Обманутое счастье (СИ) - Литовская Даша

Но отец ухватил меня за руку. Прижал к своей теплой груди. А из моих глаз в тот же миг потекли горячие слезы горького разочарования.

Я плакала долго. Надрывно.

Чувствовала, как отец поглаживает меня по голове, словно маленькую. Но это мало меня утешало.

Я проклинала весь белый свет.

– Папа, – спазмы дыхания отдавали болью в груди. – Я ведь чувствовала… Я чувствовала, что она… Неужели…?

– Милая моя, так бывает, – утешал он меня. – Так бывает. Тебе так хотелось обмануться. Поверить, что малютка жива. Но… три года прошло. Лиза, пора отпустить. Это все… очень опасно для твоей психики. Пожалуйста, – он заставил меня поднять голову и по-отечески вытер со щек градины слез, – пожалуйста, давай жить дальше, дочка.

Нехотя затрясла головой.

Папа прав.

Абсолютно.

Я ведь всегда этого боялась. Что немного сойду однажды с ума.

Подумать только, совершенно чужому ребенку чуть не сказала, что я его мать. Я даже о психике девочки в тот момент не подумала.

Что было бы, если бы она в это поверила? Что было бы, если бы потом мне пришлось говорить, что это не правда?

Малютке Варе и так многое пришлось пережить за свои малые годы.

А тут еще я со своей одержимостью.

Нет. Так просто нельзя.

С Ярославом у нас завязываются какие никакие, но отношения. А это подразумевает и встречи с маленькой Варей.

Я не могу позволить себе к ней привязаться. Не могу позволить ей привязаться к себе.

Ведь мой босс в любой момент может исключить меня из своей жизни, как только найдет развлечение поинтересней.

Но что же делать с ноющим сердцем в груди? И той крохотной долей надежды, что у нас с ним может все получиться? Что в этот раз - навсегда.

Вдруг я и правда могу стать Варе мамой. Пусть не родной, но…

Я комкаю в руках заявление об уходе. Кидаю его под стол в урну. С минуту сижу в полном трансе. А потом беру чистый лист и пишу заявление вновь.

В урне тем временем лежит уже пять экземпляров.

После достаю из сумки маленькое карманное зеркальце, смотрю не спал ли отек после ночи, которую я провела заливаясь слезами.

И… уныло вздыхаю.

Каждый вдох отдает больным спазмом в груди, и я уже не знаю физическая это боль, или оттенки душевной.

Наконец в холле раздаются шаги. Я узнаю их из миллиона других.

Медленно поднимаюсь с рабочего места. Тяну носом воздух, собирая воедино все мысли. Лист бумаги держу осторожно, и отговариваю себя скомкать его и выбросить в шестой раз.

– Лиза, – улыбка Яра спадает, как только он видит меня. Босс прищуривается. Делает шаг мне на встречу, но потом замирает. – У тебя все в порядке?

Понимаю. Выгляжу сегодня довольно помятой.

Но, надо заметить, что и Яр выглядит не лучше ничуть. Ощущение, что он вообще за всю ночь глаз не сомкнул. Хотя, даже это не отменяет его беспощадную красоту.

Я зачем-то вновь вспоминаю его горе невесту, уговариваю себя не думать о том, что босс был у нее. Ярослав так бы не поступил после всего, что у нас было.

Но, с другой стороны, об эксклюзиве речи не шло…

– Яр… – я опускаю взгляд, сжав листок в руках за спиной.

– Узнаю этот взгляд, – усмехается. – Точно так же ты смотрела на меня в том кафе. Когда пришла сказать, что мы расстаемся.

– Что? Нет... – распахиваю глаза. – Я просто...

Вина за тот поступок лежит на моем сердце булыжником. После того как Яр об этом напомнил, отдать заявление будет тяжелее примерно в тысячу раз.

Сглатываю ком в горле, вот-вот слезы подступят.

И пока я размышляю о своем чувстве вины перед этим мужчиной, Яр размышляет совсем о другом.

Потому что через паузу он говорит:

– Варя опять заболела.

Все внутри меня холодеет. Сердце сжимается, а потом начинает колотить сильно-сильно.

– Как же так...? Ведь вчера все было нормально... У нее температура? Высокая? Простудилась? Мы вроде бы плавали совсем мало, да и вода была теплая… – лепечу перепугано, сводя брови на переносице.

