Ставка больше, чем мир - Чернов Александр Борисович

Причем этот второй в душе так и остался бывшим полевым группером, по жизни ностальгирующим по временам величия упомянутого Советского Союза. И вышвыр-нутым в отставку в начале двадцать первого столетия за рецидив непонятного, с точки зрения многих из тамошнего начальства, патриотизма. И хотя «бывших» в Системе не бывает, но…

* * *

Два часа назад бронепоезд «Святогор», слегка увеличенная копия маньчжурского «Муромца», извергая клубы дыма из топочных труб двух своих тяжелых германских паровозов, величественно замедляя бег, прогромыхал по входным стрелкам. С протяжным шипеньем стравливаемого пара скрипнул тормозными колодками, лязгнул буферами и, разгорячено отфыркиваясь, остановился на боковом пути. В предложенной Василием зимней «камуфляжке» из двух светло-серых оттенков, с двуглавым орлом на борту штабного, радийного броневагона и Андреевскими флагами, изображенными на рубках локомотивов, смотрелся он для 1905 года внушительно и грозно.

«Ну, ребята, коль не успели вы на войну, что поделать? Теперь эскортом царевым поработайте. Куда деваться? А путиловцы, конечно, сработали лучше, чем наша шарашка во Владике. Броня с виду надежная и подогнана как по лекалам. Да еще эти гаубицы-стодвадцатимиллиметровки во вращающихся полубашнях… Машина!»

Следом за «Святогором» подошел темно-голубой царский поезд. Но он, не встав у платформы, отстучал по стыкам дальше, почти до выходного семафора. Из его вагонов как горох посыпались стрелки и казаки караула, подгоняемые зычными окриками команд их офицеров. Привычно и быстро заняли предписанные места, замерли на расчищенных дорожках возле низенького дебаркадера, у дверей и даже у окон нескольких маленьких строений станции, у водокачки и складского пакгауза, а также возле площадок вагонов и паровоза их литерного «владивостокца».

«Ясно, первый поезд-дублер. Ребята Спиридовича. Работают быстро и четко, любо-дорого посмотреть. А где же сам»?

Медленно тянутся минуты, но вот наконец по главному ходу Великого Сибирского пути, обдав снежным вихрем замерших «на караул» гвардейцев, на пристанционный путь втянулся второй состав – близнец первого, плавно замедлился и встал, немного протянув вперед, напротив владивостокского курьерского. А следом за ним, почти без интервала, подошел «Пройсен», знаменитый семивагонный «Бело-синий экспресс» кайзера. Вернее, его «восточный» вариант, сделанный четыре месяца назад специально, с возможностью перевода на российскую, более широкую колею. Его блестящий хромом и белой медью шварцкопфовский паровоз едва не ткнулся в буфера последнего вагона царского поезда и со скрипом замер, протяжно дыхнув тучей перегретого пара…

И начался сумасшедший дом. Погоны, аксельбанты, шнуры, папахи, германские шишаки-пикельхельмы, треуголки, плюмажи, кавалергардские орлы, фуражки, ордена… Звон шпор, суета, команды на русском и немецком… Выход императоров. Высочайшее посещение наших раненых адмиралов – Небогатов и Трусов пока лежачие…

– Вах! Михал Лаврентьич, дорогой! Своих не узнаешь? Зазнался, да?

– Ой! Василий Александрович! Так вас и ищу… Придушите же!

На ухо:

– Здорово, Вадик. Пять баллов. Умница, не облажался. А то бы точно – придушил.

– Добрый… Спасибо на теплом слове. Мы тут старались. Но и вы там дали дрозда!

– Работа такая. Ладно, рассказывай по-быстрому: кто тут есть ху?

В царской свите куча непонятного народа, спасибо Вадиму, по ходу подсказывает шепотом нюансы. Немцы: ну, кузена Вилли не узнать невозможно. Тирпиц, Шлиффен, Бюлов, Маккензен, Шён. Серьезные ребята. Из наших Сахаров, Дубасов, великие князья Сергей Михайлович и Петр Николаевич. Фредерикс, Нилов. А вот и сам – Николай…

Невысокий. Ладный. Крепкое, сухое рукопожатие. Задумчивый, изучающий взгляд огромных серо-голубых глаз…

– Василий Александрович, я попрошу вас – через двадцать минут постройте ваших людей возле «Святогора». А вы сами будьте без сабли, пожалуйста.

