Собрание сочинений. Том 3. Путешествие в Китай в 2-х частях - Егор Петрович Ковалевский

числа, именно около 60 миллионов. Но со времени вступления на престол маньчжурской династии, она начала возрастать чрезвычайно быстро. Правда, это было время мира, тишины и даже благосостояния, сравнительно с предшествовавшим временем; но все-таки, мы не можем дать полной веры такому не соразмерному приумножению народа, по причинам, которые изложим ниже.

В 1749 году в Китае уже считалось 177.493,339 жителей, а в последнеизданной в 1842 г. народной переписи 361.693,179!.. Г. Захаров достал, частным образом, сведение за последнее время из Финансовой Палаты, где сосредотачиваются ежегодно списки, составляемые о числе жителей в Китае. По этим сведениям оказывается, что в 18 губерниях или вице-королевствах, как называли прежде, и в Маньчжурии было в 1842 г. следующее число жителей:

Напомним читателям, что весь Китай заключается между 18 и 40 северной широты и между 7° и 23° долготы по пекинскому меридиану, и на этом пространстве считают 414.686,994 жителей!

Бывший в Китае английский посланник Макартней, со слов состоявших при нем китайских чиновников, полагал населенность его в 330.000,000; но в то время (1792 г.), число это признали преувеличенным. Католические миссионеры считали 200.000,000; а они, конечно, могли судить об этом предмете правильнее, чем кто-либо из европейцев, потому что не только имели под рукой все переписи китайского народонаселения, но обращались между народом и некоторые из них были приняты при дворе; если это число было верно около полутораста лет тому назад, когда впервые появилось в письмах иезуитов, то в настоящее время, после продолжительного покоя и тишины в Китае, оно по всем вероятиям должно было возрасти на половину, если не более. Откуда же почерпал свои сведения Клапрот, утверждавший, что в Китае число жителей не простирается выше 146 миллионов? – Из китайского гражданского календаря, источника верного и положительного! – Но дело в том, что по словам нашего синолога, о. Иакинфа, он взял без разбора цифры, заключающиеся в этой книге: в ней были помещены сведения, как получались от генерал-губернаторов, из которых иные обозначали только число душ, платящих подати; другие – всех без исключения, мужского и женского пола, детей и стариков; от этого, например, в губернии Шань-дун оказалось 25 миллионов жителей, а в губернии Чжи-ли, смежной с ней и еще более населенной, всего 3 миллиона жителей.

Хотя нынешние народные переписи производятся, по-видимому, точно и основательно; однако им также нельзя вполне доверять. Обыкновенно десятники, сотники и деревенские старшины составляют ежегодно списки жителей, в их ведении находящихся, и доставляют их для поверки в Окружное Правление, а оттуда они поступают на рассмотрение в Областное Правление. Все эти ведомости сосредоточиваются, наконец, в Пекинской Палате Финансов, которая и представляет богдохану краткий отчет о ежегодной прибыли и убыли людей, для донесения Небу. Но при этом заметим, что все казенные повинности выполняются в Китае, только тем числом жителей, которое определено ревизией 1711 года, т. е. 24.621,334 душами. Все приращение народонаселения последующих лет изъято от налогов и податей, и эта правительственная мера, определена однажды навсегда. Кажется, основанием ей послужило то, что остальное население, по количеству земли, едва может пропитывать себя, не только помогать правительству своим избытком. – Следовательно, местным властям нет необходимости слишком строго поверять списки о народонаселении вверенных им стран; а между тем, по духу китайского учения, уменьшение народа доказывает дурное управление, а увеличение – его благосостояние, и в последнем случае, местные власти получают похвальные отметки в своих формулярах и даже более важные награды. Сам богдохан, в отчете своем Небу, выставляет, как свидетельство мудрого управления, значительное ежегодное приращение народа. В древние времена, китайские государи всячески покровительствовали многочисленные семейства и поощряли браки: таким образом, некогда существовал закон, чтобы всякой женщине, носящей подвязку в последней степени беременности, выдавать из казны по три мешка крупы, а мужа ее избавлять на один год от казенной повинности. Нынче нередко случается, что одно и то же лицо показывается в списках того ведомства, где имеет дом или другую оседлость, и там, где застает его последняя перепись; а китайцы, торгующие и промышленные, очень часто переменяют свое место, и потому один человек может быть показан несколько раз.

О. Иакинф, основываясь на изданной в 1812 году народной переписи и прибавляя ежегодно гадательное приращение народа, вычислил, что в 1842 году население Китая состояло из 400 мил. душ. Предположение его оказалось довольно близким с последним показанием китайского правительства. Но, по моему мнению, необходимо сбавить несколько процентов на те ошибки, умышленные и неумышленные, которые мы выставили выше, на которые само китайское правительство несколько раз указывало своим чиновникам; а потому, если мы определим число жителей в Китае в 350 мил., как обыкновенно отзывались нам многие ученые китайцы, то, может быть, будем довольно близки к истине; но и тогда покажется непонятным, как и где может поместиться такое несообразное с количеством земли народонаселение!

Китай в настоящее время имеет пахотных земель 792.037,852 му, следовательно, на каждого человека приходится около двух му; каждый му, при хорошем урожае, даст два мешка риса, а другого хлеба гораздо меньше; в мешке пуда 4; и так, на каждого человека придется около 8 пуд риса в год, и это при благоприятных условиях! Привоз хлеба с островов и из-за границы – самый ничтожный. Правда, за то и нищета в Китае поразительная: народ ест все, что ни попало! Почки и листья некоторых деревьев, как напр. вяза, считаются самим правительством средством народного продовольствия. – Не должно еще забывать, что китаец живет везде, и значительное число жителей помещается на воде!

В Китае, как увидим ниже, существует обыкновение придавать особое название каждому правлению своего государя; государство же свое китайцы называют Чжунь-го, Серединное государство, и Хань-го, по имении династии Хань, царствовавшей за два века до Р. Х. Маньчжуры называют его Никань-гурун, монголы – Китат-улус, туркестанцы – Хытай. Жителям его очень не нравится, когда мы называем их китайцами.

Глава XIII

Дальнейшее путешествие по Китаю. – Носилки. – Река Ян-хе. – Цзи-мин-и, Цзи-мин-шань и рассказ о построении на ней кумирни. – Сторожевые башни. – Ущелье Гуань-гоу и его непреступные укрепления. – Крепость Нань-коу, замыкающая ущелье. – Пекинский бассейн.

В первые дни путешествия по Китаю, мы ехали робко, держались кучкой. Масса народа, повсюду теснившаяся, давила, пугала нас; незнание языка довершало наше смущение; но мало-помалу мы пообжились в этой чудной нам сфере, попривыкли к китайщине, и хотя нас никто не понимал, однако мы все-таки говорили на языке, который называли китайским. Наскучив тихой ездой, мы смело отправлялись вперед на станцию. Я и многие другие предпочли ехать лучше верхом, чем в тряских китайских