Все еще люди - Белая лиса

живот и недолгий полет в воздухе. Приземлился уже позади Мясникова, видя, как тот, даже не смотря в его сторону, направляет пистолет. Выстрел. Пуля в сантиметре вонзилась в землю перед лицом парня. Следующий вырвался из строя, пытая счастья. Мясников ловко увернулся от летящего в него удара, ударяя рукоятью оружия в спину и ставя подножку. Выстрел. Еще одна пуля вонзилась в землю рядом с лицом лежавшего.

— Следующий, — сержант выдохнул застоявшийся дым во рту.

Многие пытали свое счастье, но ни одному из них не удавалось даже зацепить Мясникова. Каждый из них лежал на земле, пронзенный острой болью в теле. Сержант словно бурлящий поток воды, обходил их и сносил своей силой. А после лишь следовал выстрел. Под срывающимся дождем раздавались хлопки, раздающиеся по округе. Мясников даже не сменил свое выражение лица, словно все стоящие перед ним были для него даже не людьми. Презрение. Оно злило людей, и они пытались снова и снова, обреченные на провал.

— А вы, что не слышали приказа? — обратился сержант, смотря на восемнадцать человек, оставшихся стоять в строю.

— Мы солдаты Krieg Korps! И по закону военного времени, каждого, кто хоть пальцем тронет сослуживца, без намерения спасти или его личного согласия, подлежит расстрелу! — крик Эмили разнесся в ответ сержанту. По ее щекам текли слезы, она не верила, что говорит это. Не верила, что делает правильно. Она лишь надеялась, на то, что верно поняла сержанта.

— Мы солдаты Krieg Korps! И по закону военного времени, каждого, кто хоть пальцем тронет сослуживца, без намерения спасти или его личного согласия, подлежит расстрелу! — хоровым криком повторил строй, среди которых был и Генри с Итаном.

— Встать в строй мешки с дерьмом! — крикнул сержант на тех, что были позади него, разряжая пистолет и доставая новую сигару, — а теперь, новобранцы. Бегом марш!

Дождь сорвался в полную силу, одаривая живительной влагой нарезающих круги по плацу добровольцев частной военной компании. Крики сержанта разлетались по округе, заставляя подниматься тех, что падали на землю от бессилия. Вечер медленно уступал свою смену ночи. Мясников смотрел на то, как падают последние бегуны, а в глубине души, задумывался лишь над одним. Сколько из них выживут в мясорубке, под названием война.

***

— Он же не убивает новобранцев? — Элис, спустя время, спросила голос за стеной.

— Не в его стиле. Он заставляет людей, самих отказаться от военной службы. Но вроде это было в то время, когда он был государственным военным. Krieg Korps, все-таки… — голос за стеной замолчал, обрывая себя на полуслове.

— Я поняла.

— Эй вы, заткнулись. Отбой! — послышался громкий крик из-за двери и стук металлическим предметом по ним.

Собеседники за стеной пожелали друг другу спокойной ночи и принялись готовиться ко сну. Боль в теле у Элис никак не проходила, доставляя неудобство, а огромный поток мыслей заставлял ее задуматься о многом. О сержанте, о том, как он себя ведет, об Эмили, Генри и Итане. О своем будущем. Вскоре мысли стали тягучими словно мед и Элис погрузилась в сон.

___________________

Примечание. War does not determine who is right – only who is left* — (Война не определяет, кто прав, она только выясняет, кто остался).

Часть 1. Глава 6

Рано утром в небольшом кабинете, отрапортовав о своем прибытие, сержант Мясников стоял перед раскинувшимся в кресле мужчиной, на вид грузного телосложения с объемной раскинувшейся черной бородой. Сидевший закуривал сигару, смотря укоризненным взглядом на своего подчиненного. Он сделал длительную затяжку и выпустил облако дыма изо рта.

— Какого хера, сержант Мясников? Какого, мать твою, хера! — взбешенные глаза мужчины смотрели прямо в лицо сержанту. Он даже поднялся из своего кресла, сильно ударив по столу кулаком. — Избиение рядового в душе, избиение трех рядовых, офицером и ебучий цирк с конями на плацу с использованием БОЕВЫХ, блять, патронов!

Мясников держался, пытаясь не показать виду, что это его как то задевает. Держась по стойке смирно и смотря в сверлящий его взгляд офицера, сержант не позволял себе даже дышать. Грузный мужчина медленно вышел из-за стола, двигаясь в сторону подчиненного. Он был в гневе, нет, скорее в бешенстве от того, что вытворил сержант и хотел указать тому на его место.

— Ты блять что себе позволяешь? Прошла одна неделя, одна ебучая нахуй неделя, а ты, — офицер, что был на голову ниже сержанта, начал тыкать пальцем в грудь подчиненного, — ты совсем охуел?! Совсем с катушек съехал?! Понимаешь вообще, что ты творишь?

— Да, сэр, — сержант отчеканил слова, словно ничего не случилось.

— Да за твои выходки, я должен тебя выкинуть отсюда, вперед ногами! Это не свобода действий, сержант. Это произвол! — офицер продолжал грубо тыкать пальцем в грудь сержанта. Тычки начинали становится все более серьезными, медленно переходя в легкие удары. — Объяснения! Объяснения, сержант!

Дым от сигары, что курил офицер поднималась ввысь. Волей неволей Мясникову приходилось вдыхать его, разгоряченный заволакивающий, что раздражал ему нос. Молчание медленно затягивалась, а офицер перед ним становился с каждой секундой все беспокойнее. Взгляд его уже даже не сверлил, а бурил, пытаясь проделать дыру в лице Мясникова. Тянуть больше было нельзя.

— Офицер Уинтер, я сержант Мясников, сознаюсь в превышение полномочий по отношению к добровольцам и созданию опасной ситуации для их жизни, без уведомления высшего состава. Я осознаю всю глубину своих нарушений и полностью признаю свою вину.

— И это все блять? Мне нахуй не сдались эти твои отговорки. ПРИЧИНЫ! — крик офицера разнесся по всему кабинету, а его сформировавшийся кулак впечатался в грудь сержанта, но этого ему показалось мало. Он схватил подчиненного за шиворот и прижал к закрытой двери. Сигара покинула рот Уинтера и упала на пол кабинета, медленно сгорая.

— Личный мотив, сэр. Эмоции, сэр, — сержант отвечал спокойным ровным тоном, словно ничего только что не произошло. — Я допустил оплошность, сэр. Недосмотрел за новобранцами, из-за чего произошла драка. После чего, постарался перенести их гнев на себя.

— Ты отвечаешь за них головой, сержант! И ты проебался! Проебался по полной! Да я бы тебя