- - Бояринов Максим

Зенитный пушечно-ракетный комплекс на гусеничном шасси, можно сказать - достойный сын (или дочь?) знаменитой "Шилки". Основное предназначение - противодействие боевым вертолетам, но вполне хорошо работает как по самолетам, так и наземным целям. Две двухствольных автоматических пушки, калибр тридцать миллиметров. Бьют на четыре километра. На ближних дистанциях одна такая очередь перерубает пополам средних размеров самолет. И восемь управляемых ракет, умных и шустрых. У этих радиус поражения до десяти километров.

- Технари сказали, что ракеты без перепрограммирования системы наведения, по своим респондерам8 не запустятся, - сказал Колчин. - Но украинцы могли поменять прошивку. А если не смогли, то там и артиллерии хватит. Поэтому перед тем, как входить в зону и приземляться, нужно бы эти ЗРПК нейтрализовать…

Пашкин припомнил, что работу такой “дуры” он уже видел в ролике на ю-тьюбе или еще где, запамятовал. Даже на экране впечатляло сильно. Залп из тридцатимиллиметровых пушек способен в считанные секунды превратить заглубленную в скалах и хорошо укрепленную огневую точку противника в глубокую могилу. Вдобавок к пушкам и ракетам имеется собственная бортовая РЛС с “полным фаршем” - обнаружение, сопровождение, радиозапросчик. Эдакий противовоздушный танк, в котором умный компьютер почти все делает сам, оператору достаточно лишь подтвердить на дисплее цель. Серьезная штука. Такая если “в прицел” поймает, то можно без ракет управиться, и парашют не поможет. Понятно почему отцы-командиры так оживились...

- Не вижу проблем, - пожал плечами Васин. - Курды технику купили для того, чтобы защититься от вертолетов - турецких и американских. А мы пройдем над базой на гражданском эшелоне как простой чартер. Не сбивают же они всех, кто мимо летит. Да и не факт, что несут круглосуточное дежурство. Наши возьмут под контроль, не успеют они РЛС прогреть…

- Кстати, насчет контроля, - неуверенно сказал Пашкин. - А нам самим они для штурма не пригодятся?

Присутствующие обернулись к майору. Во взглядах ОБОНовцев Пашкин прочитал сначала удивление, а затем - внезапно - неприкрытое уважение.

- А ведь таки да, шоб я так жил! - ухмыльнулся Колчин. - Сейчас, бикицер, Моздок запрошу. Пусть нам один или два расчета к бортам подгонят. Устроим курдам веселую жисть ...

Командиры разговаривали около часа. Заодно, “обнюхались” и окончательно прониклись друг к другу полным доверием. Колчин и сразу-то на контакт пошел, а уточнив кое-какие детали биографии Пашкина, а так же узнав его мнение по некоторым узкоспециальым вопросам, вовсе посчитал за своего.

- Не обманул комбат, - прямо заявил майор. - Сработаемся!

Болтанка началась в то время, когда майор полностью погрузился в изучение 3D-модели аула, которую хитрая программа сложила из всей имеющейся в распоряжении информации - от аэрофотоснимков до обрывочных данных осведомителей. Минут через пять Пашкин, предусмотрительно запасшись “аварийным” пакетом, с ужасом вспоминал о том, как в детстве мечтал стать моряком и даже чуть не сдал документы в училище. Непосредственное руководство скептически оглядело слегка бледного майора и достало из разгрузки фляжечку. Судя по габаритам, объемом миллилитров семьсот. Пашкин глотнул, и в желудке словно канистру напалма рванули, а мир вокруг окрасился совершенно потрясающими красками.

- Спирт, настоянный на чабреце! - доверительно наклонившись, произнес Колчин.

Майор вернул флягу и честно сообщил:

- Мировая вещь!

- А то! - гордо хмыкнул командир, - Нечего смурным сидеть, у нас так часто, с корабля и на бал. Привыкай!

- Да куда я нахрен денусь с подводной лодки, - усмехнулся Пашкин и для сугубого самоуспокоения представил циферку платежной ведомости, расположенную после слова “Итого”. Очень сильно помогло.

- Вот и молодец. Так понимаю, с бойцами познакомиться ты тоже не успел?

Майору только и оставалось что руками развести. Впрочем, Колчин дураком не был, и прекрасно понимал, что у зама времени на знакомство банально не оказалось. Пока утрясали все, пока туда, пока сюда...

- Ну, то мы исправим сей мумент!

