Киммерийцы и скифы - Михаил Артамонов

Если Дунай (Истр), по Геродоту, — величайшая из всех известных ему рек, то наиболее замечательной в Скифии он считал Днепр. Она доставляет, по его словам, чистую и вкусную воду, превосходную рыбу, прекрасные пастбища стадам. Вдоль нее, добавляет он, тянутся плодородные пахотные земли. Эта река известна на 40 дней плавания, из которых 10 или 11 дней приходятся на область скифов-земледельцев (IV, 53), простирающуюся в ширину на три дня пути до реки Пантикап (IV, 58). Последняя река значится у Геродота пятой из рек Скифии, доступных с моря, вслед за Борисфеном. Она ошибочно помещается Геродотом восточнее Днепра, тогда как на самом деле это правый приток реки, устье которого действительно открывается вслед за устьем Днепра, но не непосредственно с моря, а из Низового Днепра выше впадения его в Днепровско-Бугский лиман.

При определении местонахождения страны и одноименной с ней реки Герра, до которой Днепр был известен грекам, надо иметь в виду, что русло реки изгибается, ввиду чего путь по воде оказывается значительно длиннее, чем по суше. Поэтому плавание от устья Днепра до страны Герра в области днепровских порогов, выше которых греки, по-видимому, не поднимались и до которых только и знали эту реку, действительно могло продолжаться около 40 дней. Помещать же область Герра выше порогов нет оснований, так как в ней находилось кладбище скифских царей, живших в степи, а не в лесостепной полосе, где на реке Суле ищет это кладбище В. А. Ильинская. А если это так, [80] то скифы-земледельцы, занимавшие примерно четверть расстояния по реке от устья до порогов, жили только в самом низовье этой реки, не выше Каховки. По имени реки они назывались борисфенитами.

Геродот ведет свое описание Скифии вверх по Южному Бугу (Гипанису), что вполне естественно, так как сведения, которыми он располагал о ней, исходили от греков из Ольвии, для которых эта река была главной магистралью в их сношениях с туземцами. Ближайших к Ольвии скифов он называет каллипидами, выше по Бугу, там где течение этой реки сближается с Днестром, обитатели алазоны, по местоположению в степи, казалось бы, кочевники, но выращивавшие просо, чечевицу, лук и чеснок, т. е. занимавшиеся огородничеством. Наконец, еще выше, за источником Эксампей, отождествляемым с левым притоком Буга рекой Синюхой, простиралась земля скифов-пахарей, сеющих хлеб на продажу, очевидно, главных поставщиков зерна в Ольвию (IV, 17). Из другого указания Геродота (IV, 51) как будто бы следует, что область этих скифов распространялась на Днестр, а в другом направлении могла обнимать и Среднее Поднепровье, так как левые притоки Южного Буга — Синюха и Ингул настолько близко подходят к бассейну Среднего Днепра, что население Побужья и Поднепровья могло в представлении греков сливаться между собой. Путем в Среднее Поднепровье по Днепру ольвийские греки, видимо, не пользовались ввиду его большой протяженности и трудностей, связанных с преодолением порогов.

В своих предшествующих работах по этногеографии Скифии я, исходя из буквального понимания Геродота, относил к скифам-пахарям только население лесостепного Побужья и Поднестровья, да и его, основываясь на сходстве археологических памятников, связывал не с собственно скифами, а с фракийцами Закарпатья, представленными так называемой культурой фракийского гальштата. Что касается Среднего Поднепровья, то я считал, что оно тоже было занято племенами не скифской принадлежности, а теми, хотя по образу жизни и сходными со скифами, но говорившими не на скифских языках андрофагами, меланхленами и будинами, которых Геродот, не упоминая Днепра, помещает сразу за скифской степью с ее кочевым собственно скифским населением (IV, 18, 20, 21). Хотя мое мнение о различной этнической принадлежности населения Скифии и было принято некоторыми другим скифологами, я теперь считаю его ошибочным, так как, по Геродоту, Скифия была населена только скифами и как бы обрамлена другими народами, а главное, потому, что население Скифии в указанных Геродотом границах по своим этнографическим признакам представляет настолько тесное единство, что наблюдающиеся некоторые различия в его составе могли иметь лишь второстепенное локальное значение. [81]

У Геродота в его описании Скифии и ее населения отчетливо проведено разделение последнего на скифов, не пашущих и не сеющих, а занимающихся разведением скота и постоянно передвигающихся вместе с ним с пастбища на пастбище (IV, 46), и на скифов, основным занятием которых является земледелие, выращивающих хлеб, очевидно, не только на продажу, как у него сказано, но и для себя. Первые живут в степи, а вторые занимают лесостепную полосу современной Украины. Небольшая группа земледельцев имеется также в низовьях Днепра.

