Дезертир - Валериан Якубовский

— В санитарной палатке, Мария Ивановна. Ранен.

— Ах, божа ж ты мой… Што ж гэта я ня ведала?

Прощаясь с Марылей, я попросил ее выполнить поручение

Шилова — найти какой-нибудь захудалый приемничек с батареями. Она обещала достать и на третий день привезла приемник. Шилов починил его, и через неделю в лесу услышали голос Левитана. Комиссар благодарил Шилова, который с этого дня регулярно принимал сводки информбюро и прослыл в отряде "рупором Москвы".

Вскоре возвратился с лесных курсов командир и не узнал отряда. Военные навели в нем строгий порядок, превратили безликую массу штатских людей в боевое подразделение, о котором мечтал старший лейтенант Селезнев.

— Как это вам удалось переломить отряд? — спрашивал он начальника штаба в день своего приезда.

— Это вам так кажется, — скромничал Селезнев. — В отряде очень много невежества, цивильной серости.

Ян Францевич, или товарищ Ян, как называли командира партизаны, ценил начальника штаба, дорожил его мнением и брал под защиту людей, которых положительно характеризовал Селезнев. Это прежде всего касалось военных. Недаром Ян Францевич в тот же день посетил санитарную палатку, успевшую превратиться в отрядный радиоузел, и поинтересовался больными:

— Ты смотри, Зося, чтоб они через две недели стали в строй.

— Нет, Ян Францевич, — осмелев, сказала Зося. — Шилов, например, и через два месяца не станет в строй.

— Это мы еще посмотрим, — нахмурился командир. Надо лучше лечить.

— Как еще лучше? — обиделась Зося. — А медикаменты? У нас даже нет перевязочного материала.

— Будет и перевязочный материал. Все будет.

Уходя, он покачал головой. Ему не нравилось, что

застенчивая Зося стояла за Шилова горой. С этого дня Ян Францевич частенько заглядывал в санитарную палатку и почему-то невзлюбил Шилова. Шилов мне рассказывал что командир отряда за ним шпионит…

— Подождите, Саша, — как бы полуочнувшись, придержал его Невзоров. — Выходит, у Шилова с Зосей роман и об этом догадывался Ян Францевич?

— К сожалению, да, — согласился Ершов.

"Ага, ловкач! — загорелись невзоровские глаза. — Вот он, ангел-хранитель — Зося. Это она помогла Шилову симулировать болезнь. Чего проще для молодой женщины — стать любовницей больного и держать его в свое удовольствие под боком".

— Почему "к сожалению"? — подоспел каверзный вопросик.

Невзоров убеждался, что это и есть начало той симуляции, о которой предполагал. Зося помогла Шилову отсидеться в санитарной палатке. Но почему Ершов сожалеет об их тайных связях?

— У Зоей был второй поклонник, — сказал Ершов с осуждением Шилова.

— Кто?

— Командир конной разведки Лаптевич, который любил Зосю и не раз просил ее податься к комиссару, чтобы оформить брак по-партизански. Но Шилов стал на пути и испортил все дело.

— Как же складывались его отношения с Лаптевичем?

— А вот этого не скажу. Между нами появился второй Николка, который как в детстве, поссорил нас с Шиловым и поссорил надолго.

— Когда это случилось?

— При подготовке Туровской операции.

— Изложите это последовательно, Саша.

— Ян Францевич созвал совещание руководства с приглашением командиров спецгрупп и отделения боепитания. Такой широкий состав приглашенных возбуждал интересы совещающихся. Все ожидали начала боевых действий.

Окинув взглядом свой "золотой фонд", он посетовал на недостаток в отряде кадровых офицеров, объявил благодарность начальнику штаба за умелую организацию военного всеобуча отряда и приступил к делу:

— Так вот, товарищи, прежде всего — обстановка. Мы сидим в лесу и ничего не знаем. А бои идут на гомельском направлении. Враг рвется…

— Товарищ Ян! — прервал его старшина Черняев. — Мы знаем обстановку. Шилов трижды в сутки включает Москву. Лучше скажите, когда в бой.

— Хорошо. Скажу, — повеселел Ян Францевич. — Тем не менее, вы не знаете того, что творится вокруг. Наша земля в огне. Гибнут тысячи. Вчера в Буде полицаи повесили Михалину Александровну… Надо наказать убийц.

— Беру на себя, — сказал Чанкайши, — и все посмотрели на Чанкайши.

