Ставка больше, чем мир - Чернов Александр Борисович

Да! Знаете, есть еще любопытство некоторое. Ведь, хотя Михаил Лаврентьевич и с вами прибыл оттуда, но он много вас моложе. Ту страну, ваш великий Союз Республик, он «вживую» не помнит практически… Так почему, скажите, почему все у вас вдруг рухнуло? Только ли из-за того, что, как Миша говорит, у руководства пошел «бардак в головах»? Что система «стала проигрывать в конкуренции»? Что самое главное вы просмотрели? Как и я, кстати. Ведь только он раскрыл мне глаза на роль и место пролетариата…

– Бардак? Это было, конечно. Но не только, ваше величество. Вернее, не столько. Плановое хозяйство – это, по моему мнению, колоссальный плюс для экономического развития. Но у нас был очень умный, дальновидный и могучий враг – американцы.

– И неужели мы… Вы не смогли разобраться с этими янки? И с их жидовскими заправилами – банкирами?

– Николай Александрович, увы. Не смогли. Кишка тонка оказалась. Хотя были и глупость, и элемент предательства, но… Во всем этом виноваты опять-таки лично вы! – Василий не удержался, чтоб не рассмеяться.

– Я?!

– Конечно. Кто же еще? Довели страну до двух революций, проиграли две войны, итогом второй стала гражданская. Да еще немцы остались во врагах с воспоследовавшим вторым раундом. Самым разрушительным и кровавым. А тем временем янки развивались за океаном, уходили вперед, получая с наших войн дикие барыши. В итоге фора стала слишком велика. И в лоб эта задача решалась лишь на уровне взаимного уничтожения.

– Понятно. И в том, что вы на войну с ними не решились, тоже я виноват?

– Но…

– Что но? Видеть, что явно проигрываете, и не пойти ва-банк? Не стукнуть по столу кулаком?

– Стучали. Даже туфлей…

– Это как?! Что еще за… Ладно, почти пришли. Потом обязательно расскажете про туфлю, – царь улыбнулся. – А сейчас ступайте, Василий Александрович, своих поздравьте. Вижу же, стоят, мерзнут. Вас ждут.

– Есть! Но… простите, еще один небольшой момент, ваше величество…

– Да, конечно, конечно…

– Вот тут три списка, – Василий достал из кармана запечатанный конверт, – в первом перечислены фамилии и род занятий людей, которые, как показала наша история, были если не гениями, то великими талантами в своих областях. Но по тем или иным причинам эти люди не смогли полностью реализовать своих дарований. Некоторых нужно спасать, прямо сейчас. Это интеллектуальный золотой фонд, люди, которые окажут колоссальное влияние на успех задуманной вами модернизации страны. Вторая часть списка, та, что синим карандашом отчеркнута, – это светлые головы за рубежом. Те, кого нужно постараться любой ценой сманить к нам. Или в крайнем случае всячески осложнить их деятельность за границей. Тут уж либо-либо.

Следующий список – это наши очевидные противники. Доморощенные и зарубежные. Враги России, проще говоря. Причем враги – весьма успешные. По этим персоналиям, как я понимаю, нам предстоит весьма кропотливая, системная работа. Кого-то нужно будет скомпрометировать, кого-то пасти до поры до времени. А кого-то, простите, будет лучше убрать сразу. Поймите, это индивиды, о себе все уже доказавшие, и…

– Я понимаю.

– И третий список. В нем важнейшие месторождения полезных ископаемых, частью с координатами приблизительными, частью с общим указанием мест их залегания. Те, что на данный момент здесь пока еще не открыты. Золото, алмазы, руды черных и цветных металлов, нефть, природный газ. Этого стране хватит больше чем на столетие усиленного экономического развития. И еще больше на продажу останется.

– Так не честно, Василий Александрович! – Николай всплеснул руками. – И это «небольшой момент»! За такое чем я смогу вам отплатить? Это же…

– Главный секрет Империи, ваше величество. То главное, что я реально смог сделать для нашего народа, когда понял, где и когда мне предстоит оказаться. И с кем есть шанс встретиться. Но об этих списках должны знать только вы и я. Что же до отплатить… Вы уже отплатили. Тем, что нам поверили.

– А ваши друзья? Им об этом всем тоже не нужно знать? Или что-то можно?

– Каждому в его сфере. И не потому вовсе, что я не доверяю Рудневу или Банщикову. Просто против нас будут играть очень серьезные силы. Мало ли что? Да ведь вы и сами все прекрасно понимаете.

