Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий

В экспериментах с шимпанзе Шерманом и Остином Сэвидж-Рэмбо использовала лексиграммы, подключённые к компьютеру, что позволило доказать способность обезьян связывать предметы с символическими изображениями. После завершения проекта «Шерман и Остин» она перешла к работе с бонобо – малорослыми шимпанзе, характеризующимися миролюбием и общительностью.

Тут и проявилась одарённость бонобо-новатора Кэнзи, который, будучи обучаем йеркишу, стал при опоре на знаки этого жестового языка распознавать слышимые им слова английского языка. Соотнесение им слов и выражений английского языка было проверено в специальных экспериментах, чтобы исключить влияние ситуации и незаметную подсказку поведением людей, которая у многих владельцев домашних животных приводит к иллюзии, что их питомцы понимают их речь, а не тон, усвоенные команды и поведение своих хозяев. Специальные проверки показали, что Кэнзи точно и постоянно соотносит с реалиями более 150 английских звучащих слов и способен переводить их на жестовый язык йеркиш. Кроме того, Кэнзи совершенствует свои навыки владения языками ради самой радости общения, а не ради вознаграждения лакомствами или игрушками. Одновременно Кэнзи овладел громадной клавиатурой, состоящей из подключённых к компьютеру лексиграмм, обозначающих различные предметы. В пять с половиной лет Кэнзи прочно усвоил 149 лексиграмм.

Таким образом, Кэнзи стал самым «очеловеченным» и выдающимся животным в мировой истории. Он в индивидуальном порядке совершил свой маленький антропогенез. И не его вина, что этот антропогенез был неполон: ему недостало всего лишь несколько миллионов лет эволюции. Помимо всего прочего, Кэнзи научили изготавливать каменные орудия путём раскалывания камней. В конечном счёте, Кэнзи сам пришёл к возможности раскалывать камни при помощи других камней и стал изготавливать орудия, похожие на эолиты – каменные орудия наиболее ранних периодов формирования человека.

Вот как характеризуют орудийную деятельность Кэнзи авторы российской книги о «говорящих обезьянах» З. Зорина и А. Смирнова, многие факты, приведенные которыми мы использовали для настоящего раздела:

«Его поведение в процессе изготовления каменных орудий характеризуется большинством тех черт, которые обнаружены у антропоидов. Единственное, чего не удавалось наблюдать ни в одном из экспериментов, – изготовление орудий с помощью другого орудия, как это было характерно для древнего человека. В экспериментах Г. Ф. Хрустова, поставленных специально для решения этого вопроса, также было показано, что шимпанзе способны изготавливать орудия только с помощью собственных рук и зубов, но не с помощью других орудий. Тогда было преложено считать это главным «критерием человека» (так называется книга Хрустова, изданная в 1994 г.), тем Рубиконом, который смог перейти только человек. Однако выяснилось, что Кэнзи и его перешёл» (Зорина З. А., Смирнова А. А. О чём рассказали «говорящие обезьяны»: способны ли высшие животные оперировать символами? – М.: Языки славянских культур, 2006 – 424 с., с. 287).

Что же позволило карликовой обезьяне перейти этот рубикон? (Напомним, что австралопитеки, первые предшественники человека, обладавшие прямохождением и раскалывавшие камни, также были малорослы – длинной тела чуть более метра). Думается, что свой малый «антропогенез» Кэнзи смог совершить только благодаря тем мощным рычагом не физического свойства, тем мобилизующим факторам развития биоинтеллекта, которые содержатся в знаках языка. Слова суть мобилизационные структуры психики, опираясь на которые она поднимается до обобщений и отвлечений от всего несущественного и формирует зачатки идеальной реальности, в которой предметы могут сравниваться, перемещаться и преобразовываться в рассуждениях, без необходимости материального манипулирования ими. Исследуя «говорящих обезьян», учёные выявляют те пути, которыми у прямоходящей обезьяны постепенно формировался предчеловеческий интеллект. Думается, что это и является главным итогом языковых экспериментов с человекообразными обезьянами, той бесценной информацией, которую люди получили от «говорящих обезьян». И они расскажут нам ещё много очень важного и о себе, и о нас самих.

