Римляне, рабы, гладиаторы: Спартак у ворот Рима - Гельмут Хёфлинг

Казанова Эпиии, как видим, вовсе не был Адонисом, но… гладиатором и потому достойным греха!

Естественно, что такая слабость слабого пола к гладиаторам, среди которых были, несомненно, и настоящие герои, не оставалась без последствий. Так, например, предполагали, что Нимфидий Сабин, советник Нерона и префект претория, был сыном гладиатора Марциана, в которого из-за его славы влюбилась мать Сабина, вольноотпущенница.

Если соответствуют действительности слухи относительно сомнительного происхождения Курция Руфа, удостоенного императором Клавдием триумфа и получившего в управление провинцию Африка, то его судьба была еще большим взлетом. С пренебрежением Тацит говорит следующее: «Некоторые передают, что он сын гладиатора, не стану утверждать ложного и стыжусь сказать правду».

Самый известный слух такого рода касался императора Коммода. Злые языки говорили, что его отец — не Марк Аврелий, а некий гладиатор, ибо Фаустина, жена Марка Аврелия, имела в Кайете внебрачные связи с матросами и гладиаторами.

В наши дни роль гладиаторов — сердцеедов и отрады девушек взяли на себя звезды эстрады, и как вчера, так и сегодня поклонницы с приходом ночи одинаково страстно заключают их в свои объятия. Времена меняются — страсти остаются.

Воспетые поэтами

Большую часть гладиаторов общество презирало, отталкивало и боялось, но некоторые из них были любимы толпой и воспеваемы поэтами.

Так, Марциал превозносит гладиатора Гермеса, одинаково непобедимого в трех основных видах оружия: в качестве легко вооруженного велит а, ретиария с сетью и трезубцем или же в тяжелом вооружении самнята. Чтобы увидеть его, мастера боевого искусства и учителя гладиаторов, которого никто не мог заменить на арене, публика устремлялась в амфитеатр:

Гермес — Марсова племени утеха,

Гермес может по-всякому сражаться,

Гермес — и гладиатор и учитель,

Гермес — собственной школы страх и ужас,

Гермес — тот, кого сам боится Гелий,

Гермес и Адволанта презирает,

Гермес всех побеждает невредимый,

Гермес сам себя в схватках замещает,

Гермес — клад для барышников у цирка,

Гермес — жен гладиаторских забота,

Гермес с бранным копьем непобедимый,

Гермес грозный своим морским трезубцем,

Гермес страшный и в шлеме под забралом,

Гермес славен во всех деяньях Марса,

Гермес вечно един и триединый.

Впрочем, восхищения публики удостаивались лишь виртуозы, уделом же париев было всеобщее презрение. Гладиаторский культ одних поднимал на щит, в то время как другие влачили жалкое существование. Удача могла принести звезде арены и уважение, и богатство; участью же заурядных бойцов становилась смерть.

Подвиги героев на арене и в постели представляли собой одну из самых популярных и неисчерпаемых тем сплетен в римском обществе (отголоски этого слышны у Эпиктета и Горация): иных приглашали даже во дворцы богатых и знатных, с тем чтобы иметь возможность и рассмотреть их вблизи, и украсить свое общество их присутствием. О великих гладиаторах говорили все, и потому становятся понятными слова Тацита о том, что дети римлян впитывают интерес к гладиаторам чуть ли не с молоком матери. Неудивительно, что римские дети охотно играли в гладиаторов.

От поэтов не отставали и художники: в Риме и его провинциях — от далекой Керчи в Южной России до африканской Кирены — они украшали дворцы и виллы, храмы, театры и надгробные памятники скульптурами, мозаиками и росписями, увековечившими славу гладиаторов. Так, еще в 145 г. до н. э. мастер монетного дела К. Теренций Лукан приказал запечатлеть финансировавшиеся им игры на картине, предназначавшейся для храма Дианы в Ариции, — пример, которому в императорскую эпоху следовали многие. Некий вольноотпущенник Нерона заказал роспись общественного портика в Антии, изображавшую гладиаторские бои. Живопись этого жанра встречается и в помпейском амфитеатре. Сцены охоты и гладиаторских боев с указанием имени, школы и достижений каждого бойца, выполненные в технике гипсового рельефа, украшают надгробие помпейского торговца рыбной пастой (гарумом) Умбриция Скавра. Огромные мозаичные изображения гладиаторских схваток открыты в Торре-Нуова, неподалеку от Тускула (III в. н. э.), а мозаика еще больших размеров — на Косе, одном из островов в юго-восточной части Эгейского моря. И в те времена от искусства до китча был всего лишь один шаг. Теперь промышленность наводит рекламный глянец на победителей Олимпийских игр, тогда то же самое происходило со звездами арены. Лавки ломились от горшков и блюд, светильников и кубков, гемм и перстней с портретами гладиаторов.

