Двенадцать лет с Гитлером. Воспоминания имперского руководителя прессы. 1933-1945 - Отто Дитрих

В дни своего успеха Гитлер часто приезжал в войска, чтобы своим присутствием укрепить их боевой дух. Но после поражений он только раз посетил воюющие части.

Это было в феврале 1943 года, после поражения под Сталинградом. Последовавшее за ним паническое отступление угрожало охватить всю южную группу войск. Гитлер прилетел к Манштейну в Запорожье и, пробыв на Днепре три дня, своим появлением и вмешательством остановил отступление. В последующие годы войны он никогда больше не выезжал на фронт и не встречался с солдатами. Хотя раньше в критических ситуациях ему не раз приходилось это делать, ничто не могло убедить его повторить эту практику. Во время поражения ему не хватало силы и веры, которую он бы мог передать сражающимся людям. Раньше прямое влияние его личности на массы было огромным; теперь же он более не мог влиять на них. Внутренне он более не был тем, кем был когда-то; по этой причине он держался как можно дальше от фронта и по этой же причине все больше отдалялся от реальности. Теперь он стал кабинетным генералом и отдавал приказы, не задумываясь об ограниченности собственных сил и не принимая во внимание реальную силу противника.

Я вспоминаю, с каким презрением и непониманием ситуации он критиковал решительный прорыв Паттона в Нормандии. Со всей серьезностью он заявил, что чем больше американцев прорвется в щель шириной почти десять километров, тем лучше, потому что немецкие войска «захлопнут ловушку». Он неустанно повторял это, пока немецкая армия, которой была поручена эта операция, сама не попалась в ловушку, и только ее остаткам удалось бежать вдоль Сены. В провале операции он обвинил командование западной армии и, как обычно, произвел коренную реорганизацию. Обвинение заключалось в том, что наступление начали преждевременно, растратив силы раньше, чем подоспели свежие немецкие части.

Во время наступления в Арденнах 15 декабря 1944 года он в очередной раз взял инициативу в свои руки. Эту операцию он начал планировать сразу после покушения 20 июля. Самую большую проблему, которую обсуждали неделями, для него представлял вопрос: где должна выйти к морю наступающая армия, к северу или к югу от Антверпена? В том, что наступление будет успешным, он не сомневался ни на мгновение. Он рассчитывал отрезать целую британскую армию от ее баз снабжения и уничтожить. Возродившаяся уверенность фюрера вдохнула в немецкий народ глоток надежды. Но эта фантастическая надежда была похоронена в бездонной грязи дорог под Арденнами, а предпринятое в это же время наступление через Вогезы также потерпело фиаско. Тогда Гитлер принял решение, которое даже он охарактеризовал как дерзкое и опасное, ввиду того, что союзники форсировали Рейн, а русские прорвались к Одеру. Пока враг приближался к жизненно важному сердцу рейха, он перебросил 6-ю бронетанковую армию от Рейна к Будапешту, где по его приказу несколько немецких дивизий позволили окружить себя. Вместо того чтобы защищать Рур или Берлин, он в течение нескольких недель планировал очередное крупное контрнаступление. Наступающие войска должны были форсировать Дунай к югу от Будапешта, взять город с тыла и, если представится возможность, двигаться на восток, в тылы наступающих русских войск. В обоснование этой идеи он заявил, что жизненно важные месторождения нефти к западу от Будапешта должны быть сохранены. Переброска и передислокация 6-й бронетанковой армии заняли шесть драгоценных недель; но через несколько дней русские прорвали фронт, и запланированное наступление превратилось в паническое отступление, в результате которого была потеряна Вена и большая часть Австрии. Примерно в это же время, между февралем и мартом, Гитлер приказал фельдмаршалу Моделю закрепиться на своих позициях в Руре, который обошли союзники. Рур, утверждал он, будет позже освобожден наступлением с юга. Он снова надеялся повернуть острие вражеского наступления в другую сторону и вырваться из окружения.

В последний раз, в разгар смертельной агонии, Гитлер снова поднялся на ноги. И вновь его решимость была порождена обманчивыми надеждами, что он сможет спасти Берлин и отвести руку судьбы, уже нависшую над Германией. 22 апреля 1945 года русские внезапно прорвались в северо-восточные предместья Берлина. Сначала Гитлер полагал, что все пропало, и приготовился свести счеты с жизнью. Но в ночь с 22 на 23 апреля он снова собрался с духом. Предварительно он провозгласил: «Берлин будут защищать на Одере!» Наконец, без пяти двенадцать он приказал всем оставшимся войскам двинуться на спасение Берлина. Он решил полностью оголить Западный фронт, собрать все силы в Берлине и здесь разгромить русских. Одержав окончательную победу, он надеялся начать переговоры о перемирии с Верховным командованием западных сил, которые, по его разумению, должны были остановиться на Эльбе. В соответствии с этим фантастическим планом он приказал армии Венка идти от Эльбы на Берлин, а корпусам Штайнера и Хольсте приближаться с севера. Хотя время поджимало, он приказал армии Буссе, расположенной на востоке, ждать, чтобы позже соединиться с группой армии Шернера, которая будет двигаться с юго-востока, таким образом взяв в клещи восточную часть Берлина. Так он надеялся отрезать и уничтожить русских, сражающихся в столице. Начальник Генерального штаба и другие генералы умоляли его позволить Буссе, стоявшему совсем близко от Берлина, действовать незамедлительно: иначе все будет потеряно. Чтобы противостоять русским, не было сил. Гитлер отказался даже слушать; наперекор всем советам, он цеплялся за свой план и в конце концов осуществил свою самоубийственную стратегию. Он хотел все или ничего, играя до последнего. И в последний раз он переоценил себя! Превосходящие силы русских пресекли на корню все попытки отстоять Берлин и взяли его.

В ночь с 22 на 23 апреля 1945 года оберкоманда вермахта покинула Берлин, переместив штаб в Северную Германию. Гитлер остался в Берлине вместе с Геббельсом, Борманом и некоторыми другими. Здесь и встретил свою судьбу. 30 апреля 1945 года он покончил жизнь самоубийством.

Я был отстранен Гитлером от дел 30 марта 1945 года. О событиях, произошедших в штабе впоследствии, я узнал от очевидцев, которых знал много лет. Гитлер освободил меня от должности из-за того, что я отказался участвовать в отвратительной пропаганде против союзнических войск, которую Геббельс начал по приказу Гитлера, с целью поднять гражданское население на партизанскую войну. Я также высказывался против «программы оборотней»[13], а раньше оспаривал намерение Гитлера объявить о непризнании Женевской конвенции.

Любой портрет Гитлера как военного был бы неполон без рассказа о его отношении к военному флоту и ведению войны в воздухе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});