13.8. Животные предпосылки человеческого интеллекта

Всякий интеллект, в том числе и биоинтеллект животных, формируется в результате определённого рода познавательной (когнитивной) деятельности и базируется на той или иной форме психической реальности, которая имеет своим местообитанием головной мозг и через органы чувств соотносится с внешней средой. Сокрытые в глубинах мозга, познавательная деятельность и её итог, психическая реальность с населяющими её информационными феноменами, не поддаются непосредственному исследованию.

Как отмечает Ж. Резникова, хотя сами по себе познавательные (когнитивные) процессы недоступны для наблюдения, они выявляются в действиях животных, поставленных в определённые экспериментальные условия, причём такому выявлению в рамках когнитивного подхода способствует то, что основное внимание уделяется не реакциям животных на стимулы, а изменениям поведения под воздействием изменения определённых связей между явлениями (Резникова Ж. И. Интеллект и язык животных и человека. Основы когнитивной этологии – М.: ИКЦ «Академкнига», 2005 – 518 с., с. 62). Автор книги подчёркивает, что сама постановка вопросов, связанных с когнитивными способностями животных, с их способностью «абстрагировать, экстраполировать, планировать результаты своей деятельности, улавливать и учитывать причинно-следственные связи» стала возможной лишь в результате использования «языков-посредников», которые позволили вступить с животными в прямой диалог (Там же, с. 63).

Уже в бихевиористских экспериментах была выявлена способность животных к составлению в своей психической реальности так называемых когнитивных карт, которые помогают им успешно выбираться из любых лабиринтов. Чемпионами в преодолении лабиринтов являются крысы и муравьи, чья жизнь проходит к тоннелях и ходах. Повторяющиеся в восприятии объекты играют у многих животных роль знаков, меток психики, отдалённых аналогов человеческого языка.

Исследования конца XX – начала XXI века позволили рассеять немало мифов о психической неполноценности животных. В частности, если раньше головной мозг птиц и насекомых рассматривался как неспособный к высокоразвитой психической деятельности вследствие малого объёма и отличия от человеческого мозга, ныне нейрофизиологи пришли к выводу, что подобные представления являются проявлениями антропоцентризма: мозг птиц и насекомых, хотя и другой, но способен, хотя и по-другому, к решению весьма сложных биоинтеллектуальных задач.

Так в работе американских специалистов Р. Мензела и Дж. Эрбера было показано, что мозг медоносной пчелы, объёмом всего лишь около 1 кубического миллиметра, содержит почти 850000 нервных клеток, эффективность которых повышается благодаря их многофункциональности. Электрофизиологическими методами были выявлены мультисегментные нейроны, каждый сегмент которых может выполнять отдельные функции. Гораздо «умнее», чем полагали раньше, оказались и муравьи. Конечно, у насекомых вследствие автономности ряда нервных центров, роль инстинктов выше, чем у высших животных. Однако именно это обстоятельство позволяет многим видам насекомых обладать удивительной реакцией, очень высокой сложностью поведения и высоким уровнем разделения биологической работы. Поэтому современное состояние науки не позволяет считать объём мозга абсолютным критерием развития биоинтеллекта, как это полагали в 60-е – 70-е годы XX века.

Вместе с тем огромное преимущество человеческому интеллекту перед биоинтеллектами животных придаёт высокое развитие лобных долей мозга, так называемой префронтальной области. Обезьяны значительно превосходят других животных в отношение долгосрочной памяти, они радуются встречам с другими обезьянами, переселившимися в другие сообщества спустя многие годы после расставания. Лбы обезьян, хотя и скошенные, содержат достаточно мозгового вещества, чтобы активизирующиеся в лобной части коры нейроны могли воспроизвести полузабытый образ и обеспечить узнавание.

Повреждение передней лобной коры у обезьян, как было доказано в экспериментах К. Джекобсона, вызывает нарушение памяти в ситуациях с отсрочкой, когда те же самые задачи нужно решить после отрыва от ситуаций, в которых они были поставлены. Обезьяны с повреждённой лобной корой были привязаны к ситуации настолько, что мгновенно забывали о лакомстве, как только оно исчезало из поля зрения. Люди как высоколобые приматы благодаря сверхразвитию префронтальной коры оказываются способны к удержанию в памяти длинных цепочек ситуаций, опирая свои ассоциации на языковые конструкции, что обеспечивает более высокий уровень независимости понимания от привязки к конкретике ситуаций и открывает возможности осознанного, а не импульсивного управления поведением.