Его мишень - Агата Лель

научила тебя готовить?

— Да, о ней. Так вот, несколько лет назад у нее началось то же самое. Так что вряд ли я ошибаюсь.

Я не могла поверить в то, что он говорит. Просто не могла! Моя мама, бухгалтер со стажем, умная женщина — и Альцгеймер, болезнь пожилых и немощных?..

— Она же еще не старая… — по щекам скатились две горячие слезы. — Почему, откуда…

— Бывает и такое, ничего не поделаешь.

Я уткнулась лицом в ладони и заплакала. Все мои недавние обиды ушли, словно их и не было, сознание заволокло мощнейшим чувством стыда.

А ведь я даже не знала… Не почувствовала.

Может, она и избегала меня как раз потому что не хотела, чтобы я догадалась? Ведь именно она настояла на том, чтобы минимизировать встречи.

— Это как-то лечится? — подняла на него зареванное лицо.

— К сожалению, нет. Есть поддерживающая терапия, но окончательно избавиться, увы.

Не думая, как это будет выглядеть со стороны, я уткнулась ему в плечо и продолжила рыдать. Он гладил меня по спине и молчал, и я была благодарна, что в такой момент он не стал включать любимого им подонка.

— Если хочешь, я могу связаться с пансионатом, где находится моя бабушка.

— Дом престарелых? — ужаснулась я. — Ни за что!

— Да какой дом престарелых, ты там была? Бассейн, массажисты, современная терапия. У них там даже дискотека есть и концерты, настоящие звезды приезжают. Считай курорт. Пойми, оставаться таким людям одним небезопасно, сама видишь. Они же доверчивыми становятся, как дети. И дом ненароком могут спалить. Или вон, подарить.

— А с квартирой что, кстати? Она действительно ее подарила? — я снова всхлипнула.

— Я взглянул одним глазком и даже без юридического образования вижу, что договор составлен черт-те как. Оспорить такой раз плюнуть, дело пары часов. Ну и леща бы хорошего не помешало…

— Ну кто бы сомневался… — даже в таком состоянии я не смогла не улыбнуться.

— Сейчас наберу одному человечку, он шарит, завтра утром будет здесь. Не волнуйся, ну ты что, все ок будет, — он улыбнулся, и я меня захватило чувство такой всепоглощающей благодарности…

— Спасибо тебе, Свят, правда. Если бы не ты, я… не знаю, я бы чокнулась здесь от всех этих новостей. Даже не представляю, как тебя отблагодарить.

— Может быть… — и опустил взгляд на мою грудь.

— Ты издеваешься?

— Тогда хотя бы зачет автоматом?

— Нет!

— Я так и думал.

Размазывая сопли и слезы я рассмеялась, но смех был больше похож на истерику. Новость просто выбила меня из колеи, нужно было время, чтобы осмыслить случившееся.

Да, будет непросто, но ведь мы справимся? Тем более Свят говорил, что этот пансионат очень хороший…

— Геля, Святослав, поздно уже, идите спать, — постучала мама.

Я быстро вытерла слезы и, нарисовав улыбку, открыла дверь. Все недопонимания, что были между нами раньше исчезли, будто их и не было. Я смотрела на свою маму и понимала, что нужна ей сейчас как никогда.

— Ну и чего смотришь? — спросила она. В эту минуту она была собой. — Двенадцатый час, между прочим. Я вам там в твоей комнате постелила.

Не совладав с порывом, я обняла маму и прижала к себе крепко-крепко.

— Гель, ты чего это?

— Я так тебя люблю, мам. Все будет хорошо.

— Конечно, будет, — проворчала она, но по-доброму. — Идите, давайте-давайте. Святослав, — выглянула из-за моего плеча, — ты мерзляк? Одеяло потолще принести? У нас ужас как дует, первый этаж.

— Не, я закаленный, теть Надь. Да и кто знает, вдруг вообще ночью будет жарко, — развязно мне подмигнул, и я одарила его грозным взглядом.

— Хороший у тебя мальчик, Геля, вот хороший! Не то, что тот твой был… Как его там звали? Егор? Или подожди… забыла…

— Спокойной ночи, мам, до завтра, — я чмокнула ее в щеку и, взяв Свята за руку, подтолкнула к своей комнате.

Глава 16

В моей комнате ничего не изменилось: горы книг на полках, цветастый ковер на стене, идеальный порядок и небольшая разобранная полуторная кровать, с двумя подушками вместо одной…

Я посмотрела на нее и поняла, что так дело точно не пойдет.

— Надеюсь, ты понимаешь, что будешь спать на полу? Сейчас принесу тебе толстый плед, был у нас где-то в кладовке.

— Ну уж нет, первый этаж, дует, — и бесцеремонно плюхнулся на кровать, от чего допотопный матрас жалобно всхлипнул. — Ты с краю любишь или у стеночки?

— Бойко, имей совесть!

— Да не буду я руки распускать, клянусь.

— Тогда на полу лягу я.

Я сходила в прихожую, принесла из кладовки плед, еще одно одеяло и демонстративно принялась раскладывать добро.

— Я бы тебя вообще в гостиницу выперла, но ты так много сделал для меня сегодня, я в отличие от тебя совесть имею.

— А вдвоем теплее, — и, протянув руку, тронул радиатор. — Батареи еле пашут. Не замерзнешь?

— Ничего, не зима еще, — достала из сумки принадлежности для ванной и теплую пижаму. — Надеюсь, когда я приду, ты будешь спать.

Я так вымоталась морально за этот вечер, что особенно ничего не почувствовала, когда мама постелила нам двоим в одной комнате. Мне было чем забить голову. Я долго лежала в нашей старенький чугунной ванной, отмокая, и думала о том, как жить со всем этим дальше, справимся ли мы.

Потом решила, что это уже произошло, распускать сопли и лить слезы — пустая трата нервных клеток. Нужно принять действительность и учиться жить с новой реальностью.

О квартире я даже не волновалась, Свят же обещал все решить, а еще он обещал связаться с пансионатом… И снова он. Получается, все мои проблемы легли на его плечи, а ведь я об этом даже не просила.

Бескорыстно ли это или он потребует потом что-то взамен?

Тот, другой Свят, которого я сначала узнала, Свят, с которым я застряла в лифте, он точно потребовал бы. А этот?

Только лишь выбравшись из ванной я впервые ощутила чисто женское волнение. Мы снова будем спать в одной комнате… В квартире, где прошло мое детство.

Там, дома, я чувствовала себя защищенной, а здесь такой уязвимой…

Это все нервное потрясение.

Я вошла в свою крошечную спальню и увидела, что он не спит. Скрестив длинные ноги, лежит поверх одеяла, закинув за голову руки.

Футболка небрежно перекинута через спинку венского стула — он разделся, оставив лишь джинсы.

Невозможно, просто до тошноты притягательный парень.

— А у тебя миленько тут, — покрутил головой. — Фантазировала о каком-нибудь Леше Иванове из параллельного лежа в этой кроватке? М? Фантазировала же,