Отец Александр Мень: «Люди ждут Слова...» - Ив Аман

Ася Дурова взялась передать рукопись. Решено было опубликовать ее под псевдонимом. Наконец, в 1968 году «Сын человеческий» увидел свет. Это было началом долгого сотрудничества между отцом Александром и издательством «Жизнь с Богом», которое впоследствии опубликовало все другие его труды.

«Писал я, конечно, без надежды на опубликование, — писал он позже, — тем более было мне радостно, что все книги увидели свет и были так хорошо изданы»[194].

Издательство «Жизнь с Богом» выпускало также книги, рекомендованные отцом Александром или подготовленные под его наблюдением. Благодаря брюссельскому издательству сотни людей, которых он знал лично, получили духовную пищу, в которой они так нуждались, — так они сами скажут потом. Один из его прихожан придумал смешную загадку: «Вопрос: где рождаются духовные дети? — Ответ: в капусте… брюссельской».

В эти годы Ася Дурова помогала поддерживать постоянную связь между брюссельским издательством и отцом Александром. Более того, в конце шестидесятых годов он связал ее с Солженицыным, правда, не напрямую — это было бы слишком опасно, — а через нескольких посредников. Так был налажен первый регулярный канал для общения преследуемого писателя с Западом[195]. К рукописям отца Александра, которые Ася Дурова передавала на Запад, добавились рукописи, для властей значительно более опасные, — Солженицына.

Книга «Сын человеческий» попала точно в цель. Для многих она послужила тем самым ключом, который открыл им смысл Евангелия. Следующая книга отца Александра была выпущена издательством «Жизнь с Богом», на сей раз анонимно, в 1969 году; она была посвящена православной литургии и называлась «Небо на земле»[196].

В начале 1960 года отец Александр приступил к новому грандиозному труду: большой истории религий человечества. Она должна была состоять из шести томов под общим названием «В поисках Пути, Истины и Жизни». Идеей этой он вдохновился у Владимира Соловьева, который считал, что анализ древних религий необходим для понимания всеобщей истории вообще и христианской в частности. Когда Христос явился людям, они уже прошли долгий путь, на протяжении которого они удалялись от Бога, но и искали его «как бы ощупью», согласно словам апостола Павла из его речи перед ареопагом в Афинах. Великие религии и античная мысль составили своего рода прелюдию к Новому Завету и подготовили мир к принятию Евангелия.

Христианство сосредоточено на открытии Бога в личности Иисуса, «распятого ради нас при Понтийском Пилате», но его нельзя рассматривать как просто один из этапов духовного процесса и еще менее — как синтез всех философских систем и религий. Христианство принесло ответ на все ожидания и надежды, во всяком случае, на большую часть из них. Самое сильное в христианской духовности — это не отрицание, а способность соединить в одно целое, превзойти и довести до полноты.

«Как белый цвет поглощает спектр, так Евангелие объемлет веру пророков, буддийскую жажду спасения, динамизм Заратустры и человечность Конфуция. Оно освящает все лучшее, что было в этике античных философов и в мистике индийских мудрецов. При этом христианство — не новая доктрина, а весть о реальном факте, о событии, совершившемся в двух планах — земном и небесном. Ограниченное местом и эпохой, оно выходит за пределы временного. К нему сходятся все дороги, им измеряется и судится прошлое, настоящее, будущее. Любой порыв к свету богообщения есть порыв ко Христу, хотя зачастую и неосознанный»[197].

Заниматься историей религий человечества до христианства отнюдь не означает ухода от современных проблем. Отец Александр видел сходство между духовными поисками своих современников и путями наших предков, идущих навстречу Богу. Знание путей, по которым люди из далекого прошлого шли к Богу, может озарить людей и тысячи лет спустя. Более того, всякий раз, когда люди уже в христианскую эпоху отступали от Христа, они в конечном счете обращались к какой‑нибудь иной доктрине или к прошлой вере: к Будде, Конфуцию, Заратустре, Платону, Демокриту, Эпикуру. У самих христиан весьма часто обнаруживались признаки доевангельского сознания. И не надо этому удивляться: прошлое человечества насчитывает сотни веков, и две тысячи лет — очень короткий срок, чтобы люди могли полностью усвоить Евангелие. Отец Александр был убежден, что христианство делает лишь первые шаги, что Церковь еще только начинает свой путь и что понадобится еще много времени, прежде чем от Евангельской закваски взойдет все тесто.

