Искатель. 1993. Выпуск №4 - Уильям Голдэм

Он не спал в течение всего полета, держал на коленях черный ящичек. Пассажиры спали, он же просчитывал варианты. Многое может случиться не так, а ему надо быть готовым ко всему. Его ум до сих пор спасал его — он был уверен, что не подведет и впредь. Его ум плюс ящичек из черной кожи. Пока ящик с ним, страдание — постоянный его спутник.

Самолет прибыл точно по расписанию, и большинство пассажиров беспрепятственно прошли через таможню. Он хотел выглядеть неприметным и аккуратным, ему это было очень важно: с момента прибытия он, подобно огромному аэробусу на взлете, находился в предельно опасном положении. Нет, он не беспокоился о паспорте. Да, его сделали очень быстро, но в Асунсьоне бизнес был поставлен хорошо. Нет, таможенники пропустят его без помех.

Он получил свои сумки, прошел таможню, на площадке для встречающих огляделся. Он никогда не был в этом аэропорту раньше, и размеры немного смущали его. И в стране этой он был впервые, но не собирался путешествовать, его цель — только Манхэттен. Он одиноко стоял на площадке для встречающих. Его должен был встретить Эрхард. А если телеграмму незаметно перехватили, телефонный разговор подслушали? Нет, такой мысли он допустить не мог, он не любил убегать. Ну что, рвануть без оглядки к ближайшему выходу? А потом куда?

В какую, черт возьми, сторону?

Тут он увидел, как к нему хромает маленький Эрхард, а за ним идет широкоплечий Карл.

15

Док сам выбрал ресторан для обеда — «Лютеш», Бэйб о нем слышал, но ни разу его не посещал. Эльза об этом ресторане не знала. Когда Бэйб зашел за ней и сказал, что это самое дорогое заведение в городе, она занервничала. Они поймали такси, хотя всюду ездили на подземке. Но в «Лютеш» на подземке не ездят… если ты не моешь там посуду. Выглядела Эльза ужасно, и платье на ней сидело плохо, и места такие она терпеть не могла; люди будут глазеть на нее, они поймут, что она не их круга.

И Бэйб был уверен: на нее будут смотреть, и еще как. Она надела простое голубое платье, украшенное бусами из жемчуга, цвет платья чудесно гармонировал с цветом глаз.

— Ты выглядишь до неприличия красиво, — сказал Бэйб, когда они входили в ресторан, но это не успокоило Эльзу.

Док ожидал их в крохотном кабинете на втором этаже. Если хочешь показать себя в «Лютеше», то обедай внизу. Если тебе дорога беседа, то поднимайся наверх.

Когда они вошли. Док встал и, взглянув на Эльзу, незаметно шепнул брату:

— Ты мне говорил, что она хорошенькая… Знаешь, Том, нам надо с тобой как-нибудь поговорить о твоем вкусе.

— Это Хенк, — представил брата Бэйб.

Они называли друг друга на людях Хенк и Том. Все началось после смерти Гомера Вергилия. Им надо было как-то сплотиться. Общая тайна — удобная штука. И дешевая. Мост, связывающий их. Им очень нужна была тайна, когда от них ушел Гомер: если не к кому прибиться, течение может оказаться сильнее человека, водовороты жизни могут увлечь на дно.

— Вы очень милы, — любезно сказал Док, — я вам точно говорю.

Подошел официант. Док заговорил с ним по-французски. Эльза заметила, что он хорошо владеет французским.

— Благодарю вас, да, я говорю неплохо. Я заказал «шабли». Вы знакомы с «шабли»? Это бургундское вино. Лучшие вина — зеленоглазые — из винограда, напоминающего бриллиант. — При слове «бриллиант» Док взглянул на Эльзу и легонько погладил ее руку.

Ого, подумал Бэйб, она ему нравится.

Нет, подумал Бэйб, когда они разделались с паштетом из гусиной печени и принялись за филе ягненка, не очень-то это и здорово. Вечер, который, казалось, начался нормально, теперь был невмоготу.

Потому что Док не мог оторвать от нее рук.

Остановись, хотел Бэйб крикнуть Доку.

Останови его, хотел он крикнуть Эльзе.

Но в «Лютеше» не принято кричать. Здесь принято шептать. Принято посмеиваться, прикрывая рот салфеткой; кивать, когда официант без спроса подливает вино; принято вести легкую беседу, независимо от того, что творится у тебя внутри, если даже твой брат сидит рядом и заигрывает с твоей девушкой; принято сдержанно сидеть, даже когда твоя девушка не возражает против ухаживания…

Бэйб сцепил пальцы на коленях.

Они уже пили красное бургундское. «Бон Марэ'62».

Бэйб осушил свой бокал и кивнул официанту, тот подлил еще.

Док улыбнулся Эльзе.

— Вы скучаете по своему дому? Где он? В Швейцарии?

— По-моему, все иногда скучают по дому. А вы?

— Я пытаюсь угадать, — сказал Док, — где же именно этот дом? Я плохо знаю Швейцарию. Цюрих да Женева — вот и все.

— Я не оттуда.

— Должны же вы быть откуда-нибудь?

— Крохотное местечко. Никому не известное.

Что это она вдруг засекретничала, удивился Бэйб. Она жила около озера Констанс, сама ему ведь говорила, почему бы и Доку не сказать?

— Готов спорить, вы бегаете на лыжах, — предположил Док, меняя тему разговора.

— Я швейцарка, этим все сказано.

— Не понял, — покачал головой Док.

— Был такой случай. Какой-то валлийский актер, не помню его имени… Он снимался в больших картинах, но их названий я тоже не помню… Совсем не умею рассказывать.

— Да, рассказываете вы неважно, — согласился Док.

Они оба рассмеялись.

— Не важно кто, может, и Дэвид Бартон. Предположим, это был Дэвид Бартон, он был из Уэльса, и его спросили о его роли в фильме или, может быть, в спектакле, не помню, или то, или другое…

— Вы отвратительно рассказываете, — заключил Док.

И опять они захихикали.

Бэйб взглянул в ее голубые глаза. Казалось, они никогда еще не были так прекрасны. Он боялся, что сотворит нечто ужасное, просто ужасное, поэтому изо всех сил стиснул ладони коленями.

— Не важно, что это было, пьеса или фильм, важно то, что по роли ему надо было петь, и вот продюсер или постановщик, кто-то из них, а может, оба вместе, они и спрашивают его, умеет ли он петь, а Бартон отвечает: «Я — валлиец, и этим все сказано».

— Не понял, — сказал Док.

— Валлийцы очень гордятся своей музыкальностью, — объяснила Эльза.

— А швейцарцы — умением ездить на лыжах. Теперь понял, — Док опорожнил свой бокал, заказал еще бутылку. — А где вы учились лыжам?

— Озеро Констанс. Рядом маленький городок, там я прожила всю свою жизнь.

— Бог ты мой! — воскликнул Док, оживляясь. — Я знаю это место. В нашей компании работает один лихой лыжник, и он уже плешь проел, простите, очень надоел всем своими разговорами о лыжах, о том, была ли снежная буря в Китубуле, какой глубины долина Скуар и как здорово подниматься на вертолете на канадские вершины и катиться оттуда по свежему снегу. Если вы думаете, что буровое оборудование — это скука, то вы бы послушали этого типа…