Темная гора - Эдуард Геворкян

И вот я стою перед Ментором, без страха рассматривая его огромное тело и даже пытаюсь сосчитать сегменты и сочленения, покрытые редкими шипами. Я понимал, что спокойствие мое неестественно и наведено Ментором, но это тоже не пугало. Ментор был нездоров — его хитиновая оболочка во многих местах было словно изъедена, зеленоватые пятна, как лишайник, расползлись по коричневой броне панциря, а антенны свисали дрябло и — я бы сказал — уныло.

«Болезнь — конец — скоро» — прозвучал в моей голове бессловесный голос Ментора.

— Он говорит с ним! — воскликнул кто-то.

Не оборачиваясь, я словно увидел не своими глазами, как все, кто был в пещере, встали полукругом и склонились в поклоне, протянув вперед руки. Они приветствовали человека в мятом хитоне, застывшего как изваяние. Человеком этим был я, и это зрелище меня не изумило. Потом кто-то во мне будто сморгнул, и я вновь ощутил себя перед Ментором, а что происходит позади, теперь было неведомо.

«Смотреть — слушать — говорить» — возникли новые слова Ментора.

Хоть я и пребывал в некотором оцепенении, заморозившем все мои чувства, слабое удивление все же посетило меня. Слова в голове всплывали как пузыри в вязкой смоле, медленно, одно за другим набухая и лопаясь. Тогда как Менторы, воплощение мудрости и вековечные наставники наши, искони отличались красноречием — достаточно вспомнить любое изречение из Установления.

«Болезнь — говорить — плохо» — услышал я, а потом, немного погодя, безликий голос наполнился силой и густотой: «Впрочем, близость смерти не повод для косноязычия. Приблизься ко мне и раскрой свой разум добровольно, поскольку он и так раскрыт, подобно пустому свитку?»

Большой смоляной пузырь, разбухающий в мутной глубине, внезапно лопнул, черные брызги засверкали обилием цветов, из которых множеству я не знал названия, а игра света соткалась в причудливый цветок, что рос над зеленым миром, полным людей и городов. Я парил, бестелесный, над облаками, их края были словно обведены кистью художника, палитра которого составлена из всех оттенков золотого. Я стоял на вершине горы, выше всех гор, возвышаясь над плоскими облаками, и видел в небе свое отражение. Гора превратилась в звездную машину, тяги запели цикадами песню великого перехода, истекающий маслом конус вращался, словно танцор в халате из блестящего шелка, а вымбовка в моей руке превратилась в жезл власти, усыпанный красными и зелеными камнями… Потом я оказываюсь в башне пауков, но это не пугает. Напротив, смех душит меня, потому что теперь я нахожусь в сердцевине гигантского стеклянного цилиндра и пронзаю его в полете, оставив за собой клочья разлетающейся во все стороны паутины. Лечу вверх, а на встречу, как в зеркале, падает некто, очень похожий на меня, но не я…

Вдруг эта картина застыла. Я повис в ошметках паутины, не в силах двинуться, и предчувствие великой беды овладело мной — казалось, откуда-то из небесной бездны на меня опускается гигантская пята, чтобы раздавить, растоптать, размазать…

Если это и был страх, то не человеческий. Холодный камень впился в ключицу. Я застонал, открыл глаза и увидел темный потолок пещеры. Кто-то помог мне подняться, прислонил к стене. Ноги дрожали, руки свело на груди, как у мертвеца перед отправкой на долгий покой, а в голове затихал тонкий звон, становясь все тише, но так и не исчезнув. Тогда я еще не знал, что это бесконечно далекое жужжание одинокой пчелы будет сопровождать меня до конца дней моих.

Еле хватило сил, чтобы повернуть голову. Я увидел, что седовласый распростерся на земле и бьется, рыдая, головою оземь, другие же стоят на коленях и закрыли лица ладонями. От темной, неподвижной глыбы Ментора больше не исходила подчиняющая сила, а бездонные фасеты его глаз подернулись белизной смерти.

Помнится только, что меня почти волокли, сильно, но не грубо придерживая за руки, а потом мы снова оказались в комнате, в которой пугали рукавицей и ядовитым крабом. Но только сейчас со мной обращались на удивление учтиво. Впрочем, сил удивляться не было. Общение с Ментором опустошило меня.

Молодой Чопур помог усесться на стул и поправил края моего хитона. Взгляд его был преисполнен уважения, а что касается седовласого, то его покрасневшие от слез веки набухли.

— Мы знали, что этот путь Великий Господин вскоре пройдет до конца, хриплый голос седовласого прервал наконец угрюмое молчание, — но мы не ожидали, что это случится так скоро, когда поиски наши близились к завершению. Тщета мира оказалась сильнее разума, Враг на сей раз победил. Далее наши пути разойдутся. Любой из нас свободен вернуться к началу пути. Если кто-то вновь услышит зов, не откликайтесь, это Враг обольщает ложной надеждой.

Седовласый замолчал. Человек в бурнусе поднялся с места и, ни слова не говоря, вышел из комнаты. За ним последовали еще двое, один из них на миг остановился в. дверях, глянул на седовласого, словно ожидая какого-то знака, но, не дождавшись, исчез.

— Скажи, о посвященный Сепух, — вскричал молодой парень, — неужели так просто мы откажемся от нашего замысла? Не есть ли это неуважение к воле Великого Господина?

— Наш гость, — мягко ответил Сепух, — был последним, кто удостоился чести прямого общения с Великим Господином. Поэтому, скорее, он является посвященным и знает последнюю волю Его. Но мы не вправе настаивать и лишь надеемся, что он поведает о ней сам, если сочтет возможным.

Молодой Чопур испуганно вытаращил на меня глаза и склонил свою черную кучерявую голову в поспешном поклоне.

— Я… кх… э… — голос еле подчинялся мне, — я ничего не знаю о воле вашего господина…

Седовласый махнул рукой.

— Да теперь это уже и не имеет смысла. Мы надеялись отыскать человека, сведущего в звездных машинах, и покинуть эту обитель скверны и убежище Врага, чтобы на новых землях начать новую жизнь. Но без наставника и учителя затея эта тщетна, а значит, угодна Врагу.

Я вздохнул. Воистину надо быть безумцем, чтобы надеяться на такой исход.

— Звездные машины не столь велики внутри, какими они являются снаружи. — Я старался говорить медленно и понятно. — Ходовая часть вмещает от силы несколько десятков человек и столько же соратников.

Для того чтобы переместить вас, понадобятся сотни и сотни машин.

Чопур скривился в странной ухмылке и не то крякнул, не то всхлипнул, родинка над его левой бровью подпрыгнула.

— Зачем нам столько машин? — удивился Сепух.

— А как разместить тысячи и тысячи ваших… э-э… людей?

— Ты видел почти всех последователей Великого Господина, — сухо ответил Сепух. — Тысяч нет.

— А как же… — начал было я, но осекся. «А как же рассказы о мириадах сторонников Безумного, которые затаились везде и вредят помалу, как могут? хотел спросить я. — Зачем тогда ежегодные собеседования на предмет выявления неблагонадежных, после чего соседи долго приглядываются друг к другу, не зная, чисты ли они или кто-то оказался тайным злодеем, которому вправили мозги?»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});