Свадьба до знакомства - Софи Пемброк

понятия не имею, кем был мой отец. И Барнаби.

– Его здесь нет, – закончила за него Отэм, – выбирать тебе.

Тони глухо рассмеялся и отвернулся.

– Мне бы не пришлось делать это, будь они живы. Ответственным человеком был Барнаби. А я был сыном, который больше заботился о том, чтобы хорошо проводить время.

Отэм не сомневалась, что он кого‑то цитирует. Если бы не английский акцент, это могла бы быть ее бабушка, говорящая о ней.

– Тони, у тебя бизнес – очень успешный, по словам Финна. Тебя вряд ли можно назвать бездельником, неудачником.

Именно так бабушка всегда описывала ее маму. Так она, вероятно, описала бы ее жизнь за последние несколько лет, если бы была жива и видела это.

Он покачал головой:

– Не имеет значения. В их головах я – пятнадцатилетний подросток, попавший в неприятности с соседями, или пьяный студент университета, которого выгнали из паба. Даже в бизнесе. Они думали, что мы с Финном ищем оправдания, чтобы бродяжничать по всему миру. Для них значение имел только Уишклифф. И ответственность за него. Все остальное просто… имело меньшее значение.

В том числе и он, судя по горечи в его голосе. Отэм хотела рассказать, как много он значит для нее, но слова застряли в горле.

– Они любили меня, и я любил их. Я скучаю по ним каждый день. Но мы были такими разными.

Отэм не могла не улыбнуться этому.

– Мне знакомо это чувство, поверь. То же самое было с бабушкой и дедушкой. Мы смотрели на мир по‑разному, но это не значит, что не любили друг друга.

Он поймал ее взгляд.

– Что сделала бы ты, узнав о том, что у тебя есть брат или сестра?

Она догадывалась, что такое возможно. Мать полностью исчезла из ее жизни, и Отэм никогда не искала ее. Она думала об этом время от времени, путешествуя по миру. Но не была уверена, что хочет знать. Либо случилось худшее, либо, возможно, мама остепенилась. Отказалась от кочевого образа жизни. Завела семью и детей. Отэм инстинктивно понимала, что для нее там не будет места.

– Не знаю. Я росла одна, а у тебя уже был брат.

– Может быть, этот новый брат не захочет иметь со мной ничего общего?

– Я думаю, ты не узнаешь, пока не спросишь.

После недели осторожных расспросов, деликатного отстранения агента и адвокатов покупателя серией все более неправдоподобных оправданий, отсутствия документов, ночных споров с самим собой о том, что делать, Тони не приблизился к решению проблемы.

Макс. Его главная проблема теперь. Сын отца и местной барменши, насколько он понял. Всего на два года моложе Барнаби и на два года старше его самого. Письмо отца не содержало ничего, кроме информации о том, что этот человек существует, он – его сын, а другие сыновья должны поступить правильно.

Больше всего Тони хотел, чтобы брат был жив и помог решить, что делать. Это семейный вопрос, который они должны решить вместе. Барнаби погиб, проблема досталась Тони. Он нашел письмо. И не смог проигнорировать его. Знал, что нужно поступить правильно.

Его уверенность пошатнулась. Раньше у него был только один брат, его отец – честный и верный человек, а у его семьи нет темных секретов, кроме истощающихся счетов и дыры в крыше. Все рухнуло с тех пор, как Тони нашел письмо.

И он сомневался в себе.

Не говоря уже о том, что это может разрушить его планы по продаже недвижимости. Ему бы хотелось, чтобы Барнаби оказался рядом, разделил с ним этот груз. Или, по крайней мере, одобрил его планы.

За неимением брата Тони поговорил с Викторией.

– Я знаю, что ты поступишь правильно, как поступил бы Барнаби. – С этими словами она повесила трубку, прежде чем он спросит, как бы поступил «святой Барнаби».

Тони связался с Финном, тот сочувствовал, был шокирован, удивлен, но, в конечном счете, бесполезен.

– Боюсь, приятель, в таких вещах нужно разбираться самому. Но когда решишь, что делать, я буду здесь, чтобы поддержать тебя. Что бы это ни было.

Больше всего ему нужен был совет Отэм. С той ночи, когда он нашел письмо, она стала более дружелюбной, настоящей, хотя по‑прежнему держала дистанцию. Это причиняло боль всякий раз, когда она отодвигалась от него или улыбалась улыбкой, которая не касалась глаз. Он хотел чувствовать, что она действительно с ним, а не в своих мыслях на полпути через Атлантику. Ее отъезд неумолимо приближался. Она не упоминала об этом, но, судя по всему, явно считала дни до истечения трех месяцев, предусмотренных контрактом. И она уедет, даже если поместье еще не будет продано, а Тони не решит, что делать с новоявленным братом. Было бы проще, если бы мозг не был забит мечтами об Отэм. Влюблен, как первый раз, как школьник.

Пора прекращать колебаться и переходить к решению проблем. Тони потянулся к телефону и заказал столик на вечер. Потом записал в блокнот телефонный номер, который никогда раньше не набирал, и поступил правильно.

– Не могу поверить, что живу здесь целых два месяца и никогда не пробовала этого раньше. – Отэм зажмурилась, съев тарталетку с козьим сыром, грецкими орехами и свеклой.

Тони улыбнулся и поздравил себя с хорошей идеей.

– Я рад, что тебе нравится. Жаль, что не привел тебя сюда раньше. Большая часть мяса, овощей и сыров в меню из поместья Уишклифф.

Ее лицо стало более серьезным.

– Ты ведь привел меня сюда не из‑за еды, так?

– Нет.

Тони оглядел паб. Здесь он выпил первую легальную пинту и несколько нелегальных до этого. Тогда это место было скорее местной забегаловкой, чем гастропабом.

И здесь работала мать его сводного брата. Макс теперь успешный бизнесмен, много лет назад уехал из Уишклиффа в Сити. Но это не означает, что он не заслуживал права голоса в будущем семейной земли, бизнеса и денег. Барнаби никогда бы не продал Уишклифф, не обсудив это сначала с Тони. Правда, Барнаби никогда бы и не подумал о продаже. Теперь они с Максом – единственные Блайты, и он не имеет права решать, не обсудив тему со сводным братом. Но сначала нужно дать понять этому Максу, что он знает о его существовании.

– Ты собираешься поговорить с Максом. – Отэм наблюдала за ним.

– Откуда ты знаешь?

Она пожала плечами и одарила его улыбкой:

– Я знаю тебя. Знаю, что ты все делаешь правильно.

– Надеюсь.

Макс, если бы захотел, мог доставить неприятности, отложить продажу на месяцы, годы. У него есть деньги, власть