Игра по правилам - Дик Фрэнсис

В течение двух с половиной часов я разворачивал и заворачивал белые пакетики; и никаких следов алмазов.

Раз в комнату влетела Джун с длинным заказом на граненые камни, который она без комментариев сунула мне, и я вспомнил, что только Гревил и Аннет занимались заказами на камни из сейфа. Я отправился на поиски Аннет и поинтересовался у нее, нельзя ли мне посмотреть, как она работает со списком. Найдя все, что нужно, в двадцати, а то и более коробках, она выложила это на полку. Действовала Аннет быстро и уверенно, точно зная, где что искать. Успокаивая меня, она говорила, что это очень просто и скоро я сам все пойму. «Дай Бог», — думал я.

В два часа, после очередного сандвича, я спустился к машине и дал Брэду адрес Просперо Дженкса.

— Этот магазин где-то недалеко от «Хэрродз», — сказал я, забираясь на заднее сиденье.

Он кивнул, мы поехали, вливаясь в поток машин, и вскоре он нашел тот магазин.

— Отлично, — похвалил я. — На этот раз тебе придется отвечать по телефону, хочешь или не хочешь, так как здесь нет стоянки.

Брэд потряс головой. Он уже несколько раз отказывался от этого раньше.

— Да, — сказал я. — Это очень просто. Я сейчас включу его для тебя. Когда он зазвонит, возьми трубку и нажми эту кнопку, и ты услышишь меня. Хорошо? Я позвоню перед выходом, ты подъедешь и заберешь меня.

Он посмотрел на телефон так, словно тот таил в себе какую-то заразу.

Телефонный аппарат был обыкновенный, а не встроенный в машину, и он не принимал сигналы, если не был включен, что я часто забывал сделать, а иногда не делал намеренно. Я поставил включенный телефон на сиденье рядом с ним и надеялся, что все будет в порядке.

Витрина магазина Просперо Дженкса ярко сверкала, отчего драгоценности искрились, однако вывеска с его именем была довольно скромной, словно здесь показуха была уже ни к чему.

Я посмотрел на витрину с любопытством, которое еще неделю назад вряд ли бы испытал, и обнаружил, что на ней были выставлены не кольца и часы, а весьма забавные игрушки: машинки, самолетики, фигурки лыжников, яхты, фазаны и лошадки — все было золотым с эмалью и сверкало драгоценными камнями. Я обратил внимание, что почти все, кто проходил мимо, останавливались посмотреть.

Неловко протиснувшись в тяжелую стеклянную дверь, я оказался в помещении с пушистым ковром на полу и ожидавшими клиентов стульями возле каждого прилавка. Если не считать мягкого ворсистого ковра, это был обыкновенный магазин, не очень большой, скромно оформленный, и все его великолепие заключалось в изделиях.

Кроме меня, там никого не было, и я направился к одному из прилавков посмотреть на витрину. Я увидел кольца, но это были не просто маленькие ободки. Они были большими, часто асимметричными, привлекавшими яркостью и неповторимостью цветов.

— Чем могу помочь? — раздался чей-то голос.

Неприметный человек средних лет в черном костюме появился из двери, расположенной в глубине магазина.

— Моя фамилия Фрэнклин, — сказал я. — Мне нужно встретиться с Просперо Дженксом.

— Одну минуту.

Удалившись, он вскоре вернулся с неким подобием улыбки на лице и пригласил меня пройти через дверь куда-то вглубь. За экранированной перегородкой было более длинное помещение, скрытое от взоров посетителей, служившее и офисом, и мастерской. Там стоял угрожающего вида сейф и несколько этажерок с ящиками, очень похожими на те, что я видел в «Саксони Фрэнклин». На одной стене висела крупная, заключенная в рамку надпись: «Никогда не отворачивайся от покупателей. Всегда смотри на их руки». «Наглядный пример недоверия», — изумился я.

На табуретке за верстаком, с ювелирной линзой в глазу сидел сгорбленный человек в полосатой бело-розовой рубашке и возился с какой-то маленькой золотой штучкой, зажатой в тисках. В глаза бросалась ловкость его движений, спокойных и скрупулезных.

Со вздохом вынув из глаза линзу, он поднялся на ноги и повернулся, оглядывая меня с головы до костылей, а потом до ног с растущим удивлением. Я оказался совсем не таким, каким он ожидал меня увидеть.

Впрочем, это чувство, как я предполагал, было обоюдным. Ему, вероятно, было около пятидесяти, но выглядел он моложе и чем-то напоминал Питера Пена: мальчишеское лицо с проницательными, умными голубыми глазами и множеством морщин на лбу. Довольно густые волосы, ни бороды, ни усов, ничего показного. Я ожидал большей оригинальности, экстравагантности и темперамента.

