Флот обреченных - Кристофер Банч

Несмотря на утверждения любимых комиков-рифмоплетов императора, давным-давно почивших в бозе… как там, бишь, их звали… Махони смутно припоминал их имена: Силберг и Гуливан, кажется… существовало все-таки два типа современных генералов.

Первый тип — генерал в безукоризненной парадной форме, позирующий в три четверти перед построенными на плацу войсками, с ног до головы усыпанный орденами и медалями.

Вторым типом являлся тот же самый генерал, но уже в полевой форме, с дымящимся виллиганом в руках (дымятся виллиганы только в иллюзофильмах), весь обвешанный гранатами, личным примером поднимающий своих людей в атаку или там на штурм чего-нибудь, прямо на превосходящие числом орды всевозможных злых сил.

Генерал Махони не принадлежал ни к одному из этих типов. Он действительно носил полевую форму, и на плече у него действительно висел виллиган. Но зад его комбинезона был потерт от долгого сидения, его виллиган благодаря службе безопасности еще не видел боя — пока, а сам он с головы до пят был украшен коричневой грязью и розовыми и лиловыми потеками.

Таанцы наконец-то сумели триангулировать положение командного центра Махони и нанесли по нему воздушный удар.

Вражеские такшипы подавили огнем немногие остававшиеся зенитные установки, и штаб остался без прикрытия. За несколько секунд до того, как одна из таанских ракет ударила в командный транспортер, телохранители вышвырнули генерала Махони из кабины на улицу. Взрыв — и он полетел носом прямо в грязь.

Когда еще через полминуты, продолжая налет, подошла вторая волна такшипов, Махони уже искал убежище. Любое убежище. Генерал нашел его, головой вперед нырнув в частично разрушенный женский салон красоты. А точнее, в развалины отдела косметики. Вот оно, объяснение розовому и лиловому.

У салона красоты был большой подвал, который показался Махони весьма подходящим для нового командного центра. Связисты подтащили резервные линии связи, и Махони вернулся к управлению своими войсками, одновременно уныло разглядывая свое отражение в валяющемся на полу расколотом зеркале.

В комнату вошел один из техников.

— Сообщение, сэр. Из Имп-Цена. А еще вам просили передать вот это.

Имп-Цен — имперский центральный штаб, Прайм-Уорлд. А чемоданчик, доставленный Махони, содержал самое ненавистное генералу средство передачи секретной информации.

Махони просмотрел сообщения. Первое — обычный фиш. Единственная странность — в доставленном вместе с ним чемоданчике. Внутри, за срабатывающим по отпечатку пальца замком, находились одноразовые кодовые таблицы. Отправитель зашифровывал сообщение, пользуясь одной таблицей, а получатель расшифровывал его с помощью второй. После использования обе таблицы уничтожались. Старая, испытанная и до сих пор не раскалываемая система.

Махони ненавидел кодировать почти так же, как торжественные парады.

Второе сообщение прибыло на несколько ином носителе. В подчиненном Махони отделении связи была всего дюжина таких устройств — принимающий фиш, запечатанный в маленькой пластиковой коробочке.

То, что попадало на этот фиш, мог увидеть один только генерал Махони. Маленькая впадинка на стенке коробочки идентифицировала отпечаток пальца генерала и сразу же запускала воспроизведение. Как только палец отпускался или через тридцать секунд после окончания сообщения, фиш самоуничтожался.

Махони знал, что полученные им сообщения крайне важны. И почти наверняка содержат плохие новости. Первое, зашифрованное на одноразовых пластинах, скорее всего, содержало императорские приказы. Отложив чемоданчик в сторону, генерал коснулся пальцем впадинки на коробочке.

Внезапно в комнате, на куче обгорелых платьев, возник вечный император — разумеется, его голографическое изображение.

— Ян, — начал он. — Мы живем в мире страданий. Я уверен, что ты запустил этот ролик раньше, чем прочитал приказы, и потому я вкратце скажу, что тебя ждет.

Я не могу тебе помочь.

У меня нет кораблей. У меня нет и войск, которые я мог бы послать тебе на выручку.

Полагаю, ты уже и сам догадываешься об этом. Во всяком случае, рассматриваешь такую возможность. Чего там возможность!.. Ты знаешь это наверняка! Иначе хорошие парни уже давно парили бы в вашем небе.

Сперва вкратце о твоих приказах. Я хочу, чтобы гвардия держалась на Кавите до последнего патрона. Только исчерпав все пути сопротивления, она может сдаться врагу. Те гвардейцы, кому удастся ускользнуть и продолжить борьбу, получают на то мое благословение. Однако в случае их поимки мне вряд ли удастся заставить таанцев обращаться с ними как с военнопленными, а не с партизанами. Я, конечно, постараюсь, но… Впрочем, ты этого, наверное, ожидал.

