Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда я вхожу в класс, собрание уже идет, и единственное свободное место — это детский стульчик между нашей Самим Совершенством и Прирученным Неотразимцем. Под взглядом присутствующих я пробираюсь к этому месту. Что там происходит рядом с учительским столом у доски, мне не видно.
Неотразимец смотрит на меня сверху вниз, все еще улыбаясь, но теперь его улыбка уже смущенная.
— Вы пропустили голосование, Люси! Она выиграла с минимальным преимуществом. Вас выбрали секретарем, меня казначеем. — Он бросает тревожный взгляд на Буквоедку. — Она вселяет в меня страх.
Само Совершенство наклоняется и подтверждает, что голосовала за меня, — только забавы ради, думаю я.
— Пожалуйста, могу я попросить вашего внимания? — одергивает нас Буквоедка. — Люси, вы, вероятно, хотите сделать записи для отчета? — педагогически произносит она, передавая мне бумагу и ручку.
— Полно, не обращайте внимания, Люси, — шепчет мне в ухо Неотразимец, — я слышал, что любовь втроем — банальная мужская фантазия. Вы все еще хотите пойти куда-нибудь выпить? Мне, например, это просто необходимо, после всего этого.
Глава 8
По одёжке протягивай ножки
Не о таком, не о таком я мечтала. И совсем не такого вечера я ждала. И это совсем не та жизнь, которую я себе представляла. Когда оканчивается собрание, Прирученный Неотразимец делает вид, что уходит один. Я очень волнуюсь, потому что знаю — он ждет меня где-то на улице. Я медленно собираю свою сумку, болтаю с кем-то и иду к выходу.
Где-то ближе к Фитцджонс-авеню я обнаруживаю его под кустом цеанотуса, который разросся так, что превратился из аккуратного украшения на отведенном ему участке земли в спокойном пригородном саду в буйные заросли, раскинувшиеся во все стороны в виде причудливых арок, перевесившихся через тротуар. Свет уличного фонаря выхватил из мрака пару знакомых кроссовок «Конверс», и я про себя поздравляю его с тем, что он сумел найти это вечнозеленое убежище, раскрывшее свои объятия, дабы принять участие в нашей интриге.
Он вылезает из-под куста.
— Люси Суини, осмелюсь предположить… — Услышав такое обращение, я начинаю смеяться, несколько нарочито, но быстро прекращаю, вспомнив, что его фамилия совершенно вылетела у меня из головы. Я помню только, что там фигурировала какая-то рыба, но никак не могу вспомнить, какая именно.
«Роберт Код, Роберт Хэддок, Роберт Хэйк, Роберт Дори[37]», — перебираю я мысленно варианты. Это должна быть рыба, обитающая в Северном море.
— Роберт Басс[38], — подсказывает он.
В ужасе я осознаю, что кое-что, видимо, произносила вслух. Наступает пауза.
— Я работаю над иллюстрациями к детской книге, — слышу я собственный голос с объяснительной интонацией.
— Очень увлекательно.
— Это главные персонажи. Такая аллегория о сокращении рыбных ресурсов в Северном море.
— А злодей там есть?
— Кроуфорд Крейфиш[39], — отвечаю я, — американский импорт. — И умолкаю, испуганная и в то же время впечатленная собственной способностью столь вдохновенно врать в случае необходимости. Я знаю, что правда в большинстве случаев субъективна, и смело вступаю в новую для себя область обмана.
До шумного паба идти недалеко. Мы минуем его каждый день по дороге в школу. Сейчас мы преодолеваем это расстояние, перебрасываясь банальными фразами, и даже как бы стараемся внутренне сжаться, чтобы сделаться незаметными. Когда мимо проезжает какая-нибудь машина, мы, не сговариваясь, утыкаемся взглядами себе под ноги. Паб расположен на тихой улице в жилом районе. На тротуаре у входа тоже стоят столы и лавки. Пара спокойных терпеливых собак с длинной лохматой шерстью привязаны тут же кожаным поводком. Завидев нас, они поднимаются и начинают приветливо вилять хвостами. Роберт Басс нерешительно приоткрывает дверь, и я догадываюсь — он осматривает помещение, дабы удостовериться, что там нет никого из знакомых. Кажется, он весьма искушен в этом темном искусстве двойной игры!
Многоголосица и гнусавые звуки одной из ранних песен группы «Оазис» оглушают нас и чуть не заставляют покинуть заведение. Когда я была в этом пабе в последний раз — почти шесть лет назад, — тут на полу лежал грязный ковер, а бежевые стены были покрыты тонким слоем никотина, так что если провести по ним пальцем, оставался светлый след. Под потолком висело облако табачного дыма, а подушки на скамьях были сбитыми и в буграх. Здесь подавали всевозможные рулеты, тушеные овощи и жаркое из креветок с чесночным соусом.
Теперь вместо отвратительных, землистого цвета ковров с невнятным геометрическим узором — чистые деревянные полы. Вместо скамеек — массивные лавки и деревянные стулья с прямыми спинками. В баре подают оливки, кешью и овощные чипсы. Все чисто, светло и опрятно, однако менее уютно. Мягкая обивка скрадывала шум. Теперь ему некуда деться, он отскакивает от одной поверхности, ударяясь в другую, как в эхо-камере. Сидящие за столами, даже те, кому нет еще и тридцати, прикладывают к ушам ладони, чтобы услышать собеседника.
