Италия на рубеже веков - Цецилия Исааковна Кин

ПАРТИИ

В начале XX в. Турати думал, что отныне борьба классов в Италии будет происходить не так, как это было во время «кровавого десятилетия» конца XIX в., а в спокойных условиях и цивилизованных формах. Однако «эра Джолитти» оказалась отнюдь не идиллической, а Джолитти, этот «человек завтрашнего дня», сформировав свое правительство, произнес, как мы знаем, речь, похожую на некоторое отступление от его прежних программных выступлений. Правда, как искусный тактик, заключая прения, Джолитти сделал некоторые авансы социалистам, но этот маневр мог обмануть только очень наивных людей. Турати, при всем своем незаурядном уме, нередко проявлял наивность, но у «синьоры Анны»[13] был трезвый и насмешливый ум, и разбираться в людях она умела. Так и в этом случае она написала своему «Филиппино», чтобы он не заблуждался насчет любезностей Джолитти. Конечно, Турати был встревожен, но он не хотел и не мог отказаться от линии на сотрудничество своей партии с либералами и счесть эту линию ошибочной. Мы писали о съезде в Имоле в 1902 г., когда за Турати пошло большинство. На протяжении всей «джолиттианской эпохи» Турати последовательно, отстаивал свою идею: главная задача Социалистической партии — полностью сохраняя автономию и выступая с классовых позиций, не попадать в положение полной изоляции. Надо было создать наиболее благоприятные условия для осуществления программы-минимум, и над этим работали самоотверженно. Однако настроения в низовых партийных организациях по вопросу о поддержке правительства Джолитти были довольно смутными.

Коалиция Артуро Лабриола — Ферри набирала силу. В апреле 1903 г. в результате референдума, проведенного в партийных организациях, стало очевидным, что многие секции не одобряли реформистскую линию, которую проводил в газете «Аванти!» ее директор Леонида Биссолати (1857–1920), один из виднейших деятелей партии и самый близкий друг Турати. В результате референдума Биссолати покинул свой пост и директором газеты стал Ферри, который привел с собой в редакцию целую группу революционных синдикалистов. В феврале 1904 г. на ломбардском региональном съезде резолюция Турати не собрала большинства голосов, и он забил тревогу, так как был убежден, что победа «непримиримых», «революционеров» могла бы стать катастрофой для партии. Но и на общенациональном съезде в Болонье в апреле 1904 г. соотношение сил оказалось неблагоприятным для Турати. Все это было не случайным: правительство во время трудовых конфликтов вело себя так, что линия реформистов на сотрудничество с ним не могла не вызывать серьезных возражений.

На съезде в Болонье несколько раз казалось, что раскол партии неизбежен. Прокаччи пишет об абсолютной интеллектуальной честности и прямоте Турати, но замечает, что тот не отдавал себе отчета в размере влияния, которым уже пользовалась коалиция Артуро Лабриола — Ферри. Когда, пишет Прокаччи, две крайние группы заняли совершенно непримиримые позиции и раскол казался неизбежным, слово взял Ферри, специально устроивший так, чтобы выступить последним. Ферри понял, что делегаты съезда ни в коем случае не хотят раскола, но понял также, что «после двух лет надежд и разочарований» большинство сомневается в правильности реформистской линии и «испытывает сильное искушение изменить курс и испробовать линию, отличную от той, что взяла верх в Имоле». Поэтому он предложил проект достаточно двусмысленной резолюции, которая, однако, могла понравиться делегатам. Смысл ее был в том, что поддерживать правительство социалисты не должны ни в коем случае. Но партия ведет многообразную работу, от требования реформ до разрушения системы, построенной на эксплуатации и паразитизме, и поэтому должна непременно сохранять единство.

На этом съезде к руководству партией пришли «левые»: Энрико Ферри и Артуро Лабриола. А Турати и его единомышленники, на протяжении 12 лет считавшиеся самыми авторитетными деятелями итальянского социализма, превратились лишь в одну из фракций. Именно эту фракцию Прокаччи считает единственно серьезной и обладающей чувством ответственности. Впрочем, он не отказывает в последовательности и Артуро Лабрполе. Но с отвращением пишет о Ферри, который «передергивал карты и проделывал свои трюки согласно всем правилам политической интриги в итальянском стиле». Съезд, следовательно, закончился победой «самого опытного и беззастенчивого мастера по манипулированию большинством». Артуро Лабриола вынужден был ограничиться полупобедой.

Вообще же в силу объективных обстоятельств и «реформисты», и «революционеры» вынуждены были пойти на компромисс и сохранить иллюзию единства. Это отражало драматическое положение бойцов рабочего класса в стране, в которой, в силу исторически сложившихся условий, в силу расслоения и структурных особенностей пролетариата, «осуществить реформы было бы так же трудно, как осуществить революцию. Реформисты не добились бы первых, а революционеры не увидели бы последней»{75}.

К началу XX в. Социалистическая партия была единственной в Италии организованной политической партией современного типа. В ее программе-минимум давалось теоретическое обоснование всех преобразований, за которые пролетариату предстояло бороться. Преобразования были трех видов: политические, экономические и административно-налоговые. В преамбуле говорилось, что программа-максимум Социалистической партии — это цель, а программа-минимум является средство?! для достижения этой цели, «в чем и заключается ее качественное отличие от всех буржуазных реформистских программ, где реформы служат самоцелью и лишь уничтожают отдельные вопиющие проявления социальной несправедливости, не касаясь корней зла, кроющегося в самой экономической и политической организации человеческого общества»{76}. Этот текст можно было, в силу некоторой его расплывчатости, истолковать различно. Так оно и произошло.

Сентябрь 1904 г. ознаменовался новыми классовыми битвами. Выступления трудящихся приняли широкий размах. 3 сентября в Буджерру (Сардиния) полиция и войска стреляли в бастовавших горняков, были убитые. На митинге, организованном И сентября миланской Палатой труда, выступали «революционеры», реформисты и республиканцы. Было решено через восемь дней объявить всеобщую забастовку, по прошло всего три дня, и в Кастеллуццо (Сицилия) полицейские открыли стрельбу по толпе крестьян, протестовавших против разгона собрания, созванного секретарем местного кооператива, социалистом. Опять были убитые. Миланская Палата труда опубликовала манифест «Долой правительство убийц!» и объявила всеобщую забастовку, которая 16 и 17 сентября охватила всю страну. Стихийный гнев и возмущение масс были исключительно сильными, забастовка способствовала росту классового самосознания трудящихся, но конкретных политических результатов она не дала, так как с самого начала не было четких лозунгов и требований, не было единого руководства.

Реформисты, хотя и с некоторыми оговорками, поддержали всеобщую забастовку. Турати предполагал, что она заставит Джолитти отступить от двусмысленной политики и решительно встать на путь обещанных реформ. Однако все произошло иначе. Сразу после окончания забастовки Артуро Лабриола заявил, что теперь рабочие воочию убедились в том, что «пять минут прямого действия стоят по меньшей мере столько же, сколько пять лет парламентской болтовни». К сожалению, это всего лишь гипербола. Забастовка практически окончилась неудачей. Джолитти со своей стороны объявил ее «преступной и безумной», распустил парламент и назначил новые выборы. На