Офицеры поднялись с откидных сидений. Вернулись на нижнюю палубу встав в проходе, откуда личный состав был виден практически весь. Колчин негромко рыкнул:

- Алконост, ко мне!

Тут же со всех сторон к ним ринулись люди.

На каждого бойца Колчин тратил по десятку слов, но четкости характеристик мог бы позавидовать и закадровый голос из “Семнадцати мгновений весны”, а вернее, из старого доброго мультика “Остров Сокровищ”:

- Лейтенант Бадма Иванов. Бурят. Характер стойкий, нордический. Не женат. Трое детей от разных женщин и Серны. Сбежал от баб на службу. Теперь у нас. Прапорщик Кудашов. Бывший мичман подплава. Открыл форточку на подводной лодке. Американской. Теперь у нас…

И в таком стиле по всем остальным…

“Интересно, - пожимая руки, подумал Пашкин. - А как же он меня будет со временем представлять?”

Видимо, немой вопрос отразился на лице майора, потому что в глазах Колчина Пашкин прочел столь же безмолвный ответ.

"Как себя покажешь".

Закончив, командир махнул рукой, мол вольно, расслабиться.

До посадки оставалось около получаса времени. Чисто символически пригубили из бездонной колчинской фляги и завалились подремать. Работа предстояла долгая и напряженная...

Вой сигнальной сирены ударил будто обухом по загривку. Майор ошалело дернулся. Вот же гадство-то! Спать не собирался - времени оставалось в обрез, да дурной пример подчиненным, а нате - задрых. Если еще храпел, то и вовсе неприятно. Однако, Колчин, сидящий рядом, не проронил ни слова. Да и на морде лица у командира не оказалось написано ничего, что можно было бы расценить как общественное порицание. Сигнальные табло вновь осветились красным. Самолет, закладывая крутой вираж начал быстро снижаться. Неприятно заложило уши.

Предпоследний раз Пашкин здесь был в девяносто восьмом. Самый разгар... Потом - принуждение к миру. Ну и в августе двенадцатого, чуть было не отправили в составе следственной группы, когда здесь гробанулся новейший Ми-28Н, но не судьба оказалась. Впрочем, времени предаваться воспоминаниям больше не было. Едва колеса шасси прекратили свой бег по бетону полосы, как начала открываться аппарель.

- Приготовиться! - разнесся по внутрисамолетной связи искаженный паршивыми динамиками голос Васина.

Бойцы бодро зашевелились, но Пашкин пока оставался на месте. Фиг его знает, куды бечь и что делать… Народ споро выстраивался в отсеке лицом к хвосту, друг другу в затылок, словно для массовой выброски с парашютом. Ощущая нехорошее сосание в области солнечного сплетения, майор закинул автомат на плечо и присоединился к остальным.

Самолет еще не замер, как прозвучала команда.

- Все на выход!

По аппарели тяжело застучали несколько десятков ботинок.

Моздокская ночь встретила Пашкина привычным сыроватым теплом. Пахло разогретым бетоном, полынью, озоном, машинным маслом и немного автомобильным выхлопом. Для майора, который не раз и не два уезжал отсюда в Чечню, это был запах близкой войны ...

Основной перевалочный пункт российских войск на Северном Кавказе, а до этого - один из лучших военных аэродромов Союза, на котором базировалась стратегические бомбардировщики, показался майору сонным царством. Не те уже нынче времена … Не взлетают, натужно ревя изношенными движками “коровы”, идущие спасать десантуру, зажатую на очередной вершинке, не падают с неба избитые до полной неузнаваемости “крокодилы”, вернувшиеся со штурмовки…

Тишина и благолепие. Если не считать конечно, тихой муравьиной возни осназа...

Пашкин огляделся. Их Руслан завели в самый дальний конец летного поля. Судя по мелькающим вдали теням, их стоянку плотно оцепили аэродромной охраной, в периметре которой оказались еще два борта, почти неразличимые в темноте.

Группы, разбившись по отделениям, рассредоточились под крыльям самолета. В грузовой отсек по аппарелям помчались друг за другом колесные погрузчики - таскание тяжестей явно не входило в обязательную программу ОБОНа. Близлежащие Ан-140, выкрашенные в темно-серый, почти черный цвет, казались хищными рыбами, которые, прижавшись к дну, замерли перед стремительной атакой. Рядом с “Русланом” они смотрелись как акулы на фоне кита. Между "китом" и "акулами" сновали погрузчики, бойцы ОБОНа регулировали движение, распределяя груз меж двумя самолетами.