным взглядам, что Эстер бросает то на него, то на Ребекку – она думает о том же.

После ужина родители и Эстер уходят в гостиную, Ребекка – к себе, а Филип идет мыть посуду, потому что сегодня его очередь. Мэтт помогает ему, принимая тарелки и вытирая их полотенцем.

– Ребекка сегодня сделала кое-что, – он думает, что Филип должен знать. Он любит Ребекку особенной любовью, он заботится о ней не меньше и, когда она делает такие шаги, Филип должен знать. – Она начистила Бретту рожу, потому что тот бросил Эстер…