Подвиги популярных бойцов прославляли многочисленные надписи, выведенные на стенах домов гвоздем или углем. По большей части их находят именно на стенах домов, но они имеются, например, и в термах богатого Милета, на западном побережье Малой Азии, и в святилище фракийского божества Аццанаткона в месопотамском городе Дура-Европос. Иные настенные изречения наводят на мысли и о гомосексуальных наклонностях писавших.

Счастливчику, избегнувшему всех опасностей и завоевавшему свободу в многочисленных боях, открывались различные жизненные пути. Иным приходилось удовлетвориться положением бродячих жрецов римской богини войны Беллоны. На долю других выпадала лучшая участь: повесив свое оружие (как приношение) в храме Геркулеса, они продолжали жизнь в собственном поместье. Например, надписи из малоазиатских городов Гиераполя (Памуккале) и Миласы (Милас) свидетельствуют, что некоторые ушедшие на покой гладиаторы достигали довольно высокого общественного положения. Особым расположением пользовался, по-видимому, отставной боец из Анкиры (Анкара), которого не менее семи городов по обе стороны Эгейского моря провозгласили почетным гражданином.

Коммод — император и гладиатор

Не только римские дети охотно играли в гладиаторов — взрослые также во все большей степени отдавались этому «досугу». Подавляющее большинство римлян одобряло независимо от своей принадлежности к тому или иному слою общества кажущиеся нам столь жестокими и бесчеловечными гладиаторские игры; и даже образованные люди, такие, как Плиний Младший, рассматривали их в качестве наилучшего средства для боевой подготовки молодежи. Поэтому участие молодых людей в гладиаторских играх считалось подходящим времяпрепровождением, которое должно было способствовать военной закалке народа, не знающего страха ни перед ранами, ни перед самой смертью.

Дилетанты с гладиаторским оружием в руках были уже во времена Республики, а страсть испытать себя хотя бы с деревянным мечом охватывала даже представителей высших слоев общества — всадников и сенаторов. Именно такие римские всадники и сенаторы, сами отлично владевшие оружием, по просьбе Цезаря обучали даже молодых гладиаторов в его школах.

Впрочем, и многие императоры были страстными поклонниками гладиаторского искусства и не раз пытались сравняться с героями арены. Калигула первым из римских принцепсов стал обучаться гладиаторскому искусству и выступал с боевым оружием как «фракиец». Его невероятная приверженность этому роду оружия выражалась как в том, что он сделал нескольких гладиаторов-фракийцев своими телохранителями, так и в его отвращении к мирмиллонам, вооружение которых он приказал уменьшить. То, насколько Калигула ненавидел гладиаторов именно этого типа, проявилось однажды в его бою с профессиональным тренером. «Даже в часы отдохновения, среди пиров и забав, свирепость его не покидала ни в речах, ни в поступках, — сообщает Светоний. — Мирмиллон из гладиаторской школы бился с ним на деревянных мечах и нарочно упал перед ним, а он прикончил врага железным кинжалом и с пальмой в руках обежал победный круг».

Юношей выступал в показательных боях с гладиаторским оружием и правивший позже император Тит. Адриан и Лунин Вер также обучались гладиаторскому искусству. Императора Дидия Юлиана упрекали в том, что, уже будучи стариком, он все еще упражнялся с мечами, а братья Каракалла и Гета специально подбирали гладиаторов, обучавших их своему искусству.

Но в поклонении гладиаторам превзошел всех Коммод (180–192 гг.). «Жил он исключительно собственными удовольствиями, был любителем лошадей и еще большим приверженцем боев с участием людей и животных», — рассказывает о нем греческий историк и римский сенатор Дион Кассий. Тренировался он словно одержимый, участвовал в гладиаторских боях. Несмотря на то что уже в 31 год он пал жертвой покушения, до того он успел провести 1000 боев, причем 365 из них во время правления отца, а остальные — будучи единоличным правителем. Естественно, что из всех схваток он выходил победителем независимо от того, выступал ли он на играх, устраивавшихся претором Клодием Альбииом на форуме или происходивших во дворце или в амфитеатре. Особенно он гордился тем, что в качестве секутора мастерски бился с мечом в левой руке.