Я вижу, что из-за небольшого круглого столика в углу поднимается пара и уходит. Я устремляюсь к освободившейся лавке, которая, возможно, провела сотню-другую лет в какой-нибудь маленькой сельской церквушке на востоке-Англии. Я думаю о том, что Англия здесь так же неуместна, как и мы. На спинке этой деревянной реликвии вырезаны фигуры святых, облаченных в одеяния, с тщательно проработанными складками; эти складки, когда мы садимся, больно впиваются в наши затылки. Лавка невысокая, узкая и совершенно неудобная. Это немедленно принуждает нас к физической близости. Мы прислоняемся друг к другу, как пара старых деревьев, которые в течение многих лет вынужденного тесного соседства опираются друг на друга, чтобы не упасть. Наша же проблема в том, что, найдя себе свободное место, мы теряли возможность двигаться. Когда он скрещивает ноги, я утрачиваю равновесие и налегаю на стол, если я наклоняюсь вперед и отодвигаю свое плечо, он в образовавшейся пустоте начинает куда-то соскальзывать.
Роберт Басс говорит, что почти никогда не ходит в пабы, потому что не выносит табачного дыма. Я соглашаюсь и ногой пододвигаю пакет «Джон Плэйер» потеснее к своей сумке, под самое ее дно. Видимо, действительно прошло много времени с тех пор, как каждый из нас наведывался сюда, поэтому некоторое время мы просто сидим и озираемся.
— А не сообщить ли Буквоедке, что мы выходим из игры? — говорю я, изучая подставку под пивную кружку. — Все это полный абсурд. Она из тех, кто никогда не отказывается от работы — таким просто некуда девать энергию.
— После собрания директриса приперла меня к стенке, и знаете, что сказала? Конечно, не для чужих ушей. Что она была бы очень нам признательна, если бы мы согласились на эту работу. Для того чтобы «обуздать крайности» — это ее слова, не мой, — объясняет Роберт Басс, сооружая сложную конструкцию из пивных подставок на своей стороне стола. — Это было бы, по ее словам, «проведением политики по снижению вреда». Она голосовала против нее. Она голосовала за вас.
— Значит, мы должны довести дело до конца? — Я стараюсь, чтобы в моем голосе не звучало окончательного согласия.
— Да, — говорит он. — Буквоедка собирает нас у себя на следующей неделе по поводу празднования Рождества. Мы могли бы пойти вместе. — Он улыбается мне незаметной полуулыбкой, при этом его нижняя губа выдается вперед, словно он пытается сдержать себя, чтобы не рассмеяться. Я не отваживаюсь поднять на него глаза, понимая, что добром это не кончится: стоит мне встретиться с ним взглядом, и мои бастионы сдадутся без боя. Я начинаю отщипывать кусочки от пивной подставки.
Он за мной наблюдает, и я чувствую жар его лица, обжигающий мою левую щеку. Чтобы повернуться к нему, требуется нечто большее, чем простой поворот головы на двадцать градусов. Малозаметные движения иногда говорит гораздо более красноречиво, чем определенные жесты, особенно состоящим в браке людям. Я все же поворачиваю голову и натыкаюсь на его пристальный взгляд. Мы смотрим друг на друга, не говоря ни слова, несколько дольше, чем нужно. Затем оба одновременно начинаем говорить.
— Кажется, надо пойти и принести нам выпить! — Это говорю я.
Он говорит, что ему надо позвонить помощнице по хозяйству и предупредить ее, что он вернется поздно. Жена его все еще на работе.
— Она почти никогда не возвращается раньше десяти, а в семь тридцать утра уже уходит. Иногда я ее не вижу по нескольку дней, мы общаемся по электронной почте или записками, на кухне их целые тома, — сообщает он. В его голосе не слышно ни малейшего оттенка горечи. Только констатация факта. Настоящие постсовременные виртуальные отношения!
Маленький столик весь в клочках от пивной подставки. Сначала она была разорвана пополам, затем превращена в крошечные ошметки, они слетают на пол, сдуваемые потоком воздуха от проходящих мимо людей. Я вспоминаю другие аналогичные случаи, много лет назад, когда терзание пивных подставок было полезной деятельностью, помогавшей мне во время тяжких выяснений отношений.
- На веки вечные - Джасинда Уайлдер - Современные любовные романы
- Во всем виновата текила (ЛП) - Фиона Коул - Современные любовные романы / Эротика
- Вкус предательства [СИ] - Селин Саади - Современные любовные романы
- Люби меня, девочка - Анастасия Пырченкова - Современные любовные романы
- Брак для одного - Элла Мейз - Современные любовные романы / Эротика
- С тобой навеки (ЛП) - Лиезе Хлоя - Современные любовные романы
- Ты найдешь меня там (ЛП) - Коул Фиона - Современные любовные романы
- Король Алчности (ЛП) - Хуанг Ана - Современные любовные романы
- Училка и медведь - Маша Малиновская - Современные любовные романы
- Развод. Мы больше не твои - Мила Гейбатова - Современные любовные романы