Шопоголик среди звезд - Софи Кинселла

– Ой, а можно померить?

– Конечно. – Девушка нагибается за рюкзачком.

– Люди! – взывает Мона и тут же смягчает невольную резкость улыбкой. – Поставьте сумку на место. Все, достаточно. Давайте… настроимся. Ребекка, предлагаю пока больше на эту вещь не медитировать. Лучше сосредоточьтесь на своем дыхании: ощутите его, прочувствуйте каждый вдох и каждый выдох. Не оценивайте его… не оценивайте себя… просто ощущайте. Сможете?

– Хорошо, – пожимаю я плечами.

– Отлично! Итак, пять минут мы все предаемся медитации. Если нужно, закройте глаза.

Комната погружается в тишину, я прилежно пытаюсь сосредоточиться на дыхании. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Боже, какая скукотища. На что тут медитировать?

Может, я и не гуру ментальных практик, но медитация ведь должна улучшать самочувствие? Я определенно лучше себя чувствую, когда медитирую на симпатичный рюкзачок, а не на «вдох-выдох».

Я открываю глаза, взгляд сам собой скользит к рюкзачку. Никто ведь не узнает, на что я на самом деле медитирую. Скажу, что на дыхание. Как они проверят?

Вот теперь совсем другое дело. Какие у него классные «молнии»! И между прочим, рюкзак помогает поддерживать осанку, так что он мне просто необходим. А Сьюз будет счастлива, когда я отдам ей свою «Марк Джейкобс». Я украдкой смотрю на часы. Интересно, где сейчас Сьюз? Самолет по расписанию должен был уже приземлиться, мы договаривались, что она прямо из аэропорта приедет сюда на ланч. К счастью, кроме кокосовой воды, здесь подают приличный бескофеиновый капучино и вкуснейшие брауни на муке из плодов рожкового дерева, а Сьюз обещала привезти мне батончики «Лайон»…

– И мы постепенно возвращаемся мыслями к занятию, – врывается в мою медитацию голос Моны. Вокруг все тоже открывают глаза и потягиваются, кто-то даже зевает. – Ну как, Ребекка? – улыбается мне Мона. – Удалось сосредоточиться?

– Э-э… да! – сообщаю я бодро.

А что, это же правда. Я сосредоточилась – только не на дыхании.

Заканчиваем мы минутой молчаливого созерцания, а потом выходим наружу, моргая от яркого солнца. Вся группа тут же включает телефоны и выпадает из внешнего мира. Вот где настоящая медитация. Вот на что нам надо медитировать. Пожалуй, стоит предложить на следующем занятии… Да-а-а-а! Услышав звук поступившей эсэмэски, я чуть не подпрыгиваю. Это Сьюз! Наконец-то!

Что касается Сьюз… Она самая настоящая красавица, говорю объективно. Высокая, стройная, и гардероб у нее отменный. Она всеми силами поддерживает британскую легкую промышленность и как-то раз чуть не снялась для «Вог». Но при этом не вылезает из джинсов, рейтуз для верховой езды и древнего «Барбура» – особенно теперь, безвыездно сидя в поместье. Поэтому сейчас, спеша со всех ног к воротам, я примерно такую же картину и ожидаю увидеть: Сьюз в обтягивающих джинсах и балетках, ну, может, в симпатичной льняной куртке, и дети в собственноручно сшитых нянюшкой мешковатых вельветовых сарафанчиках и шортах.

Открывшееся мне зрелище оказывается полной неожиданностью. Я моргаю, не веря своим глазам: неужто это и вправду Клиф-Стюарты? Один в один семья какой-нибудь голливудской знаменитости. Как это им удалось?

Сьюз я узнаю с трудом, такая она ослепительная. Во-первых, на ней короткие джинсовые шортики. Совершенно коротюсенькие. Длинные ноги покрыты бронзовым загаром, гавайские шлепанцы открывают безупречный педикюр. Длинные волосы выглядят светлее обычного (обесцвечивала?), и в довершение ко всему потрясающие солнечные очки «Пуччи». Дети тоже словно с обложки. Мальчики в «бомберах», волосы чуть приглажены гелем, а Клементина щеголяет малышовыми «скинни» с топиком.

Застыв в изумлении, я только моргаю, не находя слов. Наконец Сьюз замечает меня сама и отчаянно машет рукой, тогда я отмираю и кидаюсь к ней.

– Сьюз!

– Бекс!

– Ты прилетела! – Я хватаю ее в охапку, потом по очереди обнимаю детей. – Сьюз, ты выглядишь…

– Нормально? – Сьюз с тревогой одергивает свои микрошорты. – Не хотела выглядеть белой вороной. Так пойдет?

– Просто потрясающе! А ноги чем, автозагаром? Ой, Сьюз, только не говори, что сделала татуировку, – ахаю я, заметив крошечного дельфинчика у нее на щиколотке.

– Нет, конечно, – смеется Сьюз. – Она временная. Здесь ведь у всех татуировки, вот я и решила, что мне тоже не помешает, пока мы в отпуске. А еще фенечки. – Она демонстрирует запястье, украшенное вместо привычных антикварных «Картье» двумя десятками разноцветных плетеных браслетов.

