Маленькие ошибки больших девочек - Хизер Макэлхаттон

Если ты оставляешь ребенка, перейди к главе 103.

Если ты отдаешь ребенка на усыновление, перейди к главе 104.

60

Продолжение главы 32

Ты решаешь переехать в милый викторианский особняк «Вау гардианз». Из окна комнаты на втором этаже, которую ты делишь еще с одной девушкой, видны сад и зеленые кроны деревьев. Должно быть, это шаг вверх, хотя, с другой стороны, как можно отличить шаг вверх от шага в сторону или вообще назад, особенно когда у тебя мало опыта, ты измождена и просто ищешь убежища? Иногда нужно просто перестать сомневаться и сделать выбор. Бросить кости.

Вскоре после твоего переезда духовные лидеры общины просят тебя подписать «заявление о намерении» и хотят получить информацию о состоянии всех твоих банковских счетов и о всех твоих сбережениях. Они говорят, что для того, чтобы стать по-настоящему независимой, тебе нужно разобраться с долгами. «Долги съедают тебя заживо», — говорит глава дома. Все называют его Белым Отцом из-за его белых подстриженных волос и блестящих голубых глаз. Тебя они называют маленькой сестрой, потому что ты еще очень далека от того, чтобы стать взрослой.

Ты соглашаешься с тем, что твоя жизнь — хаос.

Потом он говорит что-то очень странное и удивительное — он говорит, что «Вау гардианз» возьмут на себя оплату всех твоих долгов. Их просто не будет. Все твои студенческие займы и счета по кредитным карточкам исчезнут. «Ты должна жить мирно и спокойно, — говорит Белый Отец. — Мы хотим создать для тебя новое начало, поэтому возьмем все эти карточки, счета и закроем их». Все, чем ты владеешь, включая свои долги, ты отписываешь им. Ты едва можешь в это поверить. Всего несколько подписей, немного бумажной работы, и «Вау гардианз» становятся правопреемниками всех твоих финансовых обязанностей. «Тебе не нужно работать, — убеждает Белый Отец, поглаживая тебя по руке. — Мы обо всем позаботимся».

И они заботятся. Разбираются с твоими счетами, налогами и доходами (у тебя их нет, но теперь тебе это и не нужно), обеспечивают тебя едой, одеждой и кровом. Они составляют список дел на день, помогают тебе обрести самоуважение и определиться с тем, чем ты хочешь заниматься в жизни. Ты живешь в общине вместе с людьми, которые по-настоящему тебя понимают, и уже чувствуешь, как твоя душа раскрывается и появляется желание молиться.

Правила существования в доме ужесточаются. Никаких посетителей, никаких родственников, телевизора, газет, радио, вообще никаких средств общения с внешним миром. Нельзя писать домой и получать писем из дома. «Нужно очиститься от скверны твоей прошлой жизни, — говорит Белый Отец. — Сознание должно оставаться свободным. Внешнее воздействие — наш враг номер один. Невозможно оставаться чистым и светлым, если ты отравлен миром». Он добрый и мягкий и всегда проводит медитацию улыбаясь.

В доме светло и жизнерадостно, но пищу принимают всегда в разное время. Иногда обедают в пять вечера, иногда в полночь. Иногда тебя будят на завтрак в четыре утра, в другие дни не удается поесть до полудня. Ты никогда не знаешь, когда будешь есть, а когда тебе наконец удается сесть за стол, перед тобой обычно стоит маленькая порция чего-нибудь вегетарианского. Иногда дают хлеб. Они говорят, что со временем твое желание есть мясо и сахар пройдет. Ты так часто ходишь голодной, что это начинает казаться нормальным.

Спать ложатся тоже в разное время. Распорядок дня в доме столь непредсказуем, что ты спишь совсем мало. Тебя будят в три утра, чтобы заняться медитацией, а потом велят идти спать в полдень, когда тело у тебя как раз проснулось. Они говорят, что цель этого в обретении контроля над своими привычками, в обретении власти над собой, чтобы ты сама, а не твое тело, могла решать, когда отходить ко сну. Они говорят, что в конце концов все к этому привыкают, но пока ты все время сонная и вялая. Мир кажется расплывчатым, как будто у тебя небольшая температура и слабость, как при простуде, поэтому ты не сразу понимаешь, что тебе говорят.

Еще у вас очень много молитв и медитаций. Вы не молитесь Богу, это скорее молитва, обращенная к самому себе, к собственной внутренней пустоте, которую необходимо заполнить. Вы молитесь группами, встав в круг, молитесь командами, но никогда не молитесь в одиночку. Они боятся, что ты будешь делать это неправильно и приобретешь дурные привычки, поэтому рядом с тобой всегда есть партнер по молитве.

