Дыхание снега и пепла - Диана Гэблдон

в глубь материка, потому что те болезни, которые не убивали сразу, становились хроническими и кочевали с места на место вместе со своей жертвой.

Не исключено, что кто-то из рыбаков заразился по пути с побережья, оказавшись при этом счастливчиком, испытавшим лишь легкую форму инфекции, но теперь стал носить в своем кишечнике просветную форму амебиаза, разбрасывая заразные цисты направо и налево.

Какова причина этой внезапной вспышки? Дизентерия почти всегда распространяется через загрязненную пищу или воду. Что…

— Вот, мэм. — Мальва, запыхавшаяся от бега, несла в руках несколько крупных коричневых луковиц, скрипящих и блестящих, десяток головок чеснока лежали в ее подвязанном переднике. Я наказала ей порезать их, осененная внезапным вдохновением, попросила протомить в меду. Я не была уверена, сработают ли антибактериальные свойства меда против амебы, но он, безусловно, не повредит, может быть, даже улучшит вкус смеси, которая, имея в составе лук, чеснок и ревень, обещала неповторимые ощущения.

— Фу! Чего это вы тут делаете? — Я подняла голову от ступки и увидела в дверях Брианну, которая сморщила нос и с подозрением заглядывала в комнату.

— О, ну… — Я уже принюхалась, но в реальности воздух хирургической наполнял запах фекальных образцов, теперь приправленный луковыми парами.

Мальва посмотрела на Брианну слезящимися глазами и шмыгнула носом, вытирая его передником.

— Бы делаеб лекагство, — сообщила она Брианне с достоинством.

— Еще кто-то заболел? — спросила я беспокойно, но она покачала головой и осторожно зашла внутрь, брезгливо обходя стойку с лабораторными стеклами.

— Нет, по крайней мере, я не слышала. Я отнесла еду Маклахлин сегодня утром, они сказали, что болеют только двое младших. Миссис Коинах сказала, что у нее была диарея пару дней назад, но она уже поправилась.

— Они дают детям медовую воду?

Она кивнула, и между ее бровями залегла морщинка.

— Я их видела, они не выглядят здоровыми, но Макниллы с ними и рядом не стояли. — От воспоминания она поменялась в лице, но быстро пришла в себя и повернулась к верхнему шкафу.

— Я одолжу немного серной кислоты, мама? — Она принесла с собой глиняную чашку, и эта картина заставила меня рассмеяться.

— Нормальные люди приходят одолжить чашку сахара, — сказала я ей, кивая на посудину в ее руке. — Конечно, бери. Но будь осторожна, лучше налей в одну из бутылок с вощеными пробками. Вряд ли ты хочешь перевернуть чашку и разлить кислоту по пути.

— Точно не хочу, — заверила она меня. — Но мне нужно всего пару капель, я планирую сильно ее разбавить. Я делаю бумагу.

— Бумагу? — Мальва моргнула покрасневшими глазами и шмыгнула носом. — Как?

— Ну, сначала разминаешь вместе все, что содержит волокна, любые мелочи, — начала объяснять Бри, сжимая и разжимая в иллюстрации обе ладони. — Старые кусочки использованной бумаги, ветошь, клочки одежды, нитки, пряжу, мягкие листья и цветы. Затем замачиваешь эту смесь дни напролет в воде и разбавленной серной кислоте, если она у тебя есть, конечно. — Она любовно постучала длинным пальцем по квадратной бутыли. — Как только смесь превратится в нечто вроде однородной мякоти, нужно намазывать ее тонким слоем на рамки, выжать лишнюю воду и высушить — вуаля, бумага готова!

Я видела, как Мальва беззвучно повторила «вуаля», копируя Бри, и немного отвернулась, чтобы она не увидела моей улыбки. Брианна вытащила пробку из квадратной бутылки с кислотой и очень осторожно налила пару капель в чашку. Горячий запах серы тут же разлился в воздухе операционной, как освобожденный демон, перебивая вонь от фекалий и лука.

Мальва замерла с широко раскрытыми и по-прежнему слезящимися глазами.

— Что это? — спросила она.

— Купоросное масло, — сказала я. — Ты… эээ… тебе знаком этот запах?

Она кивнула, опустила порезанный лук в кастрюлю и осторожно накрыла крышкой.

— Ай, знаком. — Она подошла посмотреть на зеленую бутылку, по пути вытирая кулаком мокрые глаза. — У моей матери — она умерла, когда я была маленькой, — у нее была эта штуковина. Я помню запах и как она говорила никогда ее не трогать. Сера, люди зовут этот запах серным духом.

— Вот как? Интересно, для чего она использовала ее.

Мне действительно было интересно и одновременно неловко. Серная кислота могла быть в запасах у алхимика или аптекаря; единственной причиной, приходящей мне в голову, по которой ее мог иметь обычный человек, — агрессия; кислотой могли плескать во врагов.

Но Мальва только покачала молча головой и отвернулась, возвращаясь к луку и чесноку. Я успела уловить выражение ее лица — необычная смесь враждебности и тоски, которая неожиданно чем-то отозвалась во мне. Тоска по давно ушедшей матери и гнев брошенной маленькой девочки, одинокой и сбитой с толку.

— Что такое? — Брианна, нахмурившись, разглядывала мое лицо. — Что случилось?

— Ничего, — ответила я и положила ладонь ей на плечо, просто чтобы ощутить силу и радость от ее присутствия, от тех лет, что она провела, взрослея. Слезы затуманили мой взор, но их можно было списать на лук. — Все хорошо.

* * *

Я ужасно устала от похорон. Это были уже третьи за пару дней. Мы похоронили Гортензию с дочерью, потом старую миссис Огилви. Сегодня это был еще один ребенок, один из близнецов Макафи. Второй ребенок, мальчик, стоял рядом с могилой сестры, шокированный ее смертью настолько, что сам выглядел как призрак, хотя болезнь его не коснулась.

Церемония задержалась — гроб не был готов вовремя, — и вокруг нас начали сгущаться ночные тени. Золото осенних листьев померкло до оттенков пепла, вокруг влажных еловых стволов вился белый туман. Сложно было представить сцену более удручающую, и все же она казалась куда уместней, чем яркое солнце и свежий ветер в тот день, когда мы хоронили Гортензию и маленькую Анжелику.

— Господь — пастырь мой. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня… — Голос Роджера болезненно надломился, но никто, казалось, этого не заметил. Мгновение он боролся с собой, с трудом сглатывая, затем надтреснуто продолжил. Он держал в руках маленькую зеленую Библию, но читал по памяти, не глядя в текст. Его глаза перебегали с фигуры одиноко стоящего мистера Макдуфа — его жена и сестра обе заболели — на маленького мальчика рядом с ним, который был примерно одного возраста с Джейми. — Если я пойду… и долиною смертной тени… не убоюсь зла. — Его голос заметно дрожал, и я видела, как по его лицу катятся слезы. Я поискала Бри, она стояла чуть позади плакальщиц, наполовину укрыв Джема в складках темного плаща. На ней был капюшон, но лицо оставалось видимым — бледное пятно в темноте, как лик скорбящей Девы Марии.

Даже красный мундир майора Макдональда