– Ты тут ни причем, – Яр разочарованно поджимает красивые губы. Видно, что он зарыт глубоко в своих мыслях, и ему сейчас не до моих заявлений. – Обычно любая простуда у нее так и длится. Периодами. Но в этот раз все слишком уж затянулось. Я просто не знаю, что с этим делать. Врачи говорят, что не следует беспокоиться. Но я…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А у меня буквально душа болит за малышку.

– Мне так жаль, что я ничем не могу помочь… – отзываюсь голосом, полным сочувствия. Заметно, что Яр действительно переживает за дочь. Господи, до чего же он хороший отец. Кто бы еще смог так сильно полюбить не родного ребенка?

– Вообще… – смотрит на меня исподлобья. – Можешь.

Встрепенувшись, жду, пока он продолжит.

– Не знаю, почему Варька на тебе так зациклились, но со вчерашнего дня только о тебе и говорит, – нехотя признается. – Я понимаю, что это странно. Но, как я уже говорил, скорее всего это отголоски после жизни в доме малютки. Вчера заплакала, как только ты от нас уехала. А сегодня с утра снова проснулась больная. Сейчас с ней Забава… Но…

– Яр! Я могу! – чуть на месте не начала подпрыгивать от нетерпения, моментально забыв обо всех доводах здравого смыла, которые себе приводила. – Если надо, я могу с ней посидеть. Сколько угодно.

Босс задумчиво потер подбородок. Будто размышляя, немного растерянно огляделся по сторонам.

– Сегодня важные переговоры, и мне никак от работы не отделаться. И Забаве тоже скоро придется уехать. У нее открытие выставки.

Наверное, я смотрела на Яра с щенячьей мольбой в своем взгляде. Понимала, как дорога ему Варя. И что мне он возможно не настолько пока доверяет.

– Ты уверена? – рассеянно переспросил.

– Конечно! Если, конечно, ты… отпустишь.

– Хорошо, – кинул Яр, я сообщу водителю, чтобы отвез тебя к нам. Сам вернусь только вечером. Там две гувернантки. Они, если что, все подскажут. И, Лиза… Спасибо.

Хоть сам Яр оставался серьезным, но его глаза тепло улыбались.

Я смущенно кивнула в ответ, а как только он скрылся в своем кабинете, скомкала заявление и отправила его к остальным.

Уйти ведь в любой момент можно.

Но, если прямо сейчас одной маленькой девочке нужна моя помощь, то я не смогу пройти мимо.

~Глава 36~

Лиза.

– Проходите, – встретила меня перепуганная нянечка. Ее бледное лицо буквально сливалось со стенами дома. – Мы уже не знаем, что и делать. Варечка еще никогда так не капризничала. Она, конечно, и повредничать может, и нашкодить. Но сегодня просто весь день с самого утра хнычет. Ничего то ее не радует…

Я кивала головой, как болванчик, слушая гувернантку, пока мы поднимались на второй этаж дома.

– Забаву так любит, всегда радуется, когда та приходит, – продолжала сетовать женщина. – А сегодня как подменили нашу малышку. Даже не поздоровалась с ней. Может, хоть вы поможете. Все Лиза, да Лиза. Я ваше имя сегодня от Вари чаще своего слышала.

В районе солнечного сплетения что-то остро кольнуло.

Малышка скучает. И как бы грустно не было признавать, я тоже начала скучать по ней, как только ушла.

Почему же мы с ней так привязались друг к другу с самого первого дня? Что это за злой рок судьбы?

– Забава уже уехала, да? – подавляя грустные размышления, решила спросить.

Женщина ответила утвердительно, и распахнула передо мной дверь знакомой уже детской комнаты.

– Ну, – прошептала она, – я вас оставлю пока. Спущусь на кухню, приготовлю ей куриный бульон.

Но мое внимание уже полностью было поглощено крошкой Варварой. Тихо прикрыв дверь за собой, я аккуратно ступила внутрь комнаты. Подошла ближе к кроватке, на которой лежала малютка.

Она свернулась калачиком, отвернувшись к стене. Прижимала к себе небольшого плюшевого медведя, и тихо, почти беззвучно похныкивала. Маленькие плечики жалобно дергались от горького плача.

Я присела на край кровати.