Твой партнер — Саммер, и вы молитесь вдвоем по меньшей мере трижды в день, в маленьких, облицованных кафелем комнатах в подвале. Эти комнаты снабжены ваннами, и вы часто молитесь, принимая ванну. Это способствует очищению во время молитвы. Тебе не совсем это понятно, но ты ведь и так в полудреме почти все время. Несмотря на это, Белый Отец говорит, что ты хорошо справляешься и почти готова перейти на следующий уровень на пути к просветлению.

На этот уровень тебя проводит сам Белый Отец. Он молится вместе с тобой и велит тебе принять ванну. Потом он говорит, чтобы ты снова приняла ванну. А потом снова. Похоже, ты никак не можешь очиститься до того уровня, который бы его устроил, и он сам берет грубую мочалку и растирает тебя, пока твоя кожа не становится ярко-красной и не начинает саднить. Он показывает тебе, как мыть лицо и ноги. Как подмываться и как с особой тщательностью очищать область вокруг ануса. «Вот так, — шепчет он, сквозь сжатые зубы, — и вот так».

Белый Отец вручает тебе гидеоновскую Библию и велит читать псалмы, пока он проверяет, чистая ли ты. Он говорит, что так ты можешь укрепить свой ум и выработать терпимость по отношению к существующим религиям. Когда ты доходишь до Книги Откровений он нагибает тебя, а на Евангелии от Матфея кладет руки тебе на бедра. Ты чувствуешь, как его твердеющий член трется о твой клитор. «Чтобы стать апостолом „Вау гардианз“, — шепчет Белый Отец, — ты должна принять это». После этих слов он входит в тебя, поднимает твой зад и с напором входит в тебя снова.

Сначала ты шокирована, но к утру, когда становится очевидным, что твое влияние в общине за ночь возросло, ты испытываешь благодарность. Порции твоей еды стали больше, ты переезжаешь в комнату получше, и тебе говорят, что теперь ты будешь молиться только с Белым Отцом и несколькими другими женщинами, пользующимися в доме влиянием. Ты представляешь, что их молитвенные собрания похожи на ваши — комбинация молитв и секса, но не ревнуешь. Ревность не свойственна «Вау гардианз».

Где-то в глубине души ты понимаешь, что происходящее странно, но тебе так хочется спать и есть, что все остальное не имеет значения. К тому же это твоя жизнь, и ты вольна прожить ее, как пожелаешь. Многие люди делают вещи и похуже. Кем ты была до того, как попала сюда? Никем. Что бы ты делала, если бы ушла отсюда? Ну, женщиной, пользующейся в доме влиянием, ты бы уже точно не стала. Ты бы снова соскользнула в липкую депрессию, снова стала бы толстой и одинокой, как раньше.

Когда наконец приходят твои родители, утверждающие, что ты вступила в секту и тебе промыли мозги, ты просишь их больше не приходить. Так проще. Они просто не понимают, что здесь ты на своем месте. Тебе здесь хорошо. Твоя мама плачет, а отец выходит из себя. После того как они уходят, ты понимаешь, что твой выбор был правильным и здоровым, и возвращаешься к своей рутине, заполненной молитвами и учением, к своим вечерам, проводимым за постижением истины и медитацией.

По пятницам все в доме продают на фермерском рынке самодельные свечи и подписку на «Спортс уикли» (ты ненавидишь пятницы: на улице шумно и люди кругом такие странные). Ты нервничаешь из-за всех этих людей, их одеколонов, лающих собак и громкого смеха. Однажды ты отходишь от группы, чтобы сходить в общественную уборную, и тут появляется надоедливая девчонка и начинает с тобой разговаривать.

— Как дела? — спрашивает она.

— Спасибо, хорошо. Извините.

Она встает прямо перед тобой.

— Вы торопитесь? — спрашивает она. — Вас ждут?

— Что?

— Я была как ты, — понизив голос, говорит она.

Она что, сумасшедшая? Думает, что вы — подруги?

— Извините, — говоришь ты, — но вы меня с кем-то перепутали. Вы меня не знаете.

— Нет, знаю.

Она оценивающе разглядывает тебя и говорит, что раньше была членом «Сторожевой башни» — молодежного «клуба», который оказался сектой. Опять это слово: секта. Острое, как порез, и горькое, как обида. Оно свербит у тебя в голове. Ты замечаешь мужчину в голубой ветровке, он ходит поблизости, как будто чего-то ждет. Тебе не нравится, как он на тебя посмотрел.

— Кто это? — спрашиваешь ты девушку.

— Меня послали твои родители, — шепчет она. — Тебя заставили поверить, что эти люди тебя любят. Но это не так. Тебя уже принуждали заниматься сексом?

Ты отступаешь от нее.

— Меня никто ни к чему не принуждает.