Темная гора - Эдуард Геворкян

— Скажи, кто тебя надоумил на это? Признайся, а то прямо сейчас в царство Аида спроважу! Эвтимен открыл глаза и простонал:

— Меня убило золото Евпейта… Аидом же не пугай, ждать тебя там мне придется недолго.

Что-то еще прохрипел Эвтихор и затих. Арет впустил его голову, постоял немного над телом и, обменявшись взглядами с базилеем, столкнул бездыханного в воду.

Ропот послышался среди дружинников.

— Все ж человек, сжечь бы пристойно его, а не рыбам на корм…

— Скоро ему позавидует каждый из нас!

— Кто нас сюда заманил?..

— Подохнем мы тут, а все из-за сучки и выблядков…

Выпрямился царь Итаки, и если до сего мига был похож на сгорбленного старца, то ныне предстал перед ними муж грозный. Руку на лук положил Одиссей, и все замолчали, помня его смертоносную славу. Даже Полит, что рядом стоял, щит медный подняв с земли и копье приготовив, боялся взглянуть в глаза базилея. Медон примиряюще руки воздел и воскликнул:

— Разве вам нечего более делать, мужи ахейские, как убивать друг друга? Тогда уж лучше выйти в море и сдаться врагу, чтобы в рабстве дни свои влачить. Да лучше быть рабом жалким, чем предателем своего вождя!

Тут Арет накинулся с бранью на сбившихся в кучку гребцов и дружинников, и брани такой Полит еще в жизни не слышал. Опасливо он посмотрел в небеса: не накажет ли Зевс-Громовержец за едкие слова, от которых и пьяный сатир покраснеет?

Не наказал.

Из убежища вышла Калипсо, крики услышав. Спустилась по камням, легко шагая, а за ней и дети увязались. Подошла к Одиссею и встала перед воинами светлоликая, руки детям на плечи опустив. Завидев ее, смолкла перебранка, смутились дружинники, а кто-то и побледнел, испугавшись, не нашлет ли на него чары нимфа. Но не чар ее боялись гребцы и дружинники, робели они базилея — боги ему помогли с женихами расправиться, и хоть стар он уже, седины в волосах стало больше, но от стрелы не уйти, если гнев одолеет.

Между тем Ахеменид брезгливо обтирал лицо краем плаща, но только размазывал кровь по щекам. Он елозил на месте, сметая задом своим песок и водоросли сухие с поверхности большого плоского камня, похожего на квадратную плиту, вырубленную титаном. Потом ему стало сидеть неудобно и, рукой проведя, нащупал он вделанную в камень скобу из металла. Удивился открытию своему и, привстав, потянул за скобу. Громкий скрип долгим эхом над бухтой пронесся.

— Все же кто-то слепца обкормил горохом, — сказал Одиссей, а дружинники засмеялись негромко, но облегченно: лук свой не поднял базилей, чтоб проучить неучтивых.

— Смейтесь, смейтесь, — проговорил Ахеменид. — Да. как бы вам потом не обосраться со смеху!

Он расчистил поверхность серой плиты и озабоченно водил рукой по ее поверхности. Базилей подошел к нему, Арет же велел всем, у кого нет дела, идти на корабль, вдруг придется внезапно отплыть.

Полит, щит держа, стоял к базилею спиной, а лицом к остальным, на случай, если среди дружины окажется еще один предатель. Он слышал., как Медон и Одиссей обсуждают находку.

— Скоба из железа, знать, мастер небедный врезал ее в камень, — заметил Медон.

— Хотел бы я знать, где нынче этот каменотес или хозяин его, — негромко отозвался базилей.

Дружинники поднялись на судно, одни прошли на скамьи гребцов, другие встали к бортам. Арет подошел к базилею и что-то на ухо шепнул, тот кивнул и разговор свой продолжил с Медоном.

— А вот посмотри, рядом знак выбит в камне. Треугольник, и круг в треугольнике. Чей это символ, какого царя?

Чуть повернув голову и скосив глаза, Полит разглядел на сером ноздреватом камне глубоко вырезанные линии, а из середины круга слегка выступала дугою круглая скоба.

— Не припомню, у кого из вождей этот знак на знаменах я видел, — задумчиво сказал Медон. — Где-то встречался, то ли в списке старинном, а может, на одеянии… Если бы треугольник был увенчен рогами, то символ богини Танит карфагенской, а если б не круг, знак это храма Небесного Пса, что в Гелиополе египетском. Или то не знамена были, а паруса?

— Вряд ли ты видел его на парусах, многоразумный Медон, — вмешалась в разговор Калипсо. — Мало кто выживал из тех, кто видел корабли с такими парусами.

Поразился юный Полит — впервые за время их путешествия услышал он страх в голосе Калипсо. Он не видел лица ее и глаз, но собеседники вдруг замолчали и настороженно по сторонам огляделись, Арет же, меч обнажив, подобрался, словно готовясь внезапный удар отразить.

— Чей же знак это, о бессмертная? — растерянно спросил Медон.

— Знак этот ставил Гадир, царь Посейдонии, на границах своих, а где был границам предел, никто и представить не мог.

— Что это за царь такой, — удивился Арет, глянув на базилея, — никогда о таком не слышал.

— Дело давнее, — нехотя сказал Одиссей. — Ныне забыто имя его и потомков его имена. На досуге расскажет прекрасная нимфа о деяниях злых гадиритов.

— На досуге… Да скоро ли будет досуг нам! — хмыкнул Арет. — Только вот мне показалось, будто у баб тех свирепых, что с Огигия нас шуганули, тот же знак на перевязи красовался.

Переглянулись Одиссей и Калипсо, но ничего не ответили старому воину. Лишь крепче детей к себе нимфа прижала. Ахеменид же, слепой, в это время все шарил руками по камню и ногтем кривым вычищал от песка линии знака. А потом снова дернул за скобу — и она вместе с кругом вдруг провернулась.

Скрип, что давеча развеселил путешественников, повторился вновь, но теперь он не смолкал, нарастая. Словно где-то неподалеку заработали мельницы, и тысячи работников закрутили каменные жернова, чтобы смолоть муку для хлеба, которого хватит самому прожорливому божеству.

— Эй, что там у вас… — крикнул было Филотий с палубы, но голос его потонул в грохоте.

Закачалась земля под ногами. Юный Полит выронил щит и копье базилея, а слепой сжался в комок и скатился с плиты под ноги Арету. Две прямые трещины рассекли берег от воды к горам. Камни, песок и все, что было между этими трещинами, вдруг просело, ушло вниз, провалилось, хлынули воды морские в широкий пролом — семь или восемь длинных копий можно было уложить одно за другим. Волны ударили в скалы, но не разбились, а ухнули в пропасть, что, словно врата, в скалах открылась. Служанки Калипсо выбежали из укрытия, но под ногами у них была пустота, и все они канули в пенных струях.

На глазах базилея и тех, кто у края пролома стоял, сдвинулись камни, торчащие из воды, одно из них судно толкнуло, и «Арейон», сорвавшись с якоря, был втянут потоком и в черную бездну низвергнут. Все случилось так быстро, что спрыгнуть никто не успел. А те, кто остался, застыли от страха. Лишь руку к небу успел воздеть базилей да выкрикнуть пару проклятий!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});