Между двух огней - Ande

же стадии развития. Рождается, лежит, ползает, перемещается на четвереньках. Пробует стоять, потом ходить, а потом и бегать. И прыгать. И вот когда Россия только — только начала робко вставать, пришли умные, талантливые, жесткие и крутые ребята. И сказали стране — Волшебное, Прекрасное Парение! Без всей этой грязи и науки ходить. Будем парить в сказке! Обидней всего, что они искренне верили, что можно не учиться ходить. Заново приступать к этой науке для России будет мучительно.

— Что-то мы с тобой Иван все о грустном. Может выпьем?

— В восемь утра? Знаете, барон, есть в этой идее нечто дерзкое. Официант!

* * *

Мы разместились в Отеле Ритц, и я немедленно поперся в магазин Schiap. Эльза Скиапарелли промела нас с Наташей целующимися в примерочной. Примерочные в бутиках это почти отдельная квартира. И если бы не Эльза, как она попросила её называть, то дело бы зашло гораздо дальше. Скиапарелли оказалась славной дамой. И даже не подумала нам выговаривать. А попросила наконец представить ей эту звезду кафешантанов. И пока Наташа приводила себя в порядок, я честно сказал Эльзе, что легкий завтрак, на который я её приглашаю, это минимум из моих извинений. Она неожиданно согласилась. Я взял Наташу за руку и мы пошли в Ритц.

Барон не спал, как я думал, а завтракал кофе и круассаном в зале ресторана.

— Наташа, позволь представить тебе моего друга, барона Мейделя, Якова Карловича.

— Я знакома с Яковом уже сто лет, Вань. Здравствуй, Яша!

Мейдель встал и припал к ручке:

— Княжна! Ты все хорошеешь! Ты и Кольцов? К тебе же сватался Миша Юсупов!

— Яков Карлович! Юсупов просто не знал, что она скоро познакомится со мной!

— Наталья Викторовна, пожалуй я соглашусь. Кольцов лучше. Тебе с ним будет не скучно.

— Знаете, господа, даже для певца кафешантанов и провинциала из деревни в Бургундии, вы удивительно придурки.

— Наташ, это все в прошлом. Я перестаю петь, а Яков переезжает в Париж.

— Иван, Яков! Мне кажется, или нужно начинать волноваться?

— Ну что ты, солнце! Я консультирую барона по импортному бизнесу.

— И все?

— Все!

— Ваня! Барон три раза дрался на дуэли, ты вообще бьешь всем морды не рассуждая. И у вас совместные дела! Успокой меня что ты не втягиваешь Яшу в авантюру.

Наташа! Я же помню, что у тебя в сумочке пистолет! И более мирного занятия, чем виноторговля не могу придумать. А даже если авантюрист Яков, будет меня подбивать на приключения, я сразу тебе расскажу!

— Здравствуйте господа!

Эльза пришла с двумя американками. Американки, попав в общество русских аристократов, стали подчеркнуто холодны и немногословны. Симпатичные дамы, судя по всему не чуждые феминизма, и близкие к интеллектуалам. Мы все продемонстрировали вежливую сердечность, на что американки надулись еще больше.

Это отдельная песня, отношение европейско-американских интеллектуалов, и русской эмигрантской аристократии. Понтярский снобизм постоянно разбивался о русскую сердечность и широкую эрудицию, которыми всегда славилось русское образование. И это бесило интеллектуалов еще больше, потому что со всей остальной аристократией они легко чувствовали свое интеллектуальное превосходство. А с русскими его не то что не было, но они еще и унизительно сочувствовали пробелам в знаниях. И доброжелательно не обращали на эти пробелы внимания. Что бесило еще больше.

Эльза, наблюдая мизансцену со стороны, искренне наслаждалась. Тем не менее дамы были представлены как Джейн из Лос-Анджелеса, и Кларисса из Сан-Диего.

Четыре женщины из модной индустрии это что-то. Тем не менее я все же влез со своими пятью копейками, заявив что основной тренд — это женские брюки. И вообще, в Америке делают для рабочих джинсы — это одежда будущего. К моему удивлению не был освистан. Больше того, по внимательному взгляду Эльзы я понял, что она намерена побеседовать со мной отдельно.

По окончании завтрака нас с Наташей милостиво отпустили до завтра.

Глава 13

Время течет лениво и приятно. Париж весной прекрасен. Только вот, Наташа отказалась немедленно уехать со мной в Бразилию. И я её понимаю. Жизнь вокруг бурлит, она занята интересным делом, а что до войны, которой я её пугал, она же еще не скоро, Ванечка, успеем уехать… Поэтому мы много гуляем и ведем светскую жизнь.

Я посетил «Тетушку Катрин» и уведомил хозяина, что разрываю ангажемент. Пояснил, что получил небольшое наследство, и займусь виноделием. Заодно, путем аккуратных расспросов, выяснил, что меня не искали. Мсье Роже был опечален. Я так и не понял, чего было больше в той печали, сожаления, что он меня не соблазнил, или от потери автора-исполнителя. Художники, вслух осуждая мой отказ от искусства, молчаливо завидовали счастливчику, не нуждающемуся в ежедневном заработке.

Тем не менее, мы весело отпраздновали мой уход с Монмартра. Сразу пятеро живописцев грозили написать Наташин портрет. Я бренчал на гитаре и пел Окуджаву с Визбором. Белов не отходя от кассы начал рисовать Наташу. А подвыпивший Мейдель неожиданно по памяти читал трогательные отрывки из «Разбойников» Шиллера. Среди художников вспыхнула жаркая дискуссия о сюжете Наташиного портрета. Белов настаивал на Леди Годиве, едущей по Елисейским Полям и спасающей бездушную Францию. А Тончев настаивал на Жанне Д’Арк повергающей … ну что-нибудь повергающей, ты, Кольцов, меня понимаешь? Я предлагал сваять монументальное полотно «Принцесса Вяземская приезжает в замок Амбуаз, спасает Леонардо да Винчи и улетает с ним в закат на махалёте». Наташа смеялась и говорила что наиболее правдивой будет картина «Барон Мейдель и Кольцов во главе художников Монмартра избавляют Париж от алкоголя». Иван, я даже не подозревала, что человек может столько выпить. И вообще, я чувствую себя героиней Мюрже, с его «Богемой». Все это происходило в «Тетушке Катрин» и больше всего понравилось американским туристам. Некоторые даже купили у Белова право сделать несколько мазков кистью, рисуя круп лошади Леди Вяземской.

Яков Карлович, на следующий день после прибытия в Париж, арендовал публичный дом мадам Мариз, на рю Ордан. И пропал там на два дня. После этого появился трезвый и деловитый, разбудив меня в восемь утра со словами хватит спать дела не ждут. И утащил