— Вы — брат Грева? — спросил он. — Ну надо же! А я-то ожидал, что вы его возраста, такого же роста. — Он прищурил глаза. — Он никогда не говорил, что у него есть брат. Откуда мне знать, что вы — брат?

— Об этой встрече договорилась Аннет Эдамс, его помощница.

— Да, действительно. Ну что ж, логично. Она сказала мне, Грев умер, да здравствует король. Сказала, что теперь его брат управляет конторой и жизнь продолжается. Я скажу вам так: если вы не знаете столько, сколько Грев, то мне придется туго.

— Я и пришел об этом с вами поговорить.

— И, похоже, не очень-то рады, — сказал он, внимательно глядя на меня. — Не хотите ли присесть?

Дженкс указал на стул, а сам уселся на табуретку. Его голос не был похож на граненое стекло. Скорее несколько обтесанный вариант ист-эндского говора, принадлежащий человеку, вышедшему из ниоткуда, не имевшему никаких привилегий и прославившемуся лишь благодаря своему неоспоримому таланту. Длительный успех развил в нем чувство уверенности, стремление к творчеству сочеталось с деловитостью; он был настоящим художником без напускной манерности.

— Я только вхожу в курс дела, — осторожно начал я. — Я сделаю все, что смогу.

— Грев был гением! — с жаром воскликнул он. — Никто не разбирался в камнях так, как он. Он приносил мне удивительные экземпляры, неповторимые, а я делал из них... — Он замолчал и раскинул руки. — Все это украшает дворцы, — продолжал он, — музеи, особняки на Палм-Бич. Да, я пользуюсь популярностью, продавая это туда, где мне платят. И я испытываю гордость, гордость за свои произведения. Они хороши, я стою дорого, и это доставляет мне наслаждение.

— Вы их все делаете сами? — спросил я. Он рассмеялся.

— Нет, не сам лично, конечно. Я бы не смог. Но все это результаты моей фантазии, не поймите меня не правильно, но у меня есть мастерская, где все это делается. Я сам занимаюсь лишь чем-то необычным, я бы сказал, уникальным. А между делом я работаю на общий рынок. Грев говорил, у него есть хорошие шпинели, они еще остались?

— Э-э-э... красные? — спросил я.

— Красные, — подтвердил он. — Три, четыре или пять карат. Я возьму все, что у вас есть.

— Завтра мы пришлем.

— Только с курьером, а не почтой, — предупредил он.

— Хорошо.

— И кусок швейцарского горного хрусталя. Грев показывал мне фотографию. Я получил заказ, для выполнения которого надо проявить фантазию. Хрусталь тоже пришлите.

— Хорошо, — вновь повторил я, стараясь не показывать своих сомнений. Я не видел никакого хрусталя. «Аннет должна знать», — решил я.

— А что с алмазами? — поинтересовался Дженкс между делом.

С должной осмотрительностью я сделал глубокий вдох и выдох.

— А что? — спросил я.

— Грев собирался покупать. То есть он купил их. Он мне говорил об этом и отослал целую партию на шлифовку. Они уже вернулись?

— Еще нет, — сказал я в надежде, что мой ответ правдоподобен. — Вы говорите о тех алмазах, которые он купил через Центральное торговое объединение? Пару месяцев назад?

— Разумеется. Он купил часть партии у лицензента, потому что я его просил. Ведь я по-прежнему занимаюсь крупными перстнями и кулонами, на которых сделал себе имя, только теперь украшаю их более крупными бриллиантами — это приносит большую прибыль, пока они пользуются спросом. Я попросил Гревила приобрести их, потому что я доверяю ему. Доверие в нашем деле как золото, пусть он и не занимается бриллиантами. Не станешь же покупать камни в два-три карата у первого встречного, даже если они и безупречны, правильно?

— Э-э-э...да.

— Так вот, он купил алмазы и отправил их в Антверпен, чтобы их обработали так, как мне надо, хотелось бы надеяться.

Я кивнул. Теперь я понял.

— Некоторые из них я превращу в звезды, сверкающие на фоне горного хрусталя... — Он осекся и, пожав плечами, будто сам себе удивляясь, продолжил:

— Я делаю «мобиль» с бриллиантами на тоненьких золотых проволочках, которые будут двигаться от малейшего дуновения. Это должно висеть у окна и сверкать огнем на солнце. — Вновь недоумение, только на сей раз в улыбке. — Бриллианты восхитительны в солнечном свете, он делает их неповторимыми, а все снобы и городские обыватели вопят, что чудовищно вульгарно носить бриллиантовые серьги и браслеты днем. По правде говоря, мне просто тошно это слышать. Все это такая чушь.

Я никогда раньше не задумывался над тем, как выглядят бриллианты на солнце, однако можно было предполагать, что меня ждало и это в будущем. «Открывая для себя что-то новое, его уже не закроешь», — возможно, заметил бы Гревил.