Если Соловьев наметил свой проект только в общих чертах и не смог его осуществить, то отец Александр сумел довести дело до конца. Нельзя не поражаться широте его знаний, особенно если учесть условия, в которых он работал, ни на день не прекращая пастырского служения. А что говорить о трудностях, с которыми он сталкивался, пытаясь получить доступ к иностранным трудам, особенно к самым последним изданиям! Он стремился дать читателю, лишенному религиозной литературы, максимум информации, причем всегда в ясной форме, доступной для неспециалистов. Его фундаментальный труда по истории религий отличается синтетическим характером. Разные религии предстают в нем не отдельно одна от другой, но вместе, связанные между собой общим движением, в котором участвуют даже, пусть и по–своему, восточные религии. Автор предлагает читателю непрерывную повесть о путях к Истине, своего рода духовную эпопею человечества, то идущего вперед, то отступающего, то сбившегося с пути и зашедшего в тупик, как то случалось с народом израильским в его отношениях с Богом.

В конце шестидесятых годов отец Александр завершил пять первых томов. Они появились в Брюсселе между 1970 и 1972 годами под новым псевдонимом.

Первый том «Истоки религии»[198] содержит общее введение ко всей серии, в котором автор ставит задачу определить природу феномена религии. В эпоху, когда повсеместно возникал вопрос о «смерти Бога» и когда христиане на Западе готовились проповедовать Евангелие человеку абсолютно атеистическому, без какой‑либо религиозной основы, отец Александр, наоборот, утверждал, что люди, говорившие о «гибели религии», либо близоруки, либо намеренно закрывают глаза на реальность, либо же являются жертвами дезинформации[199]. Рассматривая все значимые новые научные теории, он показывает, что между верой и наукой нет никакой несовместимости, что это два подхода к познанию, которые должны не только не игнорировать друг друга, но взаимно дополнять и обогащать на путях к истине.

Во втором томе «Магизм и единобожие»[200] описана духовная эволюция человечества на заре истории. Поначалу преобладала вера в магизм. Для отца Александра существовала непосредственная связь между развитием магизма и первородным грехом — этим первоначальным разрывом между Богом и человеком. Вера в магизм предполагала, что люди могут заставить высшие силы им подчиняться — тогда они сами станут «как боги». На самом деле они превращались в пленников неизменных магических ритуалов. Они верили, что это необходимо для развития Вселенной, а на самом деле надолго парализовали творческую активность. Но во втором тысячелетии до нашей эры на Дальнем Востоке, как и на Ближнем, люди понемногу начали освобождаться от верований, основанных на магизме, и тогда в лоне народа израильского явилась вера в единого Бога.

Три следующих тома посвящены духовной «революции», вызванной в середине первого тысячелетия до нашей эры в разных краях света, от Греции до Китая, великими пророками, философами и религиозными реформаторами, влияние которых ощущается вплоть до наших дней. Магизм с его ложными устремлениями уступил место мистическому созерцанию. Индия и Греция искали путь к Богу через экстаз, абстрактную мысль, отказ от мира; Иран и Израиль — через доверие к Творцу. Абсолютная ценность земных благ была взята под сомнение и даже вовсе отброшена. Порою, как в Индии, это проявилось борьбой с миром чувственным и материальным.

Большинство великих духовных учителей пересмотрели прежнюю веру в космическую роль обрядов и в основу религиозного служения положили нравственность[201]. В доктринах этого периода можно обнаружить также истоки социальных утопий, тоталитарных идеологий и атеизма — всего, чем отмечена современная эпоха.

Так, третий том «У врат молчания»[202] повествует о духовности Китая и Индии. А четвертый — «Дионис, Логос, Судьба»[203] — посвящен греческой философии. Что касается пятого тома, «Вестники Царствия Божия»[204], то в нем отец Александр обращается к временам библейских пророков, от Амоса до возвращения из Вавилона. Их голосами религия Ветхого Завета достигла полноты. Они не только возвестили приход Мессии, но были истинными предтечами Евангельского откровения. Шестой и последний том, «На пороге Нового Завета»[205], появится только в 1983 году. В нем более восьмисот страниц, это самая объемистая книга серии, в которой прослежены события трех последних веков до нашей эры. Эллинистическая цивилизация распространилась по миру как следствие завоеваний Александра Великого, в то время как наследие великих учителей распространяли их последователи — эпигоны и вульгаризаторы, среди которых нет никого достойного сравнения с предшественниками. В этом процессе ассимиляции великие религии и философские доктрины обнаружили свой предел и свою слабость, что вызвало ответную реакцию разочарования. Это в известной степени — период кризисный, время пессимизма и скептицизма, когда люди все чаще пытались найти прибежище в прошлом, в рутине магизма. Начались новые религиозные поиски[206]. Человечество пребывало в состоянии ожидания того дня, когда настанет наконец «полнота времен»[207].