Теперь главное. Я послал к вам десять быстроходных лайнеров. Отправьте на них гражданское население. Все, какое еще осталось в Кавите. И я хочу, чтобы ты тоже вернулся.

Тебе, Ян, это будет нелегко. Я приношу в жертву твои части. Но я не собираюсь губить то, чем на самом деле является гвардия.

До прибытия лайнеров у тебя есть шесть дней, считая с момента получения тобой этого письма. Я хочу, чтобы ты собрал мне отряд. Твои лучшие офицеры, специалисты, самый опытный обслуживающий персонал — все они должны эвакуироваться на лайнерах. Дивизия гвардии погибнет на Кавите. Но мы возродим ее на Прайм-Уорлде, и она снова отправится в бой.

Я сказал «мы», и я действительно имею в виду «мы». Ты станешь командиром новой гвардии. А это значит, ты тоже должен быть на борту одного из лайнеров.

Это приказ, генерал Махони. Я не жду, что он вам понравится. Я не жду, что вы скажете мне спасибо. Но вы должны его исполнить. Приказы для того и отдаются, чтобы их исполняли.

Голограмма замерцала и исчезла. А генерал Махони тупо глядел туда, где еще минуту назад стоял император.

Затем он открыл чемоданчик, достал одноразовую кодовую таблицу.

«Мне очень жаль, ваше величество, — думал он. — Я исполню ваши приказы — все, кроме последнего. Если вы обрекаете моих гвардейцев на смерть, то, черт возьми, как я могу их оставить!».

Глава 71

Стэн и остатки его отряда без приключений добрались до сомнительной безопасности имперских позиций.

Будущее выглядело достаточно мрачным. Стэн знал, что его измученный отряд довооружат, снабдят едой и боеприпасами и снова запустят в мясорубку. Оставалось только гадать, кто погибнет последним. Перспектива — быть убитым, или раненым, или захваченным в плен.

Стэн, как и империя, не привык к поражениям. Но других вариантов не оставалось.

Он даже не очень удивился, когда дежурный офицер передал ему неожиданный приказ: подразделению предписывалось сдать все оружие, кроме личного, и ждать специального задания.

Самому Стэну следовало прибыть к генералу Махони в ЦТО — Центр тактических операций. Прежде чем отправиться к начальству, Стэн ухитрился, выпросив несколько литров воды, побриться и частично умыться. А еще он нашел сравнительно чистый и почти подошедший по размеру полевой комбинезон.

ЦТО все еще находился в подвале салона красоты. Закончив разговор с группой офицеров, которые выглядели не менее потрепанными, чем их генерал, Махони провел Стэна в маленький кабинет, где когда-то располагалась курьерская. Там их уже ждал адмирал Ван Дурман.

Махони кратко ввел Стэна в курс дела. К Кавите приближались десять лайнеров. Им предстояло взять на борт гражданское население и «отборные кадры» гвардии. Лайнеры сопровождались четырьмя эсминцами — все, что император мог выделить для этой операции. Таанцы пока не засекли конвой. Прибытие кораблей ожидалось через четыре дня. И теперь внезапно 23-му флоту вновь понадобились его специалисты. Лишь четыре корабля еще могли выйти в космос: два эсминца, включая «Хушу», один устаревший патрульный бот и «Свампскотт». Их следовало как можно скорее привести в боевую готовность. Уцелевшие люди Стэна, собаку съевшие на нестандартном ремонте, направлялись на «Свампскотт».

«Интересно получается, — подумал Стэн. — Вот так сразу — и на крейсер». А еще его интересовало, скажут ему, в чем тут дело, или нет.

Махони как раз собрался начать объяснения, но тут, впервые за все время, подал голос Ван Дурман:

— Генерал, этот офицер все еще подчинен мне, и я бы предпочел…

Махони поглядел на осунувшегося адмирала, кивнул и вышел из комнаты.

Прислонившись спиной к краю стола, Ван Дурман глядел в пустоту. Голос его звучал сухо и монотонно:

— Нам всем, капитан, рано или поздно приходится столкнуться с проблемой возраста. Чем старше мы становимся, тем меньше нам нравятся любые перемены.

Стэн считал, что его уже ничем не удивить, но, как выяснилось, он ошибался.

— Я очень гордился моим флотом. Я знал, что у нас нет самого современного оборудования и что из-за нашей удаленности от центра империи нам достаются порой не самые лучшие матросы. Но я не сомневался, что мы сила.