Сердце Волка (СИ) - Бурбовская Мария

Лера всеми силами скрывала беспокойство, грызущее ее изнутри, и выходило пока, вроде, убедительно.

Может, настало время просто взглянуть правде в глаза?..

— Ну теперь-то ты можешь рассказать, что случилось? — Лера готова была зарыться в землю от стыда, потому что это прозвучало с таким жестким металлом. В душе ей сразу стало неприятно от собственного тона. Но, раз уже решила играть роль беспристрастного судьи, придется мириться. Она погладила нож по лезвию.

— Не помню, — понурив голову, пробормотал Пашка. — Хоть об стенку башкой бейся, я ничего не могу вспомнить.

— Ты меня так не пугай, — нахмурился Ник. — Нам твоей амнезии тогда по горло хватило.

Пашка вяло улыбнулся. Лера не знала, так ли это на самом деле, но выглядел он так, будто тоже сильно устал и понимал не больше, чем все остальные.

— Под каким, говоришь, углом ты всадила нож Волку? — Ник внимательно изучал рану. Кожа вокруг нее сильно покраснела и опухла.

— Примерно… сорок пять градусов, — растерянно ответила Лера, дезориентированная этим вопросом.

— Так-так… рана свежая, потревоженная. Осколок был под углом… сто восемьдесят градусов. На глаз определять сложно, но на сорок пять это никак не катит.

Ник замолчал.

— Я был дома. Мы оба слышали вой, и возможно, это был Волк. На моих глазах ты вышел из дома, чтобы проверить ловушки, а потом ввалился сюда с этой штукой. И ты… правда не помнишь ничего об этом вечере?

— Да.

— Значит, Волк решил навести подозрение на Пашку, — Ник сложил руки на груди и хмуро посмотрел на Леру. — Другого предположения у меня нет. Сразу после драки с Волком мы говорили, помнишь? И знаешь, Пашка не выглядел раненым, больным или что-то в этом роде. Волк его еще и головой приложил, — он указал на пятнышко крови под волосами на затылке брата. Лера только сейчас заметила это. — Неудивительно, что ты не помнишь.

Лера провела пальцем по краю ножа, откуда откололся кусочек.

— Ладно, допустим, — Лера убрала нож и снова сложила руки на груди. — Но зачем Волку это делать? Он ведь знает, что мы догадаемся? — но в глубине души она была так рада тому, что это было лишь недоразумение.

Вот же черт… Лера уже настолько привязалась к Пашке, что просто надеетсяна то, что это ошибка. На то, что все уладится… глупо это. И она… она размякла. И уже не желает и не может смотреть этой самой правде в глаза, даже если это можетоказаться ложью.

— Похоже, он отчаялся, — вставил Пашка. — С таким противником, как ты, не каждый день… сталкиваешься. Если тыего так саданула, то на мне он, похоже, решил выместить свою злость. Не представляю, как он до сих пор тебя не разорвал.

Лера не сдержала улыбки. Она опустила голову и покачала ею, но все равно ликовала в душе. Эти слова здорово подняли ей настроение.

— Волк же не дурак. Он затеял какую-то опасную игру… нужно быть осторожнее, — сказала Лера. — А ты еще и обвиняешь меня в том, что я постоянно с ним дерусь. Он сам нападает.

— Лера… — тихо позвал Пашка. — Ты же помнишь. Когда ты пошла драться с Волком… в тот момент, когда я увидел глаза в лесу, это ощущение… усилилось. Как будто я ощущал собой присутствие оборотня там. И это… — он потупил глаза. — Прости меня. Когда тебе нужна была помощь, я искал тебя и даже не додумался пойти в лес. Можешь считать, эта твоя рана из-за меня. И еще раз прости.

Лера подошла ближе к Пашке. Тот мгновенно сгорбился во все позвонки, словно ожидал удара. Ник смотрел на все это с явным удовольствием. Лера растрепала рыжие волосы и сказала:

— Прощаю.

Пашка поднял голову. Взгляд у него в этот момент был щенячий — счастливый и облегченный.

— Спасибо, — выдохнул он. — Что… почему ты так на меня смотришь? — Ник довольно ухмылялся. Затем усмехнулся, отвел взгляд и по-настоящему рассмеялся.

— Да нет, ничего. Просто… ребята, да вы хоть знаете, как мило смотритесь вместе? — Пашка тут же отвернулся и покраснел.

— Заткнись, — пробормотал он.

