Типа я. Дневник суперкрутого воина - Ислам Иманалиевич Ханипаев

дерутся между собой, а девочки смотрят и выбирают самого сильного. А павлины распускают хвост, надуваются и танцуют брачные танцы – и девочки тоже смотрят. Запомни, дагестанские свадьбы то же самое.

– Брачные игры животных? – спросил я с удивленным видом.

– Ага. Одни красиво танцуют, другие красиво одеваются. Все, чтобы жениться.

– Но я же дал обет безбрачия!

– Ну тогда не смотри на девочек. Но танцевать, стрелять из пистолета и драться на свадьбах ты все равно должен.

Мы приехали на улицу Нурадилова и с помощью «У-Е-ФА» решили, в какую сторону идти. Я выиграл, поэтому мы пошли направо. Наш разговор выглядел примерно так:

– Здрасте.

– Здрасте, чем могу помочь, ребята?

– Мы ищем ателье, которым владела девушка, которая умерла два года назад.

– В смысле? Умерла?

– Ага, ее убили. Сбила машина с пьяными дураками. Это было ее ателье?

– Нет… нет… Точно нет.

– Спасибо.

– Пожалуйста…

Мы дошли до конца улицы и не нашли наше ателье. Пришлось возвращаться к месту, где мы вышли из маршрутки, и идти по улице налево.

– Здрасте, – сказал я красивой девушке с интересной кудрявой прической.

– Здрасте, – ответила она и улыбнулась.

Все нам улыбались, но уже после следующего вопроса улыбка пропадала с их лица. Мне не нравился этот момент, но выбора у нас не было. Поэтому я опять сказал:

– Мы ищем ателье, которым владела девушка, которая умерла два года назад.

Девушка с кучеряшками смотрела на нас несколько секунд, потом сказала:

– Этим ателье владела девушка, которая умерла. Вроде бы.

– Ее убили машиной, – уточнил я на всякий случай.

– Ой… подожди, пожалуйста, – сказала она и присела. – А вы кто?

– Я ее сын, – сказал я. – Это моя старшая сестра временно.

– Здрасте, – сказала Румина, стоявшая у меня за спиной. Она очень мило улыбалась всем. Если бы они знали, какой монстр прячется за этой улыбкой и боевая машина! Может, она и есть Баха! Хорошо, что она не Баха. Не хочу бить девочек (тем более если они занимаются боксом).

– Ой, – опять сказала она. – Бедный, иди сюда. – Она обняла меня. – Идите оба. – Она обняла нас обоих. – Чем я могу помочь вам?

– Я хочу узнать все про нее.

– Ой, а я же ничего не знаю. Я взяла это место в аренду, и все. Я даже ее имя не знаю. Подождите, сейчас позвоню владельцу. – Она взяла телефон дрожащими руками и повернулась к нам спиной, но в зеркале я видел, что глаза ее покраснели и она уже в третий раз салфеткой вытирала слезы. – Алло. Здравствуйте, Замир, ко мне пришли дети… предыдущей владелицы ателье. Да, да, которая… да, она. Они хотят узнать о ней. Да, сейчас. – Она обернулась к нам и сказала: – Он ничего толком не знает и не может сказать. Лучше вам спросить у родственников.

– У нас нет родственников, нас отдали в другую семью, и мы ничего не знаем.

– Их усыновила другая семья. А что вы хотите узнать? – спросила она у нас.

– Имя и фамилию, – сказала сразу Румина.

– Они хотят узнать, как ее звали. Вы не знаете имя своей мамы? – спросила она нас. Ей еще сильнее захотелось плакать. Она опять отвернулась. – Да, хорошо. Я передам. Спасибо, извините. До свидания.

Она положила трубку и быстро убежала в другую комнату. Мы услышали шум льющейся воды. Она сказала оттуда же:

– Я сейчас, извините.

Наконец она вышла обратно к нам.

– Он знает только имя и фамилию, то, что было записано у него в телефоне: «Гаджиева Мадина». Блин… Ох, детишки. Сейчас. – Она пошарила в шкафчике и нашла один «твикс». Вот. А хотите чай?

– Не, спасибо, – сказал я и взял «твикс». Чай для стариков, а «твикс» – это круто. – Спасибо. До свидания.

– До свидания…

Мы вышли на улицу. Через стеклянную дверь было видно, что девушка сидит на стуле и ничего не делает. Только вытирает иногда глаза. Нам стало ее жалко, но мы все равно съели «твикс».

– Поздравляю, ты знаешь, как зовут твою маму, – сказала Румина, но на лице не было улыбки. – Мне ее очень жаль.

– Ага, – ответил я.

– Нам пора домой.

– Ага.

Хоть Крутой Али и не одобрил, но я проводил Румину до дома, потом мы договорились о новой встрече Суперкрутой команды (название все еще временное), в которую она не входит. Мы попрощались, и я пошел домой. Гаджиева Мадина. Гаджиева Мадина. Гаджиева Мадина…

– Крутой Али?

– Чё?

– Можно мне поплакать?

– Да.

Среда.

Я тоже хочу золотой унитаз

Сидя на уроке, я думал только о том, что нам делать дальше. Мы узнали имя моей мамы. Это первая вещь, которую я должен был знать о ней, но я и этого не