Дважды не присягают - Бортников Сергей Иванович

– Значит, так… Я даю указание закрыть этого… – Левицкий на мгновение замолк, вспоминая кличку.

– Гриню? – услужливо подсказал Глухой.

– Гриню… А ты через своих людей сделаешь все, чтобы его запаковали по полной программе… Проплатишь следаков, экспертов, судей…

– Заметано!

Глава 6. Арест

Щелкнули наручники, больно стягивая за спиною кисти рук.

Только тогда Гринько проснулся.

Двое парней в камуфляжной форме стояли у его изголовья, еще двое – остались нести дежурство в тесном коридорчике. Молодой мужчина в форме капитана милиции прятал в чехол автомат Калашникова. Человек в штатском выковыривал из-под штукатурки пули. После этого сорвал планку, прижимающую линолеум к полу под кухонной дверью и что-то соскоблил с нее в полиэтиленовый пакетик.

Оперативники останутся хозяйничать в его квартире еще на несколько часов. Обследуют все щели и трещины – в полу, в стенах; конфискуют деловые бумаги: блокноты и визитки, даже свернут, и заберут с собой грязные ковровые дорожки… Только этого Владимир уже не увидит. Группа захвата к тому времени доставит и поместит его в СИЗО…

Глава 7. Милицейская версия

По поводу своего ареста Гриня поначалу особо не возникал. Отрицать «три двойки»[21] – не имело никакого смысла.

Виноват – отвечай, если ты мужчина. Так он был воспитан! Но то, что стали вменять ему менты, не вписывалось ни в какие рамки!

– Давай, народный мститель, колись, как ты замочил Плинтуса! – ошарашил арестанта милицейский следователь Совенко, соизволивший предъявить обвинение на третьи сутки после задержания.

– Ты что, больной?! – вызверился Владимир. – От пинка под зад еще никто не подыхал!

– На вот – почитай, – Вадим Лукьянович раскрыл кожаную папку и протянул подследственному заключение эксперта.

«Исследовалась кровь, обнаруженная под порогом кухни гр. Гринько В. Б. Гр. – 1, Rh – +, что совпадает с данными лабораторного исследования гр. Плинтусова К. Л.».

– У меня самого – первая группа. Резус – положительный, как у большинства жителей Земли!

– И откуда у тебя в доме кровь?

– Мало ли когда я мог порезать, например, палец?

– Да… Но вокруг – чисто, а под полом…

– Ты что же, хочешь сказать, что я везде убрал, а под плинтусами – того, не заметил.

– Вот именно! Хороший каламбур получается. Кровь Плинтуса – под плинтусом.

– Да пошел ты!

– А вот за это вы ответите, Владимир Богданович… Я ведь при исполнении. Как-никак – капитан милиции!

– Чхать я хотел на твои погоны… Их еще заслужить надо.

– Значит, не хочешь признаваться?

– Нет.

– Что ж, придется ознакомить тебя еще с одним документом. Это свидетельствования Клепы и Махмуда.

– Не знаю таких…

– Граждан Клепко и Махмудова. Они были рядом с потерпевшим… в день убийства.

– «15 февраля мы по предложению Кости Плинтусова зашли в гости к Владимиру Гринько, чтобы поздравить его с годовщиной вывода советских войск из Афганистана. Гриня повел себя неадекватно: ни с того ни с сего схватил автомат и стал поливать огнем налево и направо. Мы успели убежать, а Плинтус остался в квартире…» – вслух прочитал арестант. – Слушай, как тебя звать?

– Вадим Лукьянович.

– Так вот, Вадя, сходи на рынок, купи петуха и пудри ему мозги… А меня оставь в покое. Эта подлая цидулка не выдерживает никакой критики. Во-первых, «терпилы» должны были давать показания по отдельности и желательно в разных помещениях. Во-вторых, текст явно написан под диктовку, что и подтвердит любая независимая экспертиза. «Неадекватно»… Ни Клепа, ни тем более Махмуд, судя по их рожам, таких слов отродясь не слыхивали…

– Грамотный, да?

– Ага… Все же капитан, как и ты. Только не тыловой «мусорок», а настоящий боевой командир… Замочить бандита мне – раз плюнуть, что правда, то правда, но не убивал я вашего Плинтуса: спустил по лестнице – и баста!