Историческая справка

Альфред фон Тирпиц родился 19 марта 1849 года в Кюстрине, в семье госчиновника. Особым прилежанием в школе мальчик не отличался. В 1865 году, шестнадцати лет от роду, он поступил на службу в прусский флот, следуя выбору товарища, и через четыре года в числе первых на курсе окончил Морскую школу в Киле, проявив особенные успехи в технических дисциплинах. В 1870 году, младшим лейтенантом, он служил на лучшем корабле броненосной эскадры «Кениг Вильгельм», а через три года он, артиллерийский офицер на «Фридрихе Карле», защищал интересы немцев в Испании: шла гражданская война, и его корабль совместно с англичанами участвовал в захвате судов инсургентов, обстреливавших приморские города.

В 1877 году, под впечатлением операций русского флота на Черном море, он активно ратовал за развитие минного оружия и вскоре был отправлен в Фиуме, на фирму Уайтхеда, для приемки заказанных торпед и ознакомления с их производством. В 1883 году во главе флота встал генерал Лео фон Каприви, дальний родственник А. Тирпица, и карьера последнего пошла в гору. В 1886 году его поставили во главе созданной им минной инспекции, объединившей руководство военной подготовкой и верфями, занятыми созданием миноносцев и их оружия. Позже Тирпиц вспоминал это десятилетие как «лучшие годы жизни».

Через год он командовал флотилией миноносцев, эскортировавшей яхту с кронпринцем Вильгельмом, направлявшимся в Англию на юбилей бабушки – королевы Виктории. Принц интересовался военно-морской техникой, и там они, во время парада британского флота, могли вместе оценить подлинную военно-морскую мощь государства. Встреча молодого моряка – энтузиаста своего дела – и будущего монарха, с юношеских лет влюбленного в военный флот и морскую романтику, стала судьбоносной: в 1890 году он – фрегаттен-капитан и начальник штаба Балтийской эскадры. Год спустя, во время Кильской недели, протеже молодого кайзера произносит свою знаменитую «застольную» речь, которая и стала катализатором начала постройки Германской империей мощного броненосного флота на основе нескольких эскадр однотипных линейных кораблей, созданию которых были подчинены все остальные аспекты военно-морского строительства.

В январе 1892 года Тирпиц получает погоны капитана цур зее и назначается начальником Главного штаба ВМФ. Весной 1896 года его, уже контр-адмирала, отправили командовать Восточно-Азиатской крейсерской эскадрой. Он получил задачу найти в Китае пункт для ВМБ, ибо защищавшая интересы германской торговой экспансии эскадра зависела от английских доков в Гонконге. Тирпиц счел единственно пригодной, и с военной, и с экономической точки зрения, бухту Циндао. В итоге она и была занята немцами.

Через год, вступив в должность статс-секретаря по ВМД (аналог должности морского министра), он, вместе с канцлером Бюловым, сыграл решающую роль в принятии знаменитого Закона о флоте 1897 года. Закон этот предопределил не только пути развития флота Германии, но во многом и ее судьбу, «запрограммировав» антагонистическое столкновение с Великобританией, вылившееся, в итоге, в мировую войну. В 1899 году он стал вице-адмиралом, а летом 1900-го был возведен в дворянство.

Тирпиц понимал, что постройка Германией флота, направленного против имперских интересов мирового гегемона, может вызвать превентивный военный ответ англичан, поэтому выдвинул в виде дымовой завесы так называемую «теорию риска»: Германия, де, строит флот с таким числом линкоров, которое не угрожает интересам британцев, но делает для них столкновение с немцами на море неоправданно рискованным. За скобками оставалось то, что в союзе с другой державой (и тут явно подразумевалась Россия) «флот Тирпица» мог бы рассчитывать на победу над английским.

Наша история показала, что «британская проницательность превзошла тевтонское коварство». Сначала японскими руками были ликвидированы русские военно-морские амбиции, а когда немцы отказались отступить, и несколько новелл к Закону о флоте должны были позволить им к 1918 году в одиночку поспорить с британской морской мощью, «удачно случился» август 1914-го…