И аз воздам - Надежда Попова

— И как успехи?

— Пока никак, — невесело отозвался охотник. — Но мы тут всего три дня, еще не успели ни осмотреться толком, ни решить, в какую сторону нам копать. Узнали только, что комната, в которую мы въехали — в ней до нас жил один из ваших. И его тут, похоже, по-тихому укокошили; «тут» — в смысле не в комнате, а в городе. Где именно — никто не знает.

— Комнату обыскивал?

Ван Ален умолк, глядя на собеседника сквозь оценивающий прищур, и с улыбкой кивнул:

— Так-так… Совсем не удивился… Так вот, значит, ты тут зачем. Расследуешь, кто убил твоего сослуживца?

— Он мне не сослуживец, — ответил Курт, — а даже наоборот, я бы сказал… Это проверяющий из кураторского отделения — того, что следит за инквизиторами и контролирует добросовестность нашей работы. Чаще всего — назойливые, хамоватые, высокомерные самодуры…

— Странно в таком случае, что ты служишь не с ними, — почти серьезно заметил Ван Ален. — Ты б вписался.

— …но и от них бывает польза, — пропустив его слова мимо ушей, докончил Курт. — По крайней мере, свою работу они так или иначе делают, и при всей их, прямо скажем, неприятной натуре — люди они крайне нужные.

— И здесь он был для… Вот оно что, — кивнул охотник. — Стало быть, не только нам этот городок показался подозрительным. Ваши… как их… кураторы тоже решили, что здесь что-то происходит, и первым делом послали своего проверить, вправду ли среди местных процветает малефиция, или это тутошнее отделение хватает всех подряд.

— И стоило ему приехать, — продолжил Курт, — как он исчез. Да, ты прав, поэтому я здесь… Так комнату обыскал, узнав, кто в ней жил?

— От потолка до каждого угла на полу. И мебель, всю, какая была. Ничего не нашел. Веришь? Хочешь — поднимемся, осмотришь еще раз сам.

— Верю, — кисло отмахнулся он. — И не думаю, что я что-то найду. Либо Штаудт не успел ничего оставить, либо те, кто его убил, замели все следы тщательнейшим образом.

— А ты тут давно? Успел что нарыть?

— Приехал сегодня. Успел перемолвиться с местным обером, узнать, что один из его подчиненных считает себя недооцененным и жаждет примазаться к моему расследованию, и что дело, которым интересовался проверяющий перед исчезновением, было связано с осуждением одного из магистратских судей.

— Юниус? У которого дочка удавилась? — уточнил охотник и качнул головой: — А у тебя, надо сказать, улов-то побольше нашего, и всего за день.

— Не сказал бы. Ответь теперь вот на что, Ян. Только без твоих обыкновенных уверток и туманных отговорок. Как и почему обратили внимание на Бамберг мы — я знаю, а вот откуда информация попала к вам?

— Информация? — с искренним удивлением переспросил Ван Ален. — Да не было никакой информации. Слухи, Молот Ведьм. И это я безо всяких уверток; просто слухи. К примеру, сестра одного из наших работала в Хальсштадте[26], и…

— Среди охотников есть женщины? — поднял бровь Курт; Ван Ален хмыкнул:

— А то среди вашего брата их нет. Уверен, водятся, только не мелькают на людях, как и наши; и их, как и наших, мало… Так вот, там она имела дело с семьей, которая переехала из Бамберга, когда, как ей сказали, «началось». Подробностей не удалось вытянуть, но стало ясно, что местная инквизиция внезапно озверела, и аресты начались повсюду. Правда, из всех, кого та семья называла, по их же собственным словам, так никого и не осудили за малефицию — обо всех потом выяснилось, что они наворотили что-то по мирским делам, и инквизиторы от них в итоге отступились и сдали светским; а кого-то так и вовсе отпустили. Потом еще один из наших был тут проездом — не работал, а просто остановился в пути — и слышал разговоры о том, что кого-то сожгли несколько дней назад, и этот кто-то до последнего упирался и говорил, что ни в чем не виноват. Потом… По чести сказать — не знаю, что потом. То оттуда, то отсюда, то слух, то пересказ… Так вот и собралось.

