Воздушные разведчики - Владимир Силантьев

- Наверное, первый... - ответил летчик.

- Как понимать, "наверное"? Ты что же, столько лет воюешь и убил лишь одного фашистского зверя?

- Трудно сказать, сколько убил. Приходилось бомбить фашистов с воздуха, и не однажды. Штурмовал фашистские автоколонны. Но так, чтобы убивать в упор, раньше не приходилось...

А настоящую проверку Василий прошел во время партизанского рейда по тылам фашистов. Партизаны вели "рельсовую" войну, взрывали железные дороги, по которым враг перевозил войска и боеприпасы. Десять дней Кокорев таскал на спине в мешках взрывчатку, а порой и продовольствие. Когда израсходовали весь тол, стали устраивать на дорогах завалы. Пришлось однажды пережить неприятные минуты при встрече со смертельной опасностью. Отряд форсировал речку и попал под обстрел. К счастью, никто не пострадал. Вскоре они соединились с бригадой. Это случилось в славный день, когда Москва салютовала советским воинам, освободившим Орел и Белгород. Кокорев радовался вместе со всеми большой и трудной победе. Он думал, что в ней есть частичка боевых заслуг и его ночной разведывательной эскадрильи.

Летчику поручили новое партизанское задание. "Это по вашей части!" сказал командир отряда. Василия назначили помощником коменданта партизанского тайного аэродрома. В его задачу входило разводить по ночам костры, по которым прилетавшие с Большой земли летчики определяли место посадки, а в случае налета вражеской авиации быстро их тушить. Кокореву выделили помощников. И надо же такому случиться, что среди помощников он встретил однополчанина. Им был стрелок-радист ночной эскадрильи Виктор Крохин. Он летал в другом боевом экипаже, был сбит примерно в том же районе, спустился на парашюте и оказался среди партизан. Конечно же, крепко обнялись, расцеловались. Почти месяц воздушные разведчики находились в партизанской бригаде, воевали в Брянских лесах, а затем их переправили на самолетах в родной полк.

Если бы все пропавшие без вести разведчики оказались такими же удачливыми, как Кокорев и Крохин! К сожалению, большинство из них либо погибли вместе с подбитыми самолетами, либо попадали в плен.

Другой экипаж, в котором находился стрелок-радист ночной эскадрильи Саша Тюрин, был сбит на пятом вылете на разведку. Это случилось за два месяца до возвращения Кокорева. Разведчики глубокой ночью появились над объектом разведки - железнодорожным узлом города Орши. В небе, казалось, ничто не предвещало опасности, и Тюрин даже не заметил, как тихоходный Ил-4 был атакован "мессером".

Командир приказал покинуть вспыхнувший самолет.

Тюрин выпрыгнул. В темноте долго не мог отыскать кольцо парашюта. Кувыркался в воздухе, сбросил перчатки, мешавшие нащупать вытяжное кольцо. Рывок, и через мгновение стрелок-радист повис в воздухе. "Живы ли друзья?" подумал Тюрин, посмотрел вокруг, но не увидел на фоне темного неба куполов парашютов.

Он приземлился на лугу, возле табуна лошадей, и местные пастухи дали ему крестьянскую одежду. Тюрин решил переждать ночь в густой ржи, которая соседствовала с лугом В темноте не заметил, что через ржаное поле проходила дорога. Возле нее уже рыскали полицаи. Один из них напал на след и увидел Тюрина.

Стрелку-радисту скрутили руки толстой веревкой. Полицаи сели в телегу, а пленного привязали к ней и заставили бежать всю дорогу до деревни Яновичи. Там Тюрин увидел живыми своих товарищей. Все они выпрыгнули с парашютами, но были схвачены. Пленных переправили в смоленский лагерь, их держали врозь. В короткие минуты, когда им удавалось быть вместе,строили планы побега. Вскоре пленников погрузили в товарный вагон и долго везли куда-то на запад.

Им было суждено испытать на себе все ужасы и мытарства лагерной жизни.

16 апреля 1945 года, когда советские воины начали победную битву за Берлин, стал для Александра Тюрина днем его второго рождения. В этот день он был освобожден из лагеря для военнопленных. Он тоже вернулся "с того света". Правда, не успел больше повоевать в родном полку - война с фашизмом кончилась великой победой советского народа.

ШУТКА-МИНУТКА

Суровое искусство войны постигалось легче, если тому способствовало бодрое настроение, шутка, которая - правильно говорят - минутка, а зарядит на час. И уж, помнится, были у нас свои любители розыгрыша. Ведь наш полк состоял в основном из молодежи.

Недаром говорят: какая жизнь, такие и песни. Положение на фронтах складывалось теперь не в пользу фашистов. Успехи наших войск на северо-западе не были такими громкими, как на южных фронтах. Но и у нас приближался час победы. Метр за метром, в упорных боях мы отбивали свою землю у врага на подступах к Смоленску, Витебску, Новосокольникам. В результате передовой форпост 3-й эскадрильи - аэродром "подскока" в Андреаполе - стал нашей основной базой.

В освобожденном Андреаполе не осталось даже труб от сожженных домов. Жили кто где. В аэродромных землянках и крестьянских хатах. По утрам разведчики выстраивались в шеренгу, и комэск давал им задания. И каждое утро в этот момент в тылу шеренги появлялся козел. С разбегу он бодал кого-нибудь в мягкое место, пострадавший испуганно взвизгивал, и все разражались взрывом хохота.

Комэск приказал поймать козла и запереть в сарае. Так и сделали. А наутро он снова появился.

Это продолжалось долго. В конце концов озадаченный Кулагин отдавал команды так: "Смирно! И не дразнить козла!" От этого еще пуще смеялись.

Много шутили по поводу исключительной способности черноволосого штурмана Ивана Строева спать в любом положении: сидя, стоя, даже в строю с открытыми глазами.

- Весь полет дрыхнул и опять дрыхнешь, - толкал Ивана в бок летчик Петров.

- Отстань, дай поспать. В полете Витюнчик мешал, а теперь ты придираешься, - отшучивался Иван.

Шутка о штурманах-сонях родилась в связи с плохим обзором земли через нижнее остекление передней кабины. Поэтому точный подсчет вражеских самолетов, эшелонов, автомашин штурману было удобнее вести лежа на полу, протиснувшись в узкий нос "пешки". Штурманам во время такого полета доставалось. Они то и дело ложились на пол, будто пехотинцы на учении: лечь! Встать!

Нелегко просунуться в нос самолета, когда ты одет в толстый меховой комбинезон, унты плюс на тебе висит тяжелый парашют, болтающийся под ногами. Он, кстати, требовал к себе особого внимания: лямки могли задеть за многочисленные рычаги и выключатели, расположенные в кабине. Одно неосторожное движение - и парашют самооткрывался. Вот почему некоторые предпочитали оставаться лежа до подхода к следующему объекту разведки.

Предметом шуток становились и летчики, попадавшие в необычные истории, и, конечно, опростоволосившиеся механики. Однажды из-за нехватки горючего "пешка" приземлилась близ шоссе Бологое - Выползово. Сесть-то села, на шасси и без каких-либо повреждений, а взлететь с места вынужденной посадки явно не смогла бы - мы трижды мерили длину поля и убеждались, что для взлета оно коротко. Вот досада! До родного аэродрома километров двадцать пять, а нам предстояло демонтировать самолет. "Пешка" не истребитель; снял у того крылья, погрузил в кузов грузовика и вези хоть до Москвы. Кроме крыльев, на "пешке" предстояло демонтировать две моторные установки, шасси, хвост и так далее. А рядом шоссе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});