— Примем во внимание, — одобрил Ян Францевич, — и помощь окажем. Сегодня на рассвете, — продолжал он, — в Озеранах немцы расстреляли заложников. Требуют выдать место базирования отряда. В Турове — поголовные казни. Перерезаны все еврейские семьи. Каратели ищут подпольщиков, и нам медлить нельзя. Отраду приказано атаковать гарнизон Турова и уничтожить. Этому нас обязывает директива ЦК и СНК, изложенная в речи товарища Сталина от 3 июля. План операции разрабатывает начальник штаба и представляет на утверждение за день до выступления отрада. Вопросы?

— Как с оружием?

Ян Францевич взглянул на командира отделения боепитания:

— Это по вашей части, Иван Степанович. Завтра вечером авиаторы доставят нам оружие и боеприпасы. Обеспечьте приемку и строгий учет.

— Количественный состав гарнизона?

Командир посмотрел на Чанкайши.

— В пределах роты, не считая гестаповцев и комендантского подразделения, — сказал командир пешей разведки.

Закончив совещание, Ян Францевич, отпуская актив отрада, попросил задержаться комиссара и начальника штаба. Я не спешил уходить.

— Какой у вас неотложный вопрос, Иван Игнатьевич?

Комиссар рассказал о старосте, который уже более двух недель содержался под стражей, и изложил командиру свои соображения о помощи колхозникам в уборке и сохранности урожая.

— Какой может быть разговор! — сердито сказал командир. — Почему до сих пор не расстреляли? Пора кончать с практикой жалости к врагам только потому, что они люди. Они-то нас жалеют? И вы, Иван Игнатьевич, не настаивайте на своем. Поверить старосте — погубить отряд.

Вечером Селезнев вызвал в штаб Черняева, Чанкайши и меня. Разложив карту с квадратом Турова, он обратился к Чанкайши, который не только хорошо знал город, но трижды побывал в нем при немцах.

— Скажите, товарищ Пашковский, в городе есть склад с боеприпасами? — спросил Селезнев, уткнувшись в карту.

— Есть. — не задумываясь, ответил Чанкайши.

— Где он расположен?

— Между речным портом и усадьбой бывшего помещика Норейко.

Чанкайши указал на карте место нахождения склада и рекомендовал при наступлении темноты воспользоваться "услугами" огромного сада, где можно укрыться не одному батальону.

— Превосходно! Так говорите, сад большой?

— Что Беловежская пуща! — расплылся в улыбке Чанкайши. — И главное — немцы туда боятся заглядывать.

— Отлично! Еще вопрос. Склад размещен в хозяйственной постройке?

— Под открытым небом. Селезнев задумался:

— За проволочным заграждением?

— Нет, — ответил Чанкайши. — Немцы нарыли ям, а столбов не поставили.

Начальник штаба провел черту на исписанном листке блокнота, бросил на стол карандаш и повернулся к Черняеву:

— Гарнизонную сволочь надо собрать в одно место и приблизить к засаде то есть к вам, товарищ Черняев. А как это сделать?

— Взорвать склад, — подсказал я Черняеву.

— Правильно. Это сигнал тревоги, по которому противник бросит все силы в район диверсии… Работайте, стрелки, не зевайте.

— Не подкачаем, старший лейтенант.

— А вам, товарищ Пашковский, как разведчику, снять часовых и обеспечить огневой поддержкой группу Ершова…

Это был черновой план. Потребовалось время, чтобы привести его в соответствие с поставленной задачей. Много противоречивых мнений высказано по поводу заграждения, так как прошло три дня с момента разведки Чанкайши и вокруг склада могла появиться колючая проволока. Это усложняло операцию, ставило в затруднительное положение Селезнева.

— А что, если нам троим побывать на месте? — предложил Чанкайши.

— Не плохая идея, — одобрил Селезнев. — Только нужно идти накануне выступления отряда, чтобы немцы не смогли ничего предпринять.

— Заодно, — продолжал Чанкайши, — покончим с бечанскими полицаями. Возьмем их одежду, документы и днем полюбуемся на местечко Туров.

Предложение командира пешей разведки приняли с поправкой начальника штаба'— "накануне выступления отряда".

Возвращаясь от Селезнева, я зашел в санитарную палатку проведать Шилова и застал его одного:

— Как живешь, Миша?

— Спасибо, Саша. Хорошо. Только раны гноятся. Нечем перевязывать. Зося стирает старые бинты… И никакого лечения…

Я понял, что Шилов жалуется, но ничем не мог ему помочь.

В палатку вошла Зося с утюгом и просушенными бинтами:

— Правда ли, Саша, что вы идете в разведку?

— Правда, Зосенька. А кто вам сказал?

Зося густо залилась краской. Ей не следовало говорить об этом при больном. Шилов не знал о моей разведке, и вопрос Зоей его озадачил.