— И что где искать думаешь?

— А тебе зачем? — усмехнулся Ван Ален. — Ты ж тут по другому делу.

— Не скажи, — возразил Курт серьезно. — Само собою, разбираться в том, верны ли слухи о недобросовестности Официума — не мое дело; попечители уже готовят следующего проверяющего, который прибудет в свое время на смену убитому. Но так или иначе кое-что выяснить мне придется — от этого зависит, по какому пути мне двигаться в расследовании смерти Штаудта, кого подозревать и к чему присматриваться. Посему, если уж ты что-то узнал или планируешь узнавать, если у вас с братом есть какой-то план — будь так любезен, поделись им; прошу как de facto собрат по ремеслу.

— Вот когда это говоришь ты, на просьбу это походит всего менее, — буркнул охотник, обернувшись на вход, и вздохнул: — Да нет у нас особого плана. Просто есть списочек, который мы составили по слухам — кого ваши здесь повязали, кого засудили, кого отпустили, кого сдали светским, а кто так и остался по вашей части. Вот последними в основном и интересуемся. Всё как всегда: ходим, слушаем, говорим с людьми. Я около часу назад вернулся от сестры одного из казненных, сейчас мой брат все еще у соседей другого; вот жду, когда вернется и что скажет.

— А эта сестра казненного — что говорит? По ее мнению, его взяли незаслуженно?

— Да нет, — пожал плечами Ван Ален. — Говорит как раз, что взяли за дело. Пока получается так: часть арестованных передана была светским — значит, не по нашей части, часть отпущена со штрафом — тоже мирские правонарушения какие-то, мелкие, опять не про нас, часть — подтверждается, и эта часть все равно больше, чем в любом подобном городишке… Что? — нахмурился охотник настороженно, перехватив взгляд Курта; он вздохнул:

— Вот внимаю твоим выкладкам. Хороши, аж заслушаешься.

— Я что-то упустил?

— Да в том-то и дело, что нет, Ян. И потому я думаю: отчего ваши не рассказали нам о своих подозрениях? Я понимаю, почему о вас было ни слуху ни духу прежде, понимаю, почему шесть лет назад ты смотрел на меня волком, когда я задавал тот же вопрос; но мои и твои собратья сотрудничают вот уж который год, и давно можно было понять, что…

— … что если мы будем бегать к инквизиторам с каждой занозой, нас пошлют ко всем чертям, — хмуро отрезал Ван Ален. — И согласно подлой сущности судьбы это случится именно тогда, когда мы не сможем справиться сами и ваша помощь будет всего нужней. Да и кроме того… Молот Ведьм, а о чем вам сообщать-то? О том, что вы больно много народу перехватали? Вы что ж — этого не знали, что ль? Или сказать инквизиторам же, что инквизиторы взялись за работу подозрительно деятельно?

— Ты выдвинул сразу три версии, которые могут иметь место в случае, если такой взлет малефиции в Бамберге окажется фактом — артефакт, малефик-одиночка, колдовская организация. Признаться тебе честно, Ян? Никому из нас этого и в голову не пришло, мы первым делом связали это (если не подтвердится версия злоупотреблений) с умножившимися случаями сверхобычного вообще; ты и сам знаешь, и мы это уже обсуждали с тобою, что в последние годы всевозможная потусторонщина прет изо всех щелей попросту валом. А дело-то все в том, что каждый в первую очередь рассматривает то, с чем чаще имеет дело, у каждого взгляд со своей колокольни. И если б вы потрудились о своем взгляде сообщить… Ладно, — вскинул руку Курт, когда охотник попытался возразить, — Бог с вами. Не «вы» «нам»; ты — мне. Мог сказать? Просто как старый добрый знакомый, безо всяких официальных встреч и запросов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});