– Да, это логично. Согласен. Но как вы сумели все запомнить?

– Хоть и многое, но не все, к сожалению. Может, вследствие процесса переноса, или годы сказались. Там я был уже далеко не молод. Досадно, что все списки восстановить не смог. Ведь нас, офицеров Главного разведывательного управления Генерального штаба, специально этому учили. Запоминать информацию. Кроме того, о ком-то и о чем-то знал из книг, учебных программ. Было время на подготовку и была структурно подобранная, систематизированная информация, это упрощало задачу.

– Спасибо! Но все-таки знайте, Василий Александрович, что самый главный секрет нашей Империи, это вы, – Николай улыбнулся в усы. – С ума сойти можно! Вот так вот: взять и походя подарить царю полцарства, если не больше. Только что-то мне подсказывает, что с вашими талантами вы сможете сделать для России много такого, без чего все эти списки нам не очень-то и помогут. Особенно в свете того противостояния, которое нам предстоит в ближайшие годы…

– Ну, вот мы и вернулись, господа. Да! Василий Александрович! Через час, будьте добры, явитесь ко мне в вагон, вас встретят. Но только не один приходите, а с вашей невестой. У нас для вас двоих подарок имеется… – Николай усмехнулся в усы, глядя на обалдевшую физиономию Балка. – Кстати, можете ей сообщить: по поводу ее брата подтвердилось главное. Он жив. Находится на излечении в японском госпитале. Поправляется после ранений. Не слишком тяжелых, к счастью. А чтобы не возникало желания подержать в гостях наших молодцов-катерников подольше, мы вчера отправили нашему брату, Божественному Тэнно, соответствующее послание. Пока не задерживаю вас долее, капитан Балк.

«Сдал меня Мишаня. С потрохами сдал… Ну, погоди, ужо товарищ Великий…»

– Честь имею, ваше величество!

* * *

– Вадик! Ну, здравствуй, дорогуша. Заходи! Спасибо Фредериксу, свои апартаменты уступил, пока императоры с ранеными общаться направились. Минут сорок на интим у нас есть. Дверь только прикрой поплотнее, – Руднев плотоядно ухмыльнулся. – Видишь, незадачка: хотел пристебаться к чему-нибудь, да для порядка в торец тебе двинуть, а не выходит, блин. «Сделано хорошо», пришлось на фалах вывесить.

И Петрович заключил улыбающегося Банщикова в объятия.

– Молодца, однако. Четверка. Твердая. И по всем твоим питерским житиям главный вопрос у нас к тебе будет: Как ты, в принципе, умудрился Николая охмурить? Я, честно говоря, на ваш с ним консенсус и не надеялся. Тем более на столь скорый.

– Петрович, здорово! Я тоже соскучился по вам с Василием Александровичем, ей-богу! Жутко надоел этот роман в шифротелеграммах и секретных письмах. Ну, а четверка-то почему? Может, хоть с плюсом?

– С тротилом к Кадзиме вы не успели? А у меня из-за этого «Якумо» с «Токивой» живыми отползли. Срок ухода Беклемишева с Балтики сорвали? Вот тебе и «минус балл». С минометами затянули? Ага? Что, трояк корячится? Но я сегодня добрый, студент. Плюс – за КЛ-ки. Так что четверочка вам, любезный, – добродушно погрозил пальцем Петрович.

– Фу, какой педантичный стал! Вот уж от кого занудного скрипа не ожидал.

– Ты у меня адмирала не обижай, смотри. Или забыл, что мне по его милости «минус лысина и отягчение в виде двадцати годков» перепали. Каков красавчег! Роман ему с нами, видишь ли, надоел! Слыхал, Всеволодыч? – подмигнул Рудневу Василий. – Полно врать, господин военно-морской секретарь. Соскучился он… До нас ли ему, шаркуну паркетному, было? О твоем-то романе вся Расея наслышана. Это только до нас, до последних, все всегда доходило: на мостиках да в окопах не до пикантных столичных новостей. Там вокруг по большей части пошлые анекдоты, кровь, дерьмо и гайки в равномерном шимозном замесе. А ты у нас здесь, оказывается, не только фаворит царя-батюшки, но и без пяти минут зятек, па-анимаишь, – коверкая и растягивая произношение последнего слова «под Ельцина», – расхохотался Балк.