Наверное, Лера должна была немного разозлиться, обидеться или что-то в этом роде. Но благодаря Нику камень на ее сердце раскололся на такие же мелкие кусочки, как осколок ножа. Интересно, когда она в последний раз так хорошо себя чувствовала?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ладно, — сказала она. — Извините, но мне пора. Пока, братья Гримм, — попрощалась с друзьями Лера и вышла на улицу.

В воздухе витала тревога.

Она ощущалась не так легко, как обычно.

Казалось, она клубилась здесь целыми облаками, вдыхать которые было тяжело и страшно. Но самый сильный эффект они имели уже после, когда ощущается этот лютый ужас… Напряжение наэлектризовало атмосферу. Теперь, со сгустившейся тьмой, видеть было невозможно.

Все лампы разбиты. Под ногами ощущается звонкий хруст чего-то — так сразу и не поймешь, стекло это или что-то более страшное. Где-то рядом произошло убийство… и даже невозможно понять, кто убит и убит ли вообще.

Даже припав к полу не спасешься. Начинаешь шарить руками по нему в поисках тела или чего-то еще. Но вместо этого натыкаешься на багровую липкую лужу… И постепенно в твоей памяти пробуждаются странные образы — призывный вой, за которым следует появление больших желтых глаз…

Диана дышала часто и напугано. Ей постоянно мерещилось, что опасность рядом… что сейчас она выступит из мрака и тогда уже не останется никого, кто мог бы доказать его виновность… и что рядом… он.

Она подняла руки. Кровь натекла целой лужей и теперь неприятно высыхала на пальцах и ладонях. Диана испуганно обернулась — за стеной послышался какой-то шорох, и снова уперлась руками в пол. Свежая кровь… Она еще горячая. Диана ахнула, когда вдруг почувствовала под своими ладонями что-то теплое и мягкое.

Внезапно чья-то быстро слабеющая, по ощущениям почти призрачная рука коснулась ее запястья пальцами. От страха и неожиданности Диана закричала… все посторонние шумы тут же стихли. Даже лесные звуки за окном словно прекратили свое существование. Она молниеносно отдернула руку, отскочив в сторону и наткнувшись в темноте на опрокинутый шкаф.

За дверью послышался топот. Диана громадным усилием воли заставила себя замолчать. Кто знает… помощь это или подкрепление убийцы.

Дверь резко распахнулась и глухо стукнулась о стену ручкой. Чья-то рука несколько раз щелкнула выключателем, затем вдруг в глаза Диане ударил яркий и чуть голубоватый свет фонарика. На пороге стояла черная тень. Она быстрым движением оказалась за спиной Дианы и подхватила ее на руки. Та снова закричала, пытаясь отбиться. Чей-то успокаивающий голос шептал ей на ухо ласковые слова, но она уже ничего не слышала от безумного ужаса и снова пыталась ударить. Ее ноги оторвались от пола, фонарик упал на пол, осветив чудовищную картину. Диана обернулась и снова закричала, с новой силой ударяя того загадочного спасителя… Свет фонарика несколько раз моргнул, затем померк.

Еще более яркий свет ударил ей в глаза. Это место было ей знакомо. По левую руку от нее стояла широкая лестница, по правую — коридор с множеством таких же дверей.

Диана почувствовала, как эти руки аккуратно опустили ее на пол. Паника понемногу улеглась, но сердце до сих пор бешено колотилось. Снова кто-то сказал ей неразличимую фразу.

В комнате с побитыми лампами была абсолютная тишина. И теперь эти звуки за пределами комнаты оглушали, не давая ничего расслышать. Лишь пол содрогался от походки нового человека, который спешил подойти ближе. Диана хотела исчезнуть с глаз и провалиться пусть даже в более яркое окружение, лишь бы не знать, что совсем рядом с ней номер с отворенной дверью, в котором она это увидела… лишь бы не знать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Кто-то опустился на колени рядом с ней. Свет бил незнакомцам прямо в спины, отчего лица казались абсолютно черными. Кто-то мертвой хваткой вцепился в ее плечи, как будто не собирался больше никогда и никуда отпускать. Диана еле удержалась, чтобы не ударить его. Потому что… потому что в памяти снова пробудилось страшное ощущение.

Диана невидящими глазами уставилась в потолок, в слепящую лампу. Она чувствовала сильную, режущую боль, которая продолжала раздирать ее… изнутри. В душе. Да, где-то там еще сохранилась частичка ясного разума, не затуманенная паникой. И она еще понимала, кто оказался убит, а кто оказался убийцей, хоть и смутно.