Кто есть кто (фрагмент) - Ариадна Громова

Только надо ее сразу подбодрить. А то вот она и на скамейку садится как-то боком и от меня отодвигается... Бедная девочка! Я почувствовал себя сильным и надежным, этакой несокрушимой опорой бытия.

- Нин, ты, главное, не волнуйся, - сказал я максимально задушевным тоном и погладил ее руку. - Мы же с тобой друзья, мы всегда поймем друг друга, если что...

Нина медленно и как-то странно посмотрела на меня.

- Да? Ты в этом так уверен? - с горечью произнесла она.

- Что касается себя, безусловно! - заявил я. - Но ты, видимо, не веришь в это и потому как-то... ну. нервничаешь...

Нина опять уставилась на меня широко раскрытыми немигающими глазами - и вдруг я понял, что она разглядывает меня с недоумением и ужасом... совсем как Ленечка Чернышев, когда мы сегодня пришли к нему с Линьковым. Мне сразу сделалось неуютно и тоскливо.

- Нина, ты что так смотришь? - не выдержав, спросил я.

- Ты не знаешь, почему? - Нина опустила голову и начала теребить ремешок сумки.- Что ж, если не знаешь, то... - Она долго молчала, потом спросила каким-то неестественным, сдавленным голосом: - Ас какой это стати ты именно сейчас заговорил о доверии и взаимопонимании?

- Ну... вообще... - Я совсем растерялся и не знал, что сказать. - Мне показалось, что ты... что у тебя на душе что-то есть... И потом вот с Чернышевым я говорил сегодня...

- С Чернышевым? - быстро спросила Нина и опять замолчала, что-то обдумывая.

- Да, Чернышев ведь был в тот вечер в институте... Он... он видел? выкрикнула вдруг она. - Ну, говори, что ж ты молчишь! Он видел?!

- Да... - нерешительно ответил я. - Видел...

Нина глубоко вздохнула.

- Тогда чего же ты не понимаешь? - почти спокойно спросила она.

Во время этого странного разговора мне в основном казалось, что я вообще ничего не понимаю. Даже если моя гипотеза ошибочна и Нина не была тогда в лаборатории, то почему она смотрит на меня так, будто я ее обвиняю в убийстве и волоку в милицию?

- Нина, - сказал я решительно. - Давай говорить прямо! Чернышев сказал, что он видел в тот вечер, в 11 часов, как из нашей лаборатории кто-то выходил.

Но он уверял меня и Линькова, что не узнал этого человека. По-моему, он просто не хотел сказать правду. Он почему-то хотел защитить этого человека.

- Тебя это, кажется, удивляет? - с горькой иронией спросила Нина.

Я посмотрел на нее. Она сидела, слегка откинувшись на спинку скамейки и запрокинув голову, и опять меня поразило, до чего Нина красивая. Классически красивая, хотя и вполне современная с виду. Но вот, например, профиль - удивительно чистые, чеканные очертания, для современной красавицы вовсе не обязательно... Нет, что удивляться Чернышеву - есть же у него глаза! Не говоря уж о том, что он вообще типичный интеллигент, создание совестливое, и ему глубоко неприятно подставлять под удар своих знакомых, а тем более женщин...

- Нет, ничуть меня это не удивляет, - ласково сказал я, - Ведь я догадался, кого он видел...

- Очень трудно было догадаться? - почему-то с явной насмешкой спросила Нина.

- Ну... как тебе сказать? - осторожно заговорил я. - Вообще-то... я этого никак не ожидал... и ты до сих пор ничего мне не сказала... я не могу понять, почему...

- А Чернышев и меня, что ли, видел? - недоверчиво спросила Нина. Глазастый какой оказался, никогда бы не подумала...

Она говорила теперь удивительно спокойно, с грустным юмором. Я совсем сбился с толку. Если Нину не очень-то волнует, что Чернышев ее видел... "И меня, что ли, видел?" и ее... а кого же еще?

- Нина, а кто с тобой был? - осторожно спросил я.

- Со мной? Да никого не было... к счастью! - с удивлением отозвалась Нина. - Только еще и не хватало, чтобы вся компания видела... Я уж хоть тому радовалась, что случайно одна пошла...

Нет, сплошные какие-то шарады и ребусы! Если Нине зачем-то и понадобилось в такую неурочную пору видеть Аркадия, то уж наверняка не для решения производственных или профсоюзных вопросов... и не для трепа в компании... К чему же эти разговоры, что она только случайно пошла туда одна?

- Ниночка, я, наверное, чего-то не понимаю. - Я старался говорить спокойно и ласково. - Прежде всего: о чем ты хотела говорить с Аркадием? Ты извини, может быть, это неделикатный вопрос, но, понимаешь, такие обстоятельства...

Нина нетерпеливо пожала плечами.

- Я тоже, наверное, чего-то не понимаю, - сухо сказала она. - Ты думаешь, я что-то скрыла от тебя? Нет, я совершенно точно передала мой с ним разговор...

- Я не про тот разговор... - уныло пробормотал я, чувствуя, что все больше запутываюсь.

- А про какой же еще? - удивилась Нина. - Слушай, Борис, вот тебя я действительно не понимаю. Я пришла с тобой серьезно поговорить, ты знаешь, о чем. А ты вместо этого крутишь, какие-то нелепые намеки делаешь... Ведь никуда же не денешься, говорить нам надо. Можешь быть уверен, что мне об этом говорить очень трудно... наверное, не легче, чем тебе...

Я в отчаянии покачал головой. Сплошной туман и мрак!

- Мы о чем говорим-то, Нина? О том вечере двадцатого мая, верно?

- О чем же еще? - с презрительным удивлением отозвалась Нина.

- Ну вот... Ты прямо из кино пошла к институту, верно? И по дороге позвонила в лабораторию? Примерно в половине одиннадцатого?

- Да... - неохотно подтвердила Нина, не глядя на меня.

- А кто тебе ответил?

- Никто. Но я звонила из автомата на углу Гоголевской, так что все равно пошла к институту.

- Как все равно? - удивился я. - Зачем же тебе было идти, раз никто не ответил?

Нина помолчала, глядя на меня как-то странно.

- Я понимаю, - сказала она наконец, - тебя больше устроило бы, если б я пошла по другой улице... Но уж так получилось, что поделаешь... не повезло тебе...

Она вдруг резко отвернулась и достала из сумки носовой платок. Я с изумлением и страхом увидел, что она осторожно прикладывает уголок платка то к одному, то к другому глазу, а плечи ее слегка вздрагивают. Я вообще ужасно боюсь слез! А что Нина может плакать, я бы и не поверил никогда.

- Нин, родной, да не плачь ты! - жалобно заговорил я. - А то я и сам разревусь! Ну, Нин, Лин-Лин, очень тебя прошу!

Я обнял Нину за плечи и осторожно повернул лицом к себе.

- Все же ты - чудо природы! - с восхищением сказал я. - Первый раз в жизни вижу девушку, которой даже слезы к лицу!

И тут Нина расплакалась по-настоящему! Она уткнулась лицом мне в грудь, и вся затряслась от рыданий.

- Боря, Боря! - прерывисто говорила она, глотая слезы, - Я совершенно ничего не понимаю! Я не могу поверить, что это ты так ведешь себя... это так на тебя непохоже!

Я совсем обалдел, слова не мог выговорить.

- Я никогда не поверила бы, никогда, никому, ни за что! - говорила Нина сквозь слезы. - Если б ты сам не сказал.

- Да что же я такое сказал? - с трудом выговорил я.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});