Сообщая ряд сведений об истории, образе жизни, обычаях и даже верованиях скифов, Геродот имеет в виду или специально скифов-царских, или скифов вообще и почти ничего не говорит о занимавшихся земледелием скифах лесостепной полосы. Даже сведения о местоположении этих скифов, как мы видели, не отличаются у Геродота достаточной определенностью. Хотя скифы, несомненно, делились на племена, Геродот о них ничего не говорит. Для него и для греков вообще важным представлялась не их общественная организация, а направление хозяйственной деятельности. Всех скифов, занимавшихся земледелием в лесостепной полосе, они называли пахарями, не включая в их число скифов, живших по низовому Днепру, должно быть потому, что эта небольшая группа скифского населения была оторвана от основного массива земледельцев. Из числа кочевников-номадов они выделяли только скифов-царских по их господствующему положению в стране.

Геродот не сомневался, что скифы составляют один народ и отличаются от соседей нескифов, даже близких с ними по образу жизни и обычаям, своим языком. Так, относительно родственных скифам савроматов он замечает, что они говорят на скифском языке, но издревле искаженном (IV, 117), т. е. на диалекте или даже на особом иранском языке. Относительно других соседей он прямо указывает на другой язык как основной признак их нескифской принадлежности (IV, 105).

Кроме восточных соседей скифов савроматов, Геродот знает к северо-востоку от последних фиссагетов и иирков (IV, 22), надо полагать, относившихся к финно-угорской языковой семье. К северу от скифов жили меланхлены и андрофаги (черноризцы и людоеды) (IV, 101, 105, 107), представленные в археологии балтскими культурами Подесенья и бассейна Припяти с прилегающей частью Поднепровья. В древности они назывались будинами (IV, 109), а современными потомками их являются литовцы и латыши. В страну будинов, по сведениям Геродота, переселились гелоны (IV, 108), народ общего со скифами происхождения, и вместе с будинами же поселились невры, соседившие со скифами на западе (IV, 100, 105). Одни исследователи считают невров предками славян, а другие связывают их с милоградской культурой в бассейне Припяти и прилегающей части Днепра и относят к балтам-будинам. С запада [82] к скифам примыкали родственные с ними агафирсы, которых Геродот указывает в Трансильвании в верховьях реки Муреш, но которые в более раннее время могли охватывать своими поселениями и восточное лесостепное Прикарпатье в современной Румынии и Молдавии (IV, 100, 104). На юге соседями скифов были геты, относящиеся к числу фракийцев (IV, 93). В горах Южного Крыма жили тавры (IV, 96, 103), этническая сущность которых остается неизвестной, хотя, как уже говорилось, они сближаются с населением северо-западного Кавказа. За Керченским проливом находились рассмотренные выше синды и меоты (IV, 28, 86, 123).

Таким образом, Геродот четко отделяет скифов от окружавших их народов иной этнической принадлежности и, хотя в науке довольно упорно держится мнение о славянстве земледельческого населения лесостепной части Скифии, оно, как и степное население этой страны, восходит к создателям срубной культуры, т. е. к иранцам. При своем движении на запад срубная культура встретилась с другими культурами, что не могло не вызвать в ней существенных изменений, но не изменило ее этническую природу.

Как уже говорилось, позднейшие этапы срубной культуры называются сабатиновским и белозерским по имени поселений, из которых первое находится у с. Сабатиновка на Южном Буге в Николаевской области, а второе у д. Каменка-Днепровская на берегу Белозерского лимана по левой стороне Днепра в Запорожской области. По наблюдениям исследовательницы срубной культуры О. А. Кривцовой-Граковой, белозерский этап сменяется сабатиновским, однако при раскопках поселения Ушкалка Херсонской области поблизости от Белозерского срубного поселения со всей несомненностью обнаружилась противоположная последовательность этих этапов. В этом поселении отложения сабатиновского этапа залегали не над, а под белозерскими. Далее выяснилось, что памятники, близкие к сабатиновским, имеются по всему Северо-западному Причерноморью и что сходные с ним элементы распространены в Крыму и на Северном Кавказе.