– Да, подготовилась ты на все сто! – восторгаюсь я. – Натуральная калифорнийка. Тарки тоже приобщается? И где он, кстати?

– На подходе. Застрял у какого-то уникального дерева особой породы. А больше он ни к чему приобщаться не хочет, – мрачнеет Сьюз. – Я ему купила такую крутую драную футболку и обрезанные джинсы – нет, ни в какую. Не могу вытряхнуть его из охотничьей куртки.

– Охотничья куртка? В Лос-Анджелесе? – Я старательно давлю смех. Охотничья куртка Таркина – это артефакт. Сшита из фамильного твида, имеет сотню карманов и круглый год пахнет мокрой псиной.

– Вот! Я предлагала ему кожаный «бомбер» – бесполезно. Фенечки называет дурацкими, мою татуировку – страшной. – Сьюз возмущенно сверкает глазами. – Что в ней страшного? Крутейший рисунок!

– Очень милая, – подтверждаю я.

– Понимаешь, я-то надеялась дать ему возможность переключиться, – возмущение Сьюз сменяется привычным беспокойством. – Чтобы он перестал хандрить. Выкинул из головы мысли про отца, про АЛХ и всю эту братию.

– АЛХ? Это еще что?

– А, – морщится Сьюз, – я тебе не говорила? Ассоциация Летерби-Холла. Общественники, пекущиеся об историческом наследии. Начали кампанию против фонтана.

– Неужели! – ужасаюсь я.

– Увы. А вторая группа запустила кампанию в поддержку фонтана. И они грызутся между собой. Хотя чокнутые там все. – Сьюз морщится. – Ладно, хватит о них. Ну как, есть тут какие-нибудь знаменитости? – Она с интересом шарит взглядом по окрестностям, пока мы идем к зоне отдыха. – Поверить не могу, что ты записалась в «Золотой покой».

– Правда ведь, тут здорово? – откликаюсь я воодушевленно. – Замечательные программы, йога, да еще брауни в придачу… – Я замедляю шаг у мощеной площадки с бронзовыми колокольчиками на каменных столбиках. – Это, кстати, тропы просветления. Если нужно что-то прояснить, позвони в колокольчик.

– Прояснить? – Сьюз изгибает бровь.

– Ну да. В жизни, в себе.

– Позвонил в колокольчик, и сразу все стало ясно? – Сьюз, фыркнув от смеха, наугад тычет пальцем в ближайший.

– Да! – с вызовом отвечаю я. – К чему этот скепсис? Все дело в вибрациях. Звон колокольчика воздействует на колебания во внутреннем ухе, способствуя прояснению, пониманию и… – Эх, забыла, как там дальше. – Ну и потом, у них приятный звук.

Про вибрации и ясность мне рассказывал на ознакомительном занятии Брайс, инструктор по личностному росту, и тогда все было предельно понятно. Нужно попросить, чтобы объяснил еще раз.

Тишина вдруг разрывается яростным трезвоном. Это дети Сьюз накинулись на колокольчики. Мой крестник Эрнест молотит по своему кикбоксерскими ударами, едва не сбивая его со столба.

– Прекратите! – Сьюз оттаскивает разбушевавшихся детей. – А то мы оглохнем от ясности! Тут есть где выпить чашечку… смузи? – вовремя перестраивается она.

Ха! Я-то знаю, что она имела в виду чай.

– Чаю хочешь, Сьюз? – поддразниваю я. – С печеньицем?

– Нет, спасибо! – поспешно отказывается она. – Лучше свежевыжатого сока. С капелькой экстракта из ростков пшеницы.

– Да ладно.

– Нет, правда, – не сдается Сьюз.

Конечно, ей хочется чаю. Но издеваться над ней я не собираюсь. Чай ждет ее дома. Я специально запаслась английским в пакетиках, а еще оксфордским апельсиновым джемом «Куперс» и брэнстоновским чатни.

Я веду всех в релаксационную зону с кафе и детской площадкой.

Рядом несколько парней играют в волейбол, а еще метрах в ста на лужайке под деревьями проходит занятие по тай-чи.

– А откуда здесь детская площадка? – интересуется Сьюз, устраиваясь за столиком кафе и провожая взглядом несущихся к качелям ребят. – У них ведь нет детских программ?

– Нет. Но проживающих часто навещают родные, – многозначительно сообщаю я.

– Проживающих?

– Ну да, тех, которые восстанавливаются от переутомления тире наркотической зависимости. Живут вон там. – Я показываю на огороженную территорию с воротами. – Вроде бы там сейчас содержится какая-то крупнейшая звезда первой величины, хотя кто именно – неизвестно.

– Обалдеть!

– Ага.

– А нельзя подойти и украдкой глянуть в щелочку?

– Пыталась, – огорченно говорю я. – Охрана тут же прогоняет.

– Но тут ведь бывают и другие знаменитости?

– Конечно! Пруд пруди! Конечно, без лишней огласки, так что я особенно распространяться не могу, – поспешно добавляю я, заметив проходящего мимо сотрудника центра.