Люди Приземелья - Владимир Михайлов

Затем Кедрин почувствовал удар, в глазах зажглись звезды. Кто-то сидел на его вытянутых, все еще сжимающих край отражателя руках, ухитрившись на полном ходу протиснуться между деталью и Кедриным. Металлический живот упирался в фонарь кедринского скваммера. Удар был силен, но скваммеры выдержали, и люди тоже.

Кедрин не мог удержать детали, но ее скорость была уже сбита. Она прошла точку встречи через две секунды после перегруженного монтажника, и за нею устремился кто-то из находившихся поблизости. Кедрин тяжело дышал.

— Надо ровнее, — невозмутимо произнес стеклянный голос Холодовского.

— Да, — послышался голос Гура. — Погибнуть с гамма-отражателем между лопатками — в этом, конечно, что-то есть, это даже величественно. Но я скромен — и не тороплюсь. Спасибо, Слава.

— Не за что, — ответил Холодовский.

Отцепляясь от Кедрина, он неуклюже похлопал виновника происшествия по косому плечу скваммера.

— Спокойней, — повторил он. — Скорости нужны, особенно сейчас. Скоростью мы уже выиграли для тех, у Транса, день жизни. Но прежде всего — уверенность!

Ее-то и не хватало Кедрину. Вечером, ворочаясь в постели (которая, казалось, была набита метеоритной крошкой), он страдал. Стыд не давал уснуть, но еще мучительнее был страх: а если вот так завтра или послезавтра другой новичок налетит на него, острым углом детали вскроет скваммер, как банку консервов, — и наступит конец? Служба Жизни запрещала такое скопление людей в этом объеме пространства. И люди знали это. И все же…

Вот интересно: знает ли сама Служба Жизни, что на ее установления здесь не обращают внимания? Вряд ли кто-нибудь специально оповестил ее. Но в таком случае это необходимо сделать! Ведь нарушается один из принципов, на которых…

Кедрин повернулся в постели и не смог удержать стона: болел локоть, которым он во время работы ухитрился удариться обо что-то в скваммере — о какое-то автоматическое устройство, без которого и скваммер не мог обойтись. Нет, брось о принципах. Служба Жизни гарантирует достижение биологического рубежа каждому человеку — каждому, кто этого хочет. Естественно, этого хочет всякий; но иногда это желание приходит в противоречие с чем-то другим — чувством долга хотя бы — и уступает. Служба Жизни не может помочь в таких случаях.

Так что не крути. Работать тут никого не заставляют, путь на Землю открыт. Возвратись в свою лабораторию, и…

Ну, что же: через две недели кончится отпуск, и ты возвратишься. Будем надеяться, что за эти две недели с тобой не случится ничего… ничего непоправимого. Зато потом — какие будут воспоминания! А кроме того…

А кроме того, вскоре он перейдет в спутник, в свою каюту. Тогда он сразу же разыщет Ирэн и поговорит с ней без помощи рации скваммера. Поговорит в условиях, где их не услышит никто третий.

Он скажет: да, ты была права — в значительной степени. Меркулин просто не учел всего. Простим ему это. Но ведь в основном правда на его стороне: наша работа там, внизу, нужнее. Поэтому я пришел за тобой. Я не буду спрашивать о том, что произошло за это время. Но ведь тогда у нас было настоящее… и, значит, оно не прошло. Настоящее не проходит. Его можно заглушить на время. А сейчас этой необходимости больше нет.

Он скажет: ты помнишь еще, как шумят по ночам сосны у моря? Ты не могла забыть. Я вижу твои следы; они остаются на мокром песке, маленькие следы босых ног. Я вижу звезды в твоих глазах; не здешние — пристальные, немигающие, — но веселые звезды земного неба. Они приближаются, звезды. Подойди ближе. Я…

Он улыбнулся и уснул.

Он выходил каждый день, и с каждым разом что-то менялось. Управление скваммером становилось все проще — казалось, кто-то убирал, одну за другой, разные сложности. Детали тоже начали повиноваться. Темп работы был стремителен, и Кедрин немного пугался лишь вечерами, вспоминая события дня.

Наконец, ему сказали, что обучение закончено. Это было, когда Кедрин еще не перестал уставать. Усталость сама по себе казалась удивительной: ведь мускулы не воспринимали тяжести, деталей. Работали сервомоторы, человек лишь управлял ими. Но для того, чтобы управлять, надо было представить себе, что ты делаешь все сам — и от этого, очевидно, уставала нервная система. Она-то работала в полную силу!

Теперь он мог возвратиться на спутник, в свою каюту. Его сменой остается четвертая, с которой он тренировался. По этой смене поставлены часы в каюте: ведь у смен — свое время, свой день и своя ночь.

У него спросили: нет ли каких-нибудь особых пожеланий. Были; он хотел узнать, где найти Ирэн. Но промолчал. Это оставалось его личным делом, с которым он справится сам.

После планетолета в каюте спутника было очень хорошо. Кедрин улегся на уже выращенный из микротипа удобный диван и постарался ни о чем не думать. Чтобы это стало возможным, он начал рассчитывать в уме наилучшие параметры установки, которая помогала бы ни о чем не думать. Голова была удивительно ясна, и работалось хорошо. Только не было машинной памяти и нумертаксора для записи данных, так что довести расчеты до конца Кедрин не смог.

Впрочем, даже будь у него все нужное, Кедрин все равно не успел бы закончить свое бесполезное дело, потому что на пороге каюты показался Холодовский.

Монтажник вошел, словно к себе домой — не постучавшись и не спросив позволения; кажется, он очень высоко ценил каждое сказанное слово и поэтому старался разговаривать как можно меньше. Усевшись в кресло, Холодовский обвел каюту взглядом. Затем перевел глаза на Кедрина и молча смотрел до тех пор, пока объекту столь пристального внимания не стало неудобно.

— Я отдыхаю, — на всякий случай сказал Кедрин.

Холодовский кивнул:

— Вот, лежу, думаю…

— О чем?

— Да так…

Холодовский поднял брови.

— Вы помните, что был несчастный случай в связи с запахом?

— Конечно. Он появляется непонятно откуда…

— Непонятно, — подтвердил Холодовский. — Да?

— Ну?

— Должно быть понятно. Так?

— Безусловно, но…

— Значит, об этом и надо думать. Работать под угрозой нельзя. Это изматывает людей. Раньше мы могли бы прекратить монтаж до окончательного выяснения. Сейчас это невозможно. Но это не значит, что мы согласны жертвовать собой просто так.

А не просто так — можно?.. И как это — не просто так? Но вслух Кедрин сказал другое:

— Я слишком мало знаю для того, чтобы думать над такой проблемой.

— Больше не знает никто. Конечно, теоретики со временем найдут объяснение. Но работать надо сейчас. То есть — уже сейчас необходимо защитить людей.

— Не имея теории — возможно ли это?

— Ну, чтобы защитить дом от молнии, не обязательно знать об электричестве все без исключения. Как вы помните, громоотвод опередил науку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});