– И свидетели у тебя есть?

– Да. Сосед. Мы с ним потом до самой ночи вдвоем бухали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Тогда читай…

– «Пятнадцатого февраля я смотрел телевизор и вдруг услышал шум на лестничной клетке. Вышел посмотреть, что там происходит, и увидел Вовку Гринько с автоматом в руке. Рядом с ним никого не было. На мой вопрос: “Нужна ли помощь” – Гриня ответил, что справится сам… После чего мы пошли к нему домой и до позднего вечера праздновали годовщину вывода войск из Афганистана…» Анатолий Слободян, семнадцатого ноль второго… Все правильно, капитан!

– Да, но ни Клепа, ни Махмуд, ни твой сосед не видели Плинтуса живым!

– Выходит он умер в моем подъезде?

– Нет. Его взорвали в собственном автомобиле прямо на пляже…

– Вот видишь… А я не выходил из дому!

– Это еще надо посмотреть. Ты мог подговорить свидетеля. Ведь вы друзья, не так ли?

– Друзья.

– Мог подкупить. А то и просто – напоить до поросячьего визга, а в это время – вынести из квартиры труп и отвезти на пляж.

– Бурная у вас фантазия, гражданин следователь. Я и водить машину-то не умею.

– А БМП?

– БМП водил…

– Значит, и с легковушкой справишься.

– Да не убивал я его! Хошь – верь, хошь – не верь.

– Убивал, Вова… Убивал. И я это докажу!

Глава 8. Мама

Валентина Александровна узнала о том, что Володю подозревают в умышленном убийстве, только спустя неделю. Она пришла поздравить сына с днем Советской армии и увидела на дверях милицейские печати. Позвонила по указанному на бумажной ленте телефону – и потеряла сознание.

Когда пришла в чувство, стала интересоваться, где содержат узника, но конкретного ответа на свой вопрос так и не получила: больше трех дней Гриню на одном месте не держали, постоянно перевозили из тюрьмы в тюрьму. Свое поведение правоохранители объясняли просто: мол, у нас есть данные, что преступники хотят отомстить за погибших товарищей и готовят на «киллера» покушение.

За свои пятьдесят пять лет эта мужественная женщина пережила немало бед и неприятностей. Автомобильную аварию, после которой ей ампутировали ногу, раннюю смерть горячо любимого супруга, опять же развал «нерушимого Союза», но арест единственного сына не просто подкосил – надолго сломал офицерскую вдову.

Почему?

Валентина Александровна знала: Володя способен на поступок и поэтому сначала поверила, что расправу над негодяями вершил именно он. Когда время убедило женщину в обратном – было уже поздно… Впоследствии она не раз корила себя за то, что не бросилась сразу на защиту сына, не подняла на ноги общественность, не дошла до Президента…

В те дни мать в одиночку переживала случившееся горе. Ходила в церковь, ставила свечи, молила Господа, чтобы отпустил грехи ее непутевому чаду.

Так продолжалось до тех пор, пока один сердобольный мент, из «афганцев», не подбросил ей записку сына: «Мама, я ни в чем не виноват!»

Валентина Александровна тотчас забила тревогу.

Написала главному украинскому омбудсмену.

Наняла опытного и, как ей казалось, порядочного адвоката. Подключила Володиных друзей из Союза ветеранов Афганистана. Прессу. Депутатов.

Но, как уже говорилось, было поздно.

Гринько сознался во всем.

Зачем он сделал это?

Глава 9. «Чистосердечное» признание

Беззаботно игнорируя настойчивые уговоры следователей, Володя долго не признавал свою вину. «Не убивал!» – и точка. Пытки и побои его не страшили. Но в арсенале милицейских «спецов» оказались более весомые аргументы. Шантаж.

Началось с того, что в следственном изоляторе соседнего областного центра Володю проведали оба «инвалида» – Глухой и Косой.

– Ну, здоров, Гриня! – с порога пробасил Александр.

– Привет!

– Как самочувствие?

– Вашими молитвами…

– Да, влип ты с